Ущерб тела - Маргарет Этвуд

и Лора сейчас по ту сторону, и она должна вытянуть ее обратно, она даже скрипит зубами от напряжения, она слышит собственный стон, наверное, это и есть ее голос, у нее есть дар, и это самое трудное, что ей приходилось делать в жизни.

Она держит Лору за руку крепко-крепко, застыв в полной неподвижности. Она уверена, если она постарается как следует, что-то зашевелится и проснется к жизни, что-то родится.

– Лора, – зовет она.

Имя опускается вниз и проникает в тело, что-то щелкнуло, дрогнуло или нет?

– О боже, – говорит Лора.

Неужели правда? Ренни боится опустить голову ниже, к самому сердцу, она боится, что ничего не услышит.

* * *

А затем самолет взлетит. Это будет «Боинг-707». Ренни сядет примерно в середине, салон будет неполный, в это время года всё забито в обратном направлении, с севера на юг. А она летит в зиму. Через семь часов она будет в аэропорту, в терминале, конец маршрута, выходите. Впрочем, там же и начало, можно отправиться куда-то еще.

Когда она наконец окажется дома, на земле будет лежать снег, она возьмет такси и поедет мимо застывших голых деревьев, бетонных зданий, жилых домов – обувных коробок, такси остановится, она даст водителю, сколько надо, поднимется по лестнице и войдет через дверь своей квартиры в неизвестность. Она не знает, кто ее там ждет, кто там будет, и это означает – кто угодно, в буквальном смысле слова. А может быть, никто, и это будет не то чтобы хорошо, но терпимо. В любом другом месте все равно будет хуже.

Она пьет имбирный эль и листает журнал авиакомпании под названием «Отдых». Вверху обложки изображено солнце, оранжевое, с пририсованной улыбкой, с толстыми щечками, подмигивающее. А внутри – сплошь пляжи, море, зелено-синее, невероятное, и тела, белые и черные, розовато-коричневые, светло-коричневые, желто-коричневые, одни обслуживают, других обслуживают. Сервис. Вот блондинка в мини-саронге из батика в красноватых разводах… Она чувствует форму ее руки в обеих ладонях, вроде здесь, а вроде нет, словно последняя вспышка догоревшей спички. И это останется с ней навсегда.

Вкус у эля такой же, как раньше, и кубики льда такие же, с отверстиями. Она подмечает мелочи точно так же, как делала всегда. То, что она видит, не изменилось; изменился ее взгляд. Всё вокруг такое же, как было. И совершенно иное. Ренни кажется, что она возвращается из космоса или из поездки в будущее; изменилась она сама, но ей будет казаться, что изменились все люди, как по волшебству. И теперь живут в другом измерении.

Через пустое кресло от нее сидит мужчина. Но он пересаживается ближе, говорит, что хотел бы посмотреть в окно, бросить, так сказать, прощальный взгляд. Он спрашивает: «Вы не против?» – и она говорит: «Нет». Ничего примечательного, какой-то служащий, на нем костюм, он пьет виски с содовой; наверное, менеджер по продажам.

Он спрашивает, долго ли она там была, Ренни говорит: «Три недели». Он: «А вы не особенно загорели». Она: «Я не особо люблю лежать на солнце». Она спрашивает, чем он занимается, он говорит: «Представитель компьютерной компании». «Интересно, он тот, за кого себя выдает?», – думает Ренни; она теперь про всех так думает.

– В отпуск летали? – спрашивает он.

Она могла бы изобразить туристку, но не хочет.

– По работе.

У нее нет никакого желания откровенничать, все равно никто не поверит. В любом случае она – агент. Раньше нет, а теперь – да. Настоящий репортер. Она выждет время; а потом напишет. Впервые в жизни пойдет против течения.

Он спрашивает:

– Вы секретарь?

– Я пишу о путешествиях, – говорит она.

Он реагирует ожидаемо: смесь удивления и уважения, надо же, по ней не скажешь. Она говорит, для кого пишет.

– Там ведь заварушка была? – говорит он. Потом добавляет, что знаком с островом, там даже корта приличного нет, и она соглашается:

– Точно.

Он спрашивает, часто ли она ездит одна, она говорит, что да, часто, такая у нее работа. Он пригласил ее поужинать, и она задумалась. Можно сказать, что ее встречает муж, или что она лесбиянка, или что скоро умрет. Она говорит: «Простите, но у меня правда мало времени, срок сдачи статьи», – и он сдувается, чувствует, что его отвергли, ему неприятно, он пересаживается обратно на свое место и открывает дипломат, набитый бумагами.

Она смотрит в иллюминатор; ярко светит солнце, под ними море и какие-то острова, она не знает, какие именно. Там, внизу, – тень самолета, она скользит по морю, потом по суше, словно облако, просто чудо. Все вполне обычно, но на какой-то миг она перестает верить, что она здесь, так высоко; что держит их на лету? В самих эпитетах кроется противоречие, тяжелый металлический объект – и летит в пространстве; это просто невозможно. Но если она будет упорно об этом думать, они упадут. «Ты умеешь летать», – говорит она, просто так, сама себе.

Кондиционер работает слишком мощно, воздух снаружи поступает сквозь крохотные отверстия, Ренни мерзнет. Она обхватывает себя руками, правый палец нащупывает шрам под платьем. Он выпирает, как напоминание, как голос, который отсчитывает время; обратный отсчет. Впереди маячит нуль, кто бы ни говорил, что наша жизнь – вечна; так за что испытывать благодарность? У нее осталось не так много времени для чего бы то ни было. Как и у остальных. Просто она больше об этом думает, вот и все.

Ее никогда не спасут. Однажды ее уже спасли. Она не исключение. Нет, ей просто повезло; и внезапно ее наконец-то переполняет счастье, счастье – вот что держит ее на лету.

Благодарности

Автор благодарит Канадский совет и фонд Гуггенхайма за содействие в создании этой книги.

Она также благодарит Нэн Тализи, Донью Перофф, Фиби Лармор, Майкла Брэдли, Дженнифер Глоссоп, Джека Маклелланда, Кэролин Мултон, Розали Абеллу, Дэна Грина, Сьюзан Милмоу, Кэролин Форш и многих других, кто здесь не назван, но чья помощь была бесценной.