Ковчег изгоев (СИ) - Куницына Лариса

— Как видите, он их уже чувствует, — пожал плечами Дакоста. — Ещё полчаса назад он ныл, что они похожи на поленья, и он теперь навсегда останется инвалидом.

— Я не ныл, — возразил радист. — Вы спросили, что я чувствую, и я честно сказал, что рук точно не чувствую.

— Нарушено кровоснабжение, — пояснил мне Дакоста, — Но к счастью, вены не были пережаты. Это просто следствие того, что они находились выше головы. К тому же слегка растянуты и деформированы мышцы, и опухли суставы. Через неделю всё будет в порядке.

— А быстрее нельзя? — нахмурился Вербицкий. — Мне ведь работать надо. Я один остался.

— Я нашла вам помощницу, — заметила я. — Долорес Хорхе, с «Орфея».

— Вы нашли кого-то на планете?

— Надёжных друзей. Они помогли нам вернуться сюда, а мы пообещали вернуть их домой.

— Всё, на сегодня хватит, — проговорил Дакоста. — Утром придёте снова, и продолжим. Заодно посмотрим, как заживают царапины и ссадины. В остальном ваше состояние вполне удовлетворительное. У вас здоровый молодой организм, только не стоит этим злоупотреблять.

— Почему все врачи говорят одно и то же?

— Чтоб вам, наконец, пришло в голову, что в этом есть зерно истины, — усмехнулась я, глядя, как Дакоста ловко снимает с него провода.

Вербицкий сел на столе и посмотрел на свои руки.

— Не слушаются, — вздохнул он.

— Ловите момент покоя, — усмехнулся Дакоста. — Потом они начнут активно трястись.

— Ужас… Поможете мне одеться?

— Естественно, не выгонять же вас из медотсека в одном белье.

Пока Дакоста помогал ему одеваться, я прошлась по кабинету, осматривая разные приборы, камеры и столы, некоторые из которых неприятно напоминали средневековые орудия пытки.

— А теперь скажите мне, капитан, за что это именно на вас так взъелась Жаклин Дюбо? — спросила я, останавливаясь перед подобием древнего электрического стула.

— Из ревности, — неохотно ответил он. — По прибытии на звездолёт я познакомился с ней и увлёкся. Совершенно искренне, поверьте. А потом появилась Тутта.

— И это оказалось серьёзнее?

— Да. Но Жаклин, оказывается, убедила Тутту в том, что я этакий донжуан и сердцеед.

— А это, конечно, неправда, — вставил Дакоста.

— Это правда, и тем больнее мне было узнать, что девушка, в которую я влюбился, меня предала. Где сейчас Жаклин? Вы её арестовали?

— Нет, она заперлась в моей каюте.

— Не нужно оставлять её там надолго без присмотра. Она что-нибудь придумает.

Я обернулась и взглянула на него.

— И что вы предлагаете?

Дакоста застегнул молнию на его куртке, и теперь капитан Вербицкий выглядел вполне здоровым и благополучным, если не считать чёрной щетины на лице, которая, впрочем, ему шла. Этому парню пойдёт всё, даже рога и копыта.

— Я предлагаю прямо сейчас пойти туда. Если вы позволите мне войти с вами, я гарантирую, что заставлю её сдаться без сопротивления. В противном случае она будет вести себя как дикая кошка и может кого-нибудь ранить.

— Хорошо, вы пойдёте с нами, — согласилась я. — Пора и вам ставить свои способности на службу Отечеству.

Уже на пороге я обернулась к Дакосте.

— Доктор, напоминаю, что обед в час дня, будет весело. И ещё, когда я смогу поговорить с Этьеном?

— Не скоро, — улыбнулся Дакоста. — Если впредь хотите с кем-то поговорить, то предварительно предупредите об этом Белого Волка, чтоб он ломал ему не челюсть, а что-нибудь другое.

— Чёрт… — пробормотала я и вышла из кабинета.

Вербицкий шёл за мной, оглядываясь назад.

— Что вы с ним сделали, командир? Он ведёт себя как человек…

— В каком смысле?

— Да он нас раньше за людей не считал. А теперь так заботлив, и даже вроде какой-то юмор появился. В чём секрет?

Я остановилась возле лифта и обернулась к нему.

— Секрет прост, — с доброжелательным видом проговорила я. — Что не любите вы, то не любит вас, Полюбите это и позвольте ему просто быть, тем самым вы уберёте препятствие со своего пути. Важно начать осознавать свои недостатки, потому что, увидев их и ощутив необходимость преодолеть их, вы рано или поздно поднимитесь над ними и войдёте в атмосферу бескорыстной любви.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я подумаю над этим, — пообещал он.

— Подумайте, — кивнула я и прыгнула в шахту лифта.

Выйдя из потока на жилом уровне, я поднесла браслет к губам.

— Рауль, подойди к моей каюте и захвати пару пушек.

— И я постараюсь больше не задавать вам глупых вопросов, — добавил Вербицкий, встав рядом.

— Можете задавать, — пожала плечами я. — Просто будьте готовы к соответствующим ответам.

— На этом звездолёте не только я умею заговаривать зубы, — констатировал он.

— Это точно, — я направилась к двери своей каюты и остановилась в ожидании.

Из кухни доносились странные звуки: шипение, мурлыканье, бульканье воды и голос Бетти, которая напевала что-то про малютку Дженни. Потом появился Хок, вымытый, чисто выбритый, в новенькой форме с сияющими нашивками. Полюбовавшись на его свеженькую физиономию, я кивнула на дверь:

— Открывай.

Он подал мне парализатор и склонился к замку.

— Вуаля, — по своей привычке произнёс он, замок щёлкнул, и дверь приоткрылась.

Он распахнул её и вошёл. Я последовала за ним. В каюте был относительный порядок, если не считать чужого тряпья на моих диванах и грязной посуды на барной стойке. Жаклин Дюбо выскочила из спальни и замерла на пороге, сжимая в руке на уровне виска маленький цилиндр с кнопкой. Кнопка была вжата в корпус. В другой руке у неё был небольшой бластер. Она зло и радостно улыбалась, наведя бластер на меня.

— Не стреляй, — произнесла я, повернувшись к Хоку. — У неё в руке гравитационная горная мина. Она тут всё разнесёт, если эта дура отпустит кнопку.

— Сам вижу… — озабоченно кивнул он.

Она закивала. Но тут из-за моей спины вышел Вербицкий и встал между нами.

— Жаклин, отключи мину, — негромко приказал он.

Она рассмеялась.

— Я тебя не слышу! Я заткнула уши! Впрочем, я знаю, о чём ты говоришь, просто не слышу твоего голоса.

— Выйдите, пожалуйста, — повернулся ко мне Вербицкий. — На две минуты, не больше.

Хок мягко, но настойчиво взял меня за локоть и вытащил в коридор. Дверь захлопнулась, и он прислонился к ней спиной. На его губах появилась странная усмешка.

— Это что, мужская солидарность? — мрачно уточнила я.

Он улыбнулся шире.

— Надеюсь, нам не придётся соскребать её мозги с потолка.

— Ты умеешь успокоить женщину, — проворчала я, настороженно прислушиваясь, но слышала только плеск, мурлыканье и что-то про Тома, который строил дом.

Дверь открылась действительно минуты через две. Вербицкий стоял у косяка, подпирая его плечом и равнодушно глядя на Жаклин, которая сидела на полу, поджав ноги и прижавшись грудью к коленям. Она сжимала голову руками и тихо подвывала. Мина аккуратно лежала на столе, а рядом поблескивал извлечённый из неё детонатор. Ясно, что Вербицкий этого сделать не мог. Это сделала она, до того, как упала, схватившись руками за голову.

— Что с ней? — спросила я.

— Не знаю, — бесцветным тоном произнёс он. — Мне с детства запрещали делать это…

— Что?

— Доказывать другим детям, что мой голос можно услышать и с заткнутыми ушами. Я могу идти, командир?

— Идите, — пробормотала я.

Хок подошёл к Жаклин, осторожно поднял её и взял на руки. Её запрокинутое лицо было бледным, а из открытых, но каких-то незрячих глаз лились слёзы. Хок задумчиво взглянул на меня:

— Скажи честно, ты не боишься этих ребят?

— Иногда, — призналась я, — особенно в такие минуты… Но мой страх это не повод выбрасывать их на пирс.

— Я начинаю понимать Дакосту, который хотел их контролировать, — пробормотал он. — Есть вещи, которые можно держать рядом, только если они под контролем.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Согласна… Но есть разные методы контроля.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

Он прошёл мимо меня и, выйдя из каюты, направился к лифту. Я осмотрелась ещё раз. Оставаться в каюте не хотелось, она казалась чужой. Забрав со стола мину и детонатор, я подошла к двери, по дороге скомандовав: