На Западном фронте. Бес перемен - Дмитрий Олегович Рогозин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что касается расширения НАТО, то об этих планах нам было известно давно. Противостоять этому процессу Кремль при Ельцине тогда не решался, да и уже разучился. А потому изложенная в моем докладе согласованная с аппаратом Совбеза идея увязать ратификацию СНВ-2 с сохранением договора по ПРО и отказом от расширения НАТО была одобрена членами «большого» Совета безопасности, на заседание которого было приглашено все руководство Госдумы.
Заседание подошло к концу. Все встали из-за стола и начали прощаться с председательствующим на Совбезе Владимиром Путиным. Я тоже подошел к нему, чтобы передать отчет о работе нашей делегации в Страсбурге. Президент взглянул на отчет и спросил: «А может, все-таки не надо было ехать туда?» Я понял, что до меня с ним уже встретился министр иностранных дел. «Нет, не согласен. Мы дали бой, потому что уверены в своей правоте», - ответил я. «Может, вы и правы», - Путин пожал плечами, и мы попрощались.
Рассмотрев итоги нашей работы на пленарной сессии ПАСЕ, Государственная Дума приняла в отношении Страсбурга следующее решение. Во-первых, до тех пор, пока права российской делегации не будут восстановлены в полном объеме, нашей ноги там не будет. Только лидер делегации получал полномочия обсуждать с руководством ПАСЕ сроки и условия разблокирования сотрудничества.
Во-вторых, Дума не отказывалась от контактов с Ассамблеей по вопросам, представляющим совместный интерес, в том числе по поиску взаимопонимания в вопросе защиты прав человека. В связи с этим я предложил создать совместную рабочую группу Госдума - ПАСЕ, которая могла бы регулярно посещать Чечню и «снимать озабоченности» у наших европейских коллег. Страсбург на это клюнул.
В итоге, возглавляя международный комитет, значительную часть своего времени я стал проводить на территории Чеченской Республики, сопровождая всевозможные иностранные делегации и докладчиков по этому больному в наших отношениях с внешним миром вопросу.
Я уже писал о том, что наша парламентская делегация в ПАСЕ была очень представительной. В нее входили все лидеры думских фракций, а также видные члены Совета Федерации. Но, конечно, самым ярким представителем нашей делегации был Владимир Жириновский. Его в Страсбурге воспринимали абсолютно всерьез, жутко боялись и даже не разрешили вступить ни в одну из пяти политических групп Ассамблеи. Вот я и решил однажды воспользоваться «демоническим имиджем» Жириновского для решения принципиально важного для нас вопроса.
В конце 2002 года в разгар борьбы против России ряд депутатов ПАСЕ потребовал от Комитета министров Совета Европы учредить особый международный трибунал. Перед ним должны были предстать российские гражданские и военные должностные лица, причастные (с точки зрения ПАСЕ) к совершению преступлений в ходе антитеррористической операции в Чечне. Естественно, я хотел сделать все возможное, чтобы эту экстремистскую и антироссийскую затею убить на корню. Однако голосов мне среди депутатов ПАСЕ явно не хватало, и я решился на игру.
Обычно в случае внесения поправки к проекту документа председательствующий на заседании Ассамблеи сначала предоставляет ее автору право в течение одной минуты изложить суть предложения, а затем обращается к залу с вопросом, кто готов выступить против этой поправки. Только после этого Парламентская ассамблея определяет свою позицию -оставить документ в первоначальном виде или внести в него соответствующие изменения.
Я понимал, что против моей поправки с удовольствием выступит целый ряд антироссийски настроенных депутатов. Они заставят Ассамблею сохранить оригинальный текст резолюции со зловещим планом учреждения Международного трибунала по Чечне. Но что если попросить Жириновского выступить против моей ключевой поправки? Ведь он как красная тряпка для депутатов ПАСЕ! Надо создать ситуацию, при которой желающим «наказать» Россию придется солидаризироваться с «великим и ужасным» Жириновским.
Я подошел к скучающему в зале лидеру ЛДПР и раскрыл ему свой замысел. Жириновский сразу все понял и с удовольствием согласился. Тут председательствующий на заседании австрийский социалист Питер Шидер объявил начало обсуждения поправок к тексту резолюции ПАСЕ о ситуации в Чечне. Наконец очередь дошла и до моей поправки. В отведенную мне регламентом минуту я изложил собравшимся свое предложение исключить из документа ультимативное и неприемлемое требование создать наднациональный судебный орган для рассмотрения уголовных дел в отношении участников конфликта в Чечне. Зал слушал меня вполуха. По всему было видно, что собравшиеся для себя всё уже решили и выслушивали мои доводы исключительно из соображений приличия. Шидер сухо поблагодарил меня за изложение поправки и, окинув взглядом зал, спросил, кто желал бы выступить против.
«Я, я, дайте мне сказать! Требую слова! Я против!» - закричал Жириновский со своего места, заглушив всех остальных спикеров. Даже опытный и видавший виды Шидер аж рот раскрыл от удивления. Естественно, всем такая интрига показалась забавной. Никто не решился отказать Жириновскому в возможности выступить против России и руководителя российской парламентской делегации в ПАСЕ. Никто даже не заподозрил подвоха.
«Слово для отклонения поправки предоставляется господину Жириновскому!» - отчеканил председательствующий. И тут началось! Жириновский схватил микрофон и буквально заорал в него:
«Я категорически против поправки Рогозина, я считаю, что идея создать специальный трибунал по Чечне правильная! Я готов пояснить, почему этот трибунал нужен! Он нужен для того, чтобы посадить в тюрьму всю вашу Ассамблею! Всех вас, негодяи и мерзавцы! Все там будете сидеть, все! Биндиги-шпиндиги, лорды-милорды, все, пока не подохнете! Так что я против поправки Рогозина!»
Что тут началось! Шидер, выслушав такую страстную и оскорбительную для ПАСЕ речь Жириновского, призвал возмущенный зал к порядку, лишил лидера ЛДПР права выступать до конца заседания и, наконец, поставил вопрос на голосование. Перепуганная Жириновским Парламентская ассамблея «на всякий пожарный» дружно поддержала мою поправку...
Сейчас, когда
