Эпоха сериалов. Как шедевры малого экрана изменили наш мир - Анастасия Ивановна Архипова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Дикарский» Золотой век в негативном свете предстает в трактате «Об индейцах, или Дикари Северной Америки» (1803) Константена Франсуа Вольне (это из его «Руин империй» монстр в романе Мэри Шелли черпает сведения о «странном устройстве человеческого общества»). Вольне производит «обратное сопоставление», выявляя в античном Золотом веке черты, свойственные образу жизни американских дикарей: «Нам необходимо разглядеть истоки гордыни и хвастовства, вероломства и жестокости, мятежа и тирании, которые греки демонстрируют на протяжении всей своей истории»123. Дикарь – раб своих страстей и нужд, брутальной, непокорной и неблагосклонной Природы. Поэтому и сам он подобен опасному хищному зверю: и его повадки, и сам его облик схожи со звериными (Вольне сравнивает дикарей с акулами, волками, стервятниками)124.
Эта «негативная риторика бестиальности» в отношении дикарей, пишет Эллингсон, становится все более интенсивной на протяжении XIX в125.
В то время как «дикари» изображались как внешняя угроза, ослабевающая и исчезающая по мере того, как их все больше оттесняли за линию фронтира, опаснейший и глубоко окопавшийся тайный враг обнаружился в недрах самого цивилизованного общества. Девятнадцатый век – эпоха затаившихся чудовищ, поджидающих своего часа, чтобы вырваться на свободу и нанести удар: вампиры, оборотни внутри – и все больше приобретавшие звериные черты «дикари» снаружи126.
Среди этих знаменитых чудовищ – монстр Мэри Шелли, Дракула Б. Стокера, мистер Хайд Р.Л. Стивенсона.
Чарльз Дарвин, совершивший кругосветное плавание на корабле «Бигль» (1831–1836 гг.), заложившее основы для его эволюционного учения, повидал за время путешествия немало «дикарей». Прославленный натуралист выстраивает иерархию, располагая туземные народы на различных ее ступенях в соответствии с принципом эволюционного развития от «дикого» состояния к цивилизованному127. Дарвин также активно пользуется «бестиальной» образностью, которая, несмотря на свою предполагаемую научную нейтральность, все же подразумевает оценочное суждение:
…глядя на таких людей, едва можно поверить, что это наши ближние, живущие в одном мире с нами. <…> Ночью эти люди, голые и едва защищенные от ветра и дождя здешнего бурного климата, спят по пяти, по шести часов на сырой земле, свернувшись подобно животным;
…ловкость дикарей в некоторых делах можно сравнить с инстинктом животных, потому что она не совершенствуется опытом;
…когда один из нас обнажил руку, они выразили живейшее удивление и восхищение ее белизной, точь-в-точь как орангутанги, которых я наблюдал в зоологических садах128.
Эти нелестные описания достаются на долю обитателей Огненной Земли, которые занимают в дарвиновской иерархии народов одну из низших ступеней: их нагота роднит их с животными, их убогий образ жизни вынуждает их, когда им приходится голодать зимой, прибегать к людоедству, они неумеренно жестоки по отношению к себе подобным и т. д.129.
Зато Дарвин, как и Дидро, совершенно очарован таитянами, что тут же заставляет его переключиться в риторический регистр Золотого века. Так, их нагота, в отличие от наготы огнеземельцев, обладает свойством райской красоты и невинности:
Лица их выражают кротость, сразу же прогоняющую мысль о дикарях, и ум, свидетельствующий о том, что они уже преуспели в цивилизации. <…>. Они очень рослы и широки в плечах, атлетически и пропорционально сложены. <…> Белый человек, купающийся рядом с таитянином, выглядел точно бледное, взращенное искусством садовника растение по сравнению с прекрасным темно-зеленым растением, буйно разросшимся в открытом поле;
…таитяне с их обнаженным, татуированным телом и убранной цветами головой являли в густой тени этих рощ великолепный образчик людей, населяющих первобытную страну130.
Бестиальная образность доминирует в дискурсе научного расизма (или, по определению Ц. Тодорова, «расиализма») XIX в.: например, выявлялось физическое сходство «черной расы» с крупными человекообразными обезьянами; устанавливалась «бесспорная» корреляция между внешним «уродством» – с точки зрения европейского наблюдателя – и нравственной деградацией и т. п.131.
Американские индейцы, которые с начала эпохи Великих географических открытий стали «парадигматическим примером (£дикарей”»132, в литературе романтизма предстают, равно как и прочие живописные разновидности «диких народов», в двояком обличии: могучих, прекрасных и благородных «детей природы» и коварных, кровожадных, мстительных демонов. Благородным и утонченным возлюбленным, индейцам Шактасу и Атале, в романе Шатобриана «Атала» (1801) противостоят жестокие и неумолимые индейцы из враждебного племени. В романе Гюго «Бюг-Жаргаль» (1826) образ возвышенного и справедливого африканского принца Бюг-Жаргаля, вождя восставших негров-рабов в колонии Сан-Доминго, соседствует с образами еще одного чернокожего предводителя мятежников, завистника и садиста Биасу, и вероломного карлика Хабибры.
В «Последнем из могикан» (1826) Фенимора Купера благородные индейцы-могикане Чингачгук и его сын Ункас враждуют с коварными и жестокими гуронами. Купер всячески подчеркивает кровожадность гуронов и их звериные повадки – они устраивают «отвратительное пиршество», жадно пожирая сырое мясо (отголосок каннибализма как негативной характеристики дикарей). У Мелвилла в «Моби Дике» (1851) перед читателем проходит целый парад разнообразных дикарей: «гордый дикий индеец» с «по-змеиному гибким телом», «сын князя Воздушной стихии»; «царственный негр-исполин», с походкой льва, ростом с жирафа; наконец, уродливый, но «симпатичный каннибал» Квикег.
В романе Майн Рида «Оцеола, вождь семинолов» (1858) «благородный» – постоянный эпитет Оцеолы применительно к его характеру, внешности, одежде и т. п. Благородных индейцев мы найдем у Г. Лонгфелло, В. Ирвинга, в поэме шотландского поэта Томаса Кэмпбелла «Гертруда из Вайоминга» (1809); эпиграфы из нее ставили к своим произведениям и Купер, и Ирвинг. В «Гертруде» вырисовывается характерный облик «стоического» индейца («а stoic of the woods») – «бесстрастный», с неподвижным, как у «бронзового памятника», лицом, неколебимый, привычный к суровым испытаниям. «Стоический» – часто встречающийся в романтической литературе эпитет применительно к индейцу (безотносительно к его моральным качествам).
Макаки Пентонвиля
В рассказах и повестях А. Конан Дойля, посвященных приключениям Шерлока Холмса, разворачивается целая галерея «дикарских» типажей, не только в буквальном, антропологическом смысле слова, но и в переносном: с дикарями (а также животными – бестиальность, как мы помним, является устойчивым топосом в дискурсе о дикарях)
