Борьба за будущее: Интроекция (СИ) - Мамука Пагава

А уж как Мисато чуть не со слезами на глазах рассказывала о том, когда впервые зажигали двигатель и прорезались недовольные звуки шестицилиндрового мотора, — юноше захотелось самому тогда побыть рядом. Наверное, неизгладимые впечатления.

— Он для вас много значит, — улыбнулся Синдзи.

— Он мой друг, и для него я ничего не пожалею! — А следующее она протянула еле слышно, чуть не завывая: — Даже зарплаты…

Со станции специальных подвижных составов «рено» вырулил на шоссе. Шёл уже девятый час, и на город опустились сумерки. Зажглось уличное освещение, где-то вдалеке мерцали огоньками окон башни Токио-3.

Завибрировал смартфон, который Синдзи уже снял с беззвучного режима, решив, что не стоит полностью игнорировать сообщения, которые ему пишут одноклассники. Как ни крути, но они и вправду придают сил. Даже если черканули всего пару дежурных строк. Написавшие ему люди потратили немного своего времени, так почему он не может отплатить той же монетой и хотя бы взглянуть? Это не так уж и сложно.

«Икари! Надо кое о чём перетереть, как притащишься в школу! Тодзи».

Синдзи ещё два раза прочитал сообщение и захотел изменить свое решение: некоторые из сообщений он явно не хотел читать. Он не понимал, чего теперь от него хочет бугай. Судя по тону письма, не отблагодарить уж точно.

— Одноклассники? — осведомилась Мисато.

— Ну, можно и так сказать, — буркнул юноша и убрал телефон.

— Кстати, насчёт одноклассников, — женщина осеклась, в её голосе звучали нотки неуверенности, что бывало очень редко, — раз мы решили по возможности без утайки, то залезь в бардачок и достань папку.

Синдзи настороженно покосился на начальника, которая включила освещение в салоне, но всё же заглянул в ящичек, где и вправду обнаружилась папка. Взяв её, он обомлел. Слово «досье» моментально резануло глаз, а вот какой там номер, юноша уже и не обратил внимания, ибо на следующей строке красовалось: «Сакамото Михо».

— Синдзи-кун, — боковым зрением Мисато заметила, что пассажир подвис и ошарашенным взглядом рассматривает обложку папки, — по-хорошему, ты о существовании этого досье даже не должен был догадываться, но уговор есть уговор. Однако я могу гарантировать, что ты его видишь в первый и последний раз.

— Что с ней случилось?

У Икари в голове пронеслась куча самых разнообразных вариантов, что могло произойти с беднягой. Не надо быть детективом, чтобы связать её сегодняшнее отсутствие с этим досье. Дыхание на миг перехватило. Сознание рисовало одну жуткую картинку ужаснее другой. Упала и ударилась головой? Пересеклась с нехорошими людьми, из-за чего пострадала? Что-то случилось с родителями? Пришлось уехать? Что?

«Нет-нет-нет, это не могло повториться, как с Маной!»

— Всё в досье, Синдзи-кун. Читать его или нет — твой выбор, я не заставляю. Но знай — какое бы у тебя мнение об этой девушке ни сложилось, я могу с уверенностью сказать, что оно изменится. Как и изменишься ты сам.

— В какую сторону?

— А вот этого я предугадать не могу.

Синдзи замешкался. Что же там такого может быть, отчего его мнение о Михо изменится? Тем более он сам? Это явно не имело ничего общего с теми кошмарными сценами, которые он себе навоображал. Тогда что? Юноша поймал себя на мысли, что ему незачем гадать — ответы вот они, прямо перед носом. Разве не он хотел знать больше, чем ему полагалось? И чего он теперь ждёт? Неужели настолько не хотел вторгаться в личную жизнь Сакамото и узнать нечто такое, что полностью изменит мнение о ней? Или боялся, что изменится сам и придётся с этим жить?

Закрыв глаза, юноша нерешительно раскрыл досье. Когда он всё же отважился глянуть на содержимое, его взгляд заметался по строкам:

Сакамото Михо… настоящее имя Ким Со-хён…

У него отвисла челюсть. Синдзи протёр глаза и ещё раз перечитал:

…настоящее имя Ким Со-хён…

Глава 26. Потерявшая себя

Синдзи бросил недоумевающий взгляд на Мисато, ожидая хоть каких-то пояснений. Но, ничего не дождавшись, вернулся к досье:

…национальность: кореянка… родилась четвёртого июня… девяносто девятого года… Австралия, Мельбурн.

«Она старше меня почти ровно на два года», — на большее у него мыслей не хватило. Как будто по щелчку, абсолютно всё выключилось.

…отец Ким Ву Мин… мать Ли Ма Ри погибла во время Второго удара…

«Снова Второй удар…»

— Разве после Великого удара был ещё один?

— Насчёт этого пока не забивай себе голову.

— Мисато-сан…

— Всему своё время. Читай, раз открыл.

…после Второго удара Ким Ву Мин со своей дочерью вернулся в Корею… Ким Ву Мин погиб в первый же день второй корейской войны… росла беспризорником в зоне оккупации войск КНДР… вывезена из зоны боевых действий в Саривон… бежала с другими детьми в Пхаджу… в возрасте восьми лет попала в местную преступную группировку, состоящую преимущественно из несовершеннолетних… к девяти годам принимала активное участие в налётах в качестве приманки или отвлекающего манёвра… во время попытки задержания была тяжело ранена…

Перед ним складывалась ужасная картина. Корейская война всегда ему казалась нечем далёким и не важным для его собственной жизни. А сейчас у него мурашки по спине бегали.

— Мисато-сан, — отвлёкся он с раздосадованным голосом, — тут многое чёрным зачёркнуто…

— Ты точно хочешь знать, как она предавала друзей, раскалывала их и врагов, а потом убивала…

— Но…

— …и как её насиловали?

Синдзи уставился на женщину с открытым ртом:

— Пожалуй, нет.

В ответ она кивнула.

…неоднократно привлекалась для разведдеятельности… принимала участие в устранении тылового штаба… в возрасте десяти лет завербована разведротой седьмой бригады специального назначения… проявила себя ценным осведомителем на оккупированной территории… благодаря актёрским талантам успешно внедрялась на вражеские объекты… успешно выкрадывала документы особой важности… в послужном списке десятки удачных разведывательно-диверсионных операций… две удачные операции по устранению высокопоставленных лиц… использует любые методы для достижения цели…

Синдзи чувствовал, как у него горло пересохло. Несмотря на краткое изложение информации, он очень ярко и чётко представлял невероятно тяжёлую жизнь Михо… или всё же Ким Со-хён? У него голова пухла от осознания, что, будучи ещё маленькой девочкой, она участвовала в таких вещах. Поначалу он отказывался верить в прочитанное, хлипко цепляясь за надежду, что Мисато решила его разыграть. Но голос разума подсказывал, что всё сходится: насколько он знал, война на Корейском полуострове являлась натуральной кровавой бойней, которая вовлекла в себя абсолютно всех и унесла миллионы людей. Словно явился сам дьявол из преисподней и пожирал без разбору любого, до которого мог дотянуться. В том числе и его одноклассницу. Только Синдзи недоумевал: зачем ему знать о таких подробностях её личной жизни? Что у неё сломана психика и опасна? С виду не скажешь.

…после окончания войны и объединения обеих Корей официально зачислена в Агентство национальной разведки… прошла усиленную подготовку… в возрасте четырнадцати лет тайно переправлена в Японию… предположительно зачислена в один из приютов под видом ранее без вести пропавшей сироты Камугаи Михо… удочерена четой Сакамото… нелегальные резиденты…

Синдзи начинал понимать, в каком направлении движется её жизнь. Ему становилось не по себе.

…в Мацумото выполняла задание по сближению с сыном полковника Управления военной контрразведки… в возрасте шестнадцати лет экстренно переведена в Токио-3 и зачислена… попытка установить контакт и доверительные отношения с пилотом Аянами Рей…

Судя по досье и тому, что уже знал сам Синдзи, у «Михо» ничего не получилось, поэтому её не трогали. Но как только она попыталась завязать отношения с ним, то ее тут же арестовали, хотя Икари ничего лишнего и не сбалтывал. Значит, в NERV не исключали, что юноша способен расколоться, в отличие от красноглазой девушки. Даже несмотря на то, что Мисато была уверена в молчании своего подопечного. На долю секунды у него мелькнул недоумевающий вопрос: «Кто ты, Аянами Рей? Раз о тебя сломала зубы профессионалка».

С тяжёлым вздохом Синдзи закрыл папку. В голове у него крутилось: «Невероятно». Мисато не преувеличивала: отношение к этой девушке у него изменится раз и навсегда. Однако он пока не мог понять, как именно. С одной стороны, Икари чувствовал неприязнь, словно она его обманула и предала, причём уже во второй раз… Но с другой стороны — восхищение, что такая хрупкая девочка смогла преодолеть все беды, брошенные со стороны судьбы. И не сломаться, не зациклиться, а остаться общительной и приятной девушкой.