Мировые религии. Индуизм, буддизм, конфуцианство, даосизм, иудаизм, христианство, ислам, примитивные религии - Хьюстон Смит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лучший правитель тот, о котором народ знает лишь то, что он существует… Кто вдумчив и сдержан в словах, успешно совершает дела, и народ говорит, что он следует естественности (гл. 17).
Последнее свойство воды, благодаря которому уместна аналогия с увэй, – чистота, которой она достигает, когда спокойна. «Мутная вода очистится, – говорит Дао дэ цзин, – если дать ей постоять». Собираясь рассматривать звезды, после выхода из ярко освещенной комнаты придется подождать минут двадцать, чтобы глаза привыкли к новому уровню освещенности. Подобный период ожидания понадобится, чтобы разум подстроил свое «фокусное расстояние», если отвернуться от блистающего мира к глубинам души.
Пять цветов притупляют зрение. Пять звуков притупляют слух. Пять вкусовых ощущений притупляют вкус. Быстрая езда и охота волнуют сердце. Драгоценные вещи заставляют человека совершать преступления. Поэтому совершенномудрый стремится к тому, чтобы сделать жизнь сытой, а не к тому, чтобы иметь красивые вещи. Он отказывается от последнего и ограничивается первым (гл. 12).
Но ясность является мысленному взору лишь в том случае, когда жизнь приобретает спокойствие глубокого и безмолвного пруда.
Другие ценности даосизма
Продолжая сравнение с водой, отметим, что даосисты отвергали все виды самоутверждения и состязаний. Мир изобилует людьми, полными решимости чего-либо достичь или кому-нибудь досадить. Они стремятся вырваться вперед, выделиться. В даосизме такие стремления не приветствуются. «В самое высокое дерево первым ударяет топор».
Кто поднялся на цыпочки, не может [долго] стоять. Кто делает большие шаги, не может [долго] идти. Кто сам себя выставляет на свет, тот не блестит (гл. 24).
Это почти трепетное отношение к смиренности побуждало даосистов чтить горбунов и других калек как типичный образец безответности и самоуничижения. Им нравилось указывать, что ценность чашек, оконных и дверных проемов заключается в отсутствии, а не в наличии какой-либо части. «Бескорыстие – словно тающий лед» – их излюбленный образ. Отказ даосистов стремиться к положению в обществе проистекает из глубокого равнодушия ко всему, что ценится в мире. Эта мысль изложена в рассказе о том, как Чжуан-цзы прибыл с визитом к первому советнику соседнего государства. Кто-то сообщил советнику, что Чжуан-цзы приехал в надежде занять его пост. Советник встревожился. Но когда эти слухи дошли до Чжуан-цзы, он сказал советнику:
На юге живет птица, которую зовут Юаньчу. Ты знаешь об этом? Она взмывает ввысь в Южном Океане и летит в Северный Океан. Она отдыхает только на вершинах платанов, питается только плодами бамбука и пьет только ключевую воду. Однажды некая сова нашла дохлую крысу. Когда птица Юаньчу пролетала над ней, сова подняла голову и угрожающе заухала. Не хочешь ли ты погрозить мне своим царством?[167]
Так обстоит дело и с большинством видов мирской гордыни. Они не имеют истинной ценности, которую им приписывают. Какой смысл соперничать или самоутверждаться? Дао прекрасно обходится без этого.
Нужно меньше говорить, следовать естественности. Быстрый ветер не продолжается всё утро, сильный дождь не продержится весь день» (гл. 23).
Людям следует избегать резкости и агрессивности не только по отношению к другим людям, но и к природе. В целом для современного западного отношения к природе характерно считать ее противником – чтобы противостоять ему, господствовать над ним, управлять им и покорять его. Отношение даосизма – полная противоположность этому. В даосистской мысли присутствует глубокий натурализм, но это натурализм Руссо, Вордсворта и Торо, а не Галилея или Бэкона.
Если кто-нибудь силой пытается овладеть страной, то, вижу я, он не достигает своей цели. Страна подобна таинственному сосуду, к которому нельзя прикоснуться. Если кто-нибудь тронет [его], то потерпит неудачу. Если кто-нибудь схватит [его], то его потеряет (гл. 29).
Природа существует для того, чтобы дружить с ней. Когда британцы совершили восхождение на самый высокий пик Земли, этот подвиг широко восхвалялся как «покорение Эвереста». Дайсэцу Тэйтаро Судзуки отмечал: «На востоке сказали бы про заведение дружбы с Эверестом». Японская группа, совершавшая восхождение на Аннапурну, второй по высоте горный пик, намеренно остановилась на расстоянии пятидесяти футов от вершины, вызвав у альпиниста с Запада недоверчивый возглас: «Вот это да!» Даосизм стремится настраиваться на природу, а не господствовать над ней. Его подход экологичен, и эта характерная черта побудила Джозефа Нидема отметить: несмотря на отсталость Китая в научной теории, страна рано разработала «органичную философию природы, очень схожую с той, которую современная наука была вынуждена принять после трех веков механистического материализма». Экологический подход даосизма вдохновил немало западных архитекторов, среди которых наиболее примечателен пример Фрэнка Ллойда Райта. Даосистские храмы не выделяются на фоне их окружения. Они находятся среди холмов, под деревьями, вписываясь в пейзаж. Люди в лучшем случае поступают так же. Их высшее достижение – отождествлять себя с дао и не препятствовать действию этой магии в них.
Такой даосистский взгляд на природу оказал глубокое влияние на китайское искусство. Неслучайно периоды наибольшего расцвета китайского искусства совпадали с ростом влияния даосизма. Прежде чем взяться за кисть и шелк, живописцы должны были отправиться на лоно природы и погрузиться в нее, чтобы стать, допустим, бамбуком, который им предстояло изобразить. Прежде чем провести линию, они могли просидеть или полдня, или четырнадцать лет. Китайское слово, означающее пейзажную живопись, состоит из ключей для горы и воды, одно из которых предполагает простор и уединение, а другое – податливость, выносливость и непрестанное движение. Роль человека на этих просторах незначительна, надо присмотреться, чтобы заметить человеческие фигуры на пейзаже. Как правило, они поднимаются в гору со своей ношей, едут на буйволе, управляются с шестом, стоя в лодке – это «я» в ходе предстоящего путешествия, с поклажей, которую надо нести, с горой, на которую надо подняться, и это «я» окружено красотой со всех сторон. Люди не настолько внушительны, как горы; они живут не так долго, как сосны. Вместе с тем они тоже относятся к общему порядку вещей так же несомненно, как птицы и облака. И сквозь людей, как и сквозь остальной мир, течет вечная дао.
Натурализм даосистов сочетался со стремлением к естественности, натуральности. Напыщенность и эксцентричность считались глупостью. Когда последователи просили у Чжуан-цзы позволения устроить ему пышные похороны, он ответил: «Небо и земля – мои внутренний и наружный гробы. Солнце, луна и звезды – мой саван, все
