Мир пятого солнца - Андрей Посняков

Если старики и люди среднего возраста все еще одобряли кровавые жертвы, то молодежь уже начинала открыто смеяться. А где смех, там нет покорности и воспитываемого веками страха. Что же касается самих человеческих жертвоприношений, то их становилось все меньше. Конечно же, от них невозможно было отказаться вот так, в один миг – и тем настроить против себя большинство народа, нет… Приходилось действовать хитрее, но Асотль даже не сомневался, что очень скоро цветы на жертвенниках полностью заменят кровь.

К этому все шло… И чем меньше было крови, тем больше таяло могущество жреческих кланов, тем более что обучение юных жрецов – где это возможно – тоже было поставлено под контроль.

Сановники, получив строительные подряды, теперь конкурировали со жречеством за рабов, находя для невольников куда более полезное применение, нежели быть принесенными в жертву. Люди теперь были в цене, и в цене довольно приличной.

Да! Еще повсеместно открывались новые храмы! Храмы цветов, песен и танцев!

О, они вовсе не были похожи на мрачные святилища жаждущих человеческой крови божеств! Это были светлые, украшенные цветами и прекрасными статуями здания, где в жертву богам принимались букеты и над алтарями стоял вовсе не гнусный запах крови, а волнующе-пряный запах цветов.

А по вечерам, ближе к ночи, там играла музыка и юные жрицы танцевали во славу новой эры ацтеков. Эпоха пятого солнца постепенно становилась эпохой радости и цветов.

Вместе с тем Асотль и его друзья-помощники не забывали и о многочисленных врагах. Войско укреплялось, вооружалось, обучалось… И воевало теперь по-новому – так, как в приснопамятной битве цветов! Никто не старался обязательно захватить пленных – и это наводило на врагов ужас.

Высшим военачальником ныне стал заслуженный воин Есуакатль, что же касается некоего Микиса Чипильцина и его приспешников, то… Сам Микис как-то уж очень неловко поскользнулся на вершине одной из строящихся пирамид, так что кубарем скатился вниз, сломав себе шею. По такому случаю, конечно же, был объявлен траур… Как и по одному особо гнусному жрецу Уицилопочтли, с яростью доказывавшему необходимость кровавых жертв. В конце концов он в исступлении принес в жертву самого себя перед алтарем своего жестокого бога. Ударил себя в грудь жертвенным ножом… Три раза…

Ни Асотль, ни, уж тем более, Куэкальцин Четыре Пера вовсе и не собирались воевать со своими тайными врагами в белых перчатках – оба были прагматики и циники. Люди новой эры, они без особого труда распутывали казавшиеся на первый взгляд сложными интриги жрецов – по сути своей народа еще во многом первобытного, каменного века…

Постепенно новый тлатоани расставлял на официальные посты своих близких друзей – Шочи стал «министром двора», Сипак – начальником дворцовой охраны, беспутный любовник Касавач возглавил отборную сотню, а хитрый жрец Кайлошаушки – Кай – давно уже присматривался к храму Уицилопочтли, и, надо сказать, присматривался вовсе не без всяких на то оснований. Только один Куэкальцин Четыре Пера не стремился ни к каким высоким постам – ему это было без надобности.

Они частенько встречались по вечерам, так, безо всяких дел – просто сидели, общались, потягивая вино из агавы. Куэкальцин рассказывал о различных городах – Лондоне, Нью-Йорке, Сиднее – он много где успел побывать – и в свою очередь с удовольствием слушал рассказы собеседника о «диком русском капитализме», время от времени хлопая в ладоши и вскрикивая:

– Господи, да как же так можно-то?!

Конечно же, они обсуждали и собственную судьбу, много спорили, придя наконец к общему выводу, что от них самих в этом смысле ничего не зависит. Вот уж действительно – судьба.

Куэкальцин все допытывался:

– Вы меня опознали только по свисту, дружище Асотль?

– Да, так… Хотя вполне можно было догадаться и раньше. Вы всегда плохо относились к богам, были циничны и рассуждали – да и говорили – вовсе не так, как местные жители, для которых все в жизни предопределено богами.

– Вы, кстати, понравились мне именно этим. Правда, я тоже не сделал верных выводов – все принял за беспечную молодость и нахальство. Эх, молодость… Признайтесь – здорово ощущать себя молодым?

Еще бы не здорово. Молодой вождь усмехнулся, самолично разливая вино по высоким золотым кубкам.

Чокнулись…

– Знаете, что я вдруг подумал? – Асотль поставил опустевший кубок на невысокий резной столик. – Что, если есть мы двое… то почему бы не быть и другим?

– Они и были, – отрывисто кивнул жрец. – Правда, давно.

– Я не про давно, я про сейчас. А если и сейчас кто-то есть? Если это преступник или просто нечистый на руку человек… Или тот, кто работает на наших врагов…

– Вы предлагаете их искать? – Куэкальцин неожиданно расхохотался. – Интересно, каким образом? Основать газету и дать объявление?

Цээрушник-жрец, как и Асотль, вставлял в ацтекскую речь английские или французские слова – коим еще не было местного эквивалента.

– Нет, не газету, – улыбнулся правитель. – Предлагаю открыть бар.

– Бар?! Черт побери – отличная идея!

– Знаете, для начала такое небольшое уютное кафе, каких много, скажем, в том же Париже.

– К примеру «Ля Куполь» или «Ротонда» на Монпарнасе, – ностальгически прикрыл глаза Куэкальцин.

– Вот-вот, именно в таком плане мы что-то и сделаем! Под видом постоялого двора… нет, лучше храма. Есть у меня на примете одна подходящая для такого дела девушка, моя супруга ее тоже знает и считает очень независимой и умной особой – этакая, знаете ли, эмансипе.

– Не о некоей ли молодой жрице вы говорите, друг мой?

– Да. Все ее называют Тла-Тла. Жрица храма Тласольтеотль.

– Богиня плотской любви… Пожалуй, одно из самых симпатичных местных божеств, вы не находите?

– Шочи сказал: Тла-Тла уже приходила, хлопотать насчет храма. Я, правда, ее не видал – был чем-то занят, сейчас уж и не упомню чем.

– Как ваша дражайшая царственная супруга?

– Спасибо, неплохо. – В темных глазах юноши промелькнула нежность. – Вот уж никогда бы раньше не подумал, что мне так понравится быть женатым.

Убежденный холостяк, жрец едва не поперхнулся вином:

– Какие ваши годы, друг мой!

Да, Асотль и Звездочка поженились сразу же, как только ацтеки обосновались на острове. Описывать свадьбу – зря тратить время, стоит лишь упомянуть, что все танцовщицы на ней были жрицами Тласольтеотль и заправляла ими Тла-Тла. Когда-то, между прочим, связанная с колуа… Но к этому народу принадлежала и Ситлаль, которая нынче ждала ребенка, по-прежнему оставаясь все такой же веселой… Лишь иногда на нее вдруг налетала грусть, окутывая юное лицо едва дрожащим маревом, легким покрывалом – тем не менее вполне заметным. Асотль знал причину всего этого – просто Звездочка все никак не могла поверить в их счастье. Все боялась проснуться.