Дневник Жеребцовой Полины (часть вторая, Чечня, 1999-2002гг.) - Полина Жеребцова

На этой воздушной волне,

И девушка, в облаке света,

Бесшумно влетела ко мне:

«Я так торопилась, мой милый!

Я так этой встречи ждала,

Что руки себе — опалила,

Что ноги себе — обожгла.

Твоя голубая планета,

Была уже рядом почти…

Но стрелка секундная где-то

Меня подвела по пути!

Поверь! Я об этом не знала!

Поверь, что вины моей нет!

Ведь я-то всего опоздала

На тридцать каких-нибудь лет!

Не поздно, мой милый, не поздно!

Мы вместе! До края, до тьмы!»

За окнами падали звезды,

Предвестники скорой зимы…

Автор этих строк — поэт Орлов.

Да, главное в жизни — не опоздать.

Царевна Будур

17 августа 2001 г

Наш долг Мадине (на рынке) равен 350 рублей.

И 1000 рублей мы заняли у знакомой, Розы.

Для нас — суммы колоссальные!

Отдавать будем несколько месяцев.

Причина: задержка выплаты моего детского пособия.

Есть нечего…

Видела прошлогоднего своего жениха, Алика, с его подругой.

Я назову ее «Синди».

Она очень худенькая. Волосы красивые. Кареглазая.

Оба сделали вид, что нас с мамой не знают. К лучшему!

После его гадостных предложений мне другого не требуется!

Встретила знакомую девочку-чеченку Лунет. Она гордо сообщила мне, что вышла замуж в тринадцать лет! Мужу — восемьнадцать. От нее, я узнала, какова любовь в беженцах…

Взрослые их «поженили» по чеченскому обычаю.

Молодожены теперь спят за тряпичной перегородкой! Одеяло, вместо стены, отделяет пару от посторонних жильцов соседей. Где? Как ты думаешь, Дневник?! В железнодорожном вагоне!

Я давно так не смеялась…

А теперь о серьезном.

За мной уже примерно месяц ухаживает парень с именем погибшего соседа — Муслим.

Он весел, несмотря на все беды. Ему 19-ти лет. Муслим, льстит мне, так как говорит, что любит меня. Завел разговор о моих родственниках… о том, что хотел бы жениться на мне.

Но мы только вдвоем с мамой. Родных нет. Моя мама — русская. Ему такой брак не разрешат. Не то время. И мои личные планы несколько иные. Я ответила, что пока не окончу школу, замуж не пойду! Рассказала о желании учиться в вузе.

Мой будущий муж должен будет дать мне и моей маме клятву, что не помешает учебе.

У нас обнаружилось разногласие. Муслим, считает: учиться не обязательно. Он хочет жениться на мне сразу, сейчас.

Твердит, что жизнь у нас здесь — короткая! Что планировать надолго вперед — нельзя!

Мне не хочется обижать его. Это порядочный, хороший человек. Встречу ли я такого еще?

Не пожалею ли о сказанном мной сегодня?!

Бедный мой, такой далекий и родной Аладдин!

Я забываю тебя! Я уже не сержусь!

Возможно, у тебя были серьезные причины не прийти ко мне.

Ты лучше знаешь себя…

Будь жив и здоров! И все. Хорошо?

Встретимся в Раю?

Я имею в виду данную тетрадь.

Начинаю новую тетрадь, первый лист — это стихи:

То полдень, то полночь в природе…

Все стало сегодня вверх дном!

Большая медведица бродит,

Как призрак под Южным крестом.

Тяжелые, мокрые травы

От ветра встают на «дыбы»,

Налево иду, как направо,

К Судьбе ухожу от Судьбы…

Вчерашним иль завтрашним жаром

Мне губы опять обожгло!

Сомнение дождиком ржавым

С дрожащей ресницы стекло…

А песня о счастье кричала!

В чужом освещенном окне…

Но в ней ни конца, ни начала

Узнать не позволили мне…

Автор — неизвестная мне молодая поэтесса 70-х годов…

Будур

21 августа 2001 г. (утро)

Привет, Дневник!

Я живу по новому адресу, в своем же дворе…

Стены мы помыли. Дыры залепили. Воздух совсем другой!

Живем в одном подъезде с Золиной и с ее мужем, похожим на борова.

Он часто напивается и ее гоняет. Она прячется у нас. Как-то гонялся за ней с топором…

Сегодня я направлюсь к директрисе моей школы, к Ханум.

На беседу о жизни…

Я ничем не торгую. На рынке постоянная стрельба.

Мама не хочет, чтобы я шла туда…

— Лучше поголодаем, — говорит она.

Наши новые соседи — странные люди! Муж и жена приходят к нам постоянно.

Развешивают у нас то, что постирали. Раньше они делали это во дворе.

Мама долго убирала балкон, недоступный для пользования из-за битых стекол, кирпичного щебня и мусора. Теперь он чист. И пригодился! Понравился!

Уже могу записать два случая. Они охарактеризуют нашу жизнь.

№ 1. С алебастром.

У нас был алебастр, примерно половина мешка.

Дали килограмма три новой соседке — Золине.

Объяснили:

«Мы стену укрепляем между комнатами. Стена разбита. Вся расползается. Шатается».

Через 10 минут возвращается к нам Золина с ведром.

«Еще! — говорит. — Мне надо еще!»

Мы отказали. Она обиделась. Мужу нажаловалась.

Мол, они нас пустили в «свой» подъезд, а мы — наглые твари, не отблагодарили…

В тот же день Джим Мульён встретил во дворе мою маму и говорит ей нагло:

— Ну, что? Хватило вам алебастра?!

Мама отвечает:

— Хватило!

Не хотелось ей из-за своего же добра ссориться. Мама хотела уйти.

Да не тут-то было! Джим Мульён заявил:

— Я дал своей жене денег. Она съездила на рынок и купила все, что нужно. Нам от вас ничего не надо!

— Вот и хорошо! — отвечает мама. — А у нас на автобус денег нет. И на хлеб… Ремонт в квартире требуется большой.

Боимся — самим замазки мало. Покупать не на что. Мы на всем экономим».

№ 2. Ванна.

В квартире того человека, куда мы перешли, стояла ванна.

Печь и колонку муж Золины уже продал скупщикам краденого, а ванну — не успел.

При нас пришел хозяин этой квартиры. Попросил Джима Мульёна сохранить ванну для него. Сосед, разумеется, пообещал…

Но в тот, же день к вечеру явился к нам, сказал коротко: «Ванна здесь лично моя!»

И унес ее к себе, вниз…

Другие жильцы, из любопытства, сразу явились.

— Где ванна? — нарочно нас спрашивают.

Мы обманываем, говорим: «Не знаем!»

Мульён пропил эту ванну на другой день. Нас «подставил»…

Разве мы смогли бы ее снять? Или поднять?

Ясно, тут мужские руки нужны и физическая сила! Но мы в этой квартире живем!

Очень некрасиво получилось. Нет, не будет нам здесь покоя.

К нам, на второй этаж, забраться нашим же соседям — легко.