Югославия в XX веке. Очерки политической истории - Коллектив авторов

Объективным фактором изменений на политической арене, в том числе и в правительстве стали итоги выборов, состоявшихся 28 ноября 1920 г. Хорватское объединение, получив всего три депутатских мандата, утратило право считаться политическим представителем хорватских областей. Место ХО было занято Хорватской народной крестьянской партией (ХНКП) во главе со Степаном Радичем, популярность которого принесла его партии 50 мест в скупщине. 24 мандата получила Югославянская мусульманская организация (ЮМО), социальной базой которого были мусульмане Боснии и Герцеговины. Словенская народная партия с 27 депутатами сохранила право представлять Словению. «Неожиданностью» стал результат, достигнутый Коммунистической партией Югославии (КПЮ) – 58 мандатов.

Электоральный успех противников государственного строя Югославии – КПЮ и партии Радича – стал дополнительным мотивом укрепления союза «государствообразующих» партий, – радикалов и демократов, – делегировавших в скупщину по 91 и 92 депутатов соответственно. Детищем правительственной коалиции НРП – ДП[103], просуществовавшей до конца 1922 г., стала конституция, принятая 28 июня 1921 г. усилиями двух партий. За принятие проекта конституции проголосовало 223 депутата. Против -35. Бойкотировал голосование 161 депутат.

Принятие конституции, названной Видовданской, привело к поляризации участвовавших в создании Югославии сил. Если на завершающем этапе войны и позже, вплоть до выборов в Конституционное собрание, политическая практика являла примеры союзничества организаций, представлявших различные югославянские народы, то с конца 1920 г. интересы сербов, которых представляла коалиция НРП – ДП, и хорватов со словенцами, в лице ХО, ХНКП и СНП, разделяли все более отчетливые и трудно преодолимые противоречия.

В публичной политической жизни Королевства СХС в период до принятия Видовданской конституции боролись два течения, которые можно назвать умеренно-компромиссным и экстремистским. Принадлежность политических партий к первому определялась готовностью в процессе формирования облика нового государства учитывать особые интересы других организаций, особенно представляющих иные югославянские народы. Пути решения государственных проблем умеренные видели в соблюдении писанных и неписанных правил взаимоотношений ветвей власти и норм парламентской жизни.

В свою очередь деятелей, относившихся ко второму лагерю, отличала приверженность сугубо конфронтационной тактике достижения политического превосходства. Во взаимоотношениях с политическими оппонентами экстремисты не считали себя ограниченными какими-либо парламентскими нормами. Их несоблюдение оправдывалось ссылками на собственное предназначение защищать, часто от всех остальных участников политической жизни, некие высшие интересы. Если умеренные стремились к нейтрализации взаимного отчуждения бывших военных противников, то для экстремистов оно было предметом политических спекуляций.

В идеологическом плане приверженцев двух течений разделяло различное отношение к идеологии национального унитаризма. Экстремистов отличал бескомпромиссный подход, – одни видели в ней категорический императив, другие полностью ее отвергали. Приверженцы компромиссной линии, признавая, по крайней мере, официально, верность учения о существовании «трехименного сербско-хорватско-словенского народа», не считали его догмой или побуждением к насильственной политической и государственной унификации.

Члены Народной радикальной партии, в политике которой прослеживались черты умеренности, не желали лишать свою программу национальной сербской окраски и не считали пережитком прошлого «племенные» национальные особенности югославянских народов. Их сохранение, по мнению С. Протича, осуществлявшего руководство партией во время отъезда ее бессменного лидера Николы Пашича на Парижскую мирную конференцию, «было основной предпосылкой стабильности государственного объединения»6. Эта позиция крупнейшей сербской партии сделала возможным ее партнерство с политическими представителями католического населения – Хорватским объединением и Словенской народной партией. Для них восприятие идеологии Объединения было мотивировано не столько убежденностью в ее верности, сколько практическими соображениями: ее постулаты лежали в основе «Перводекабрьского акта», гарантировавшего сохранение автономного положения «пречанских»[104] областей вплоть до принятия конституции.

Представителями экстремистского лагеря следует считать Демократическую партию и Хорватскую народную крестьянскую партию (ХНКП), не признававшую легитимность Объединения и стремившуюся добиться привлекательности в глазах народных масс путем жесткого противостояния с официальным Белградом – «виновником» всех социальных и экономических неурядиц послевоенной Хорватии. В рассматриваемый период ХНКП, официально не запрещенная, находилась на полуподпольном положении.

Конфликтность же ДП была предопределена интересами ее создателей. Инициатива образования партии исходила от Александра Карагеоргиевича, не имевшего возможности активно действовать на публичной политической арене. Новая партия была необходима ему в качестве инструмента реализации властных амбиций, выходивших далеко за рамки, определенные законом и политическими традициями довоенной Сербии. ДП должна была способствовать ослаблению традиционных политических представителей сербов, хорватов, словенцев и мусульман, чьим интересам противоречило усиление власти монарха. Главным противником Александра была Радикальная партия, не первый год доминировавшая на сербском политическом Олимпе.

В роли союзника принца-регента выступал С. Прибичевич, чей организаторский талант позволил ему сплотить вокруг себя и разрозненных оппонентов Н. Пашича из числа сербской оппозиции, и югославянски ориентированные группировки из новоприсоединенных областей. Кроме того, особые надежды возлагались на способности лидера демократов противодействовать центробежным тенденциям, набиравшим силу в «пречанских» регионах. В свою очередь для Прибичевича новая крупная партия предоставляла возможность с позиции силы диктовать свою волю многолетним политическим конкурентам в Хорватии. А сотрудничество с сербскими оппозиционерами открывало перспективу распространения деятельности на Сербию. Кроме того, Прибичевич, как и его новые партнеры, «имел зуб» на радикалов. Те не только «противодействовали распространению его влияния на области, которые Радикальная партия считала своей сферой интересов»7, но и жаждали освоить «пречанские» территории, привлечь на свою сторону тамошнее сербское население – традиционный прибичевичевский электорат.

Сербскую оппозицию времен Первой мировой войны с Прибичевичем и престолонаследником объединяли общие антипатии. Как показал опыт Женевской конференции ноября 1918 г., в целях борьбы с НРП оппозиция была готова к созданию самых неожиданных альянсов. Тогда она поддержала «конфедералистскую» позицию Югославянского комитета, а, вступив в союз с двором и лидером Хорватско-сербской коалиции, перешла на сторону ультра-централистов.

Прибичевичу принадлежала заслуга создания идеологии партии. ДП, как и большинство представленных в ВНП объединений, придерживалась принципов «народного единства сербов, хорватов и словенцев», логическим следствием которого было централистское государственное устройство. Однако, по мнению лидера демократов, только возглавляемая им организация была способна последовательно воплощать в жизнь идеи Объединения и защищать югославянское государство от внешних и внутренних угроз: «Единственная партия всех племен, всех религий и всех сословий в нашей стране. Демократическая партия основана на возвышенных идеалах народного единства, политических свобод, гражданского равноправия и экономической справедливости». Если ДП, по его убеждению, состояла из групп, формально представлявших все части «сербо-хорвато-словенского народа» и объединенных общеюгославистской надплеменной идеологией, то остальные партии, возникшие в тот период, когда «трехименный народ» был насильственно разделен, являлись не более чем анахронизмом, сербскими, или, еще того хуже, австрийскими пережитками8.

Союз ДП и двора методом борьбы со своими противниками выбрал ослабление, или прямое упразднение тех правовых и государственных институтов, в рамках которых они могли угрожать его могуществу. В этом контексте, в первую очередь, следует рассматривать уменьшение роли временного парламента, – трибуны политических оппонентов демократов – радикалов, Хорватского объединения и Словенской народной партии. Вторым объектом демократическо-династической агрессии стали институты хорватской автономии, унаследованные от Австро-Венгрии. Созыв хорватского сабора, целью которого должна была стать ратификация Объединения, был запрещен Прибичевичем, занимавшим пост главы МВД в течение всего 1919 г. Кроме того, в целях приведения внутреннего государственного устройства страны в соответствие с принципом народного единства были распущены местные органы самоуправления – городские представительства и муниципальные комитеты. Уменьшились полномочия областных правительств, была упразднена их ответственность перед представительными органами.