Дневник Жеребцовой Полины (часть вторая, Чечня, 1999-2002гг.) - Полина Жеребцова

Поэтому мы поставили всюду железные решетки. Вбили в края балкона гвозди, чтобы те, кто полезет к нам, поранили руки… И еще я спрятала канат на балконе — чтоб самим можно было спуститься по нему — на случай, если ворвутся в дверь. Входная дверь слабая…

На помощь звать некого. Во дворе живут всего две чеченских семьи. Их близкие родственники и друзья расселились рядом, по целым чужим квартирам и частным домам. Мы одни…

Всем нравится наш старинный книжный шкаф, привезенный от бабушки, из города Ростова, после ее смерти. ("Джим Мульён" уже требовал его себе. Говорил: куплю или заберу так… Но мы не отдали.)

Приходят на него смотреть. «Гости» попутно заглядываются и на 2 коврика.

За девять дней нашего отсутствия и в момент «зачистки» их не украли.

Пятиметровый ковер вынесли, а эти, маленькие, остались.

Позднее вечером у себя дома обиженный за алебастр сосед в хорошем подпитии громко рассуждал, что я не мусульманка.

А мусульманин у меня один дед…

Только вчера самый последний кусок нашего хлеба я отдала его беременной жене. Больше у нас вообще не было ни денег, ни хлеба. Просто мама подсказала, что женщине в положении не в чем отказывать нельзя!

Здесь, в этой квартире, просторней, чем было у нас в одной комнате.

Мы хотим постепенно привести все в порядок, отмыть от копоти двух лет остаток своих вещей, затем переехать в район, где больше людей, где ближе городской транспорт.

Мечтаем переселиться туда, куда регулярно подвозят воду, работает канализация.

У нас рухнул подгнивший от сырости платяной шкаф.

Мы решили продать то, что осталось от него, отдельными досками. Будут деньги на продукты. Хоть бы дали 100 рублей!

Вся наша одежда уместилась в два пакета.

Я помню: до войны одежде было тесно в двух шифоньерах.

Стояли они рядом, как стенка.

Сверху на них мы поставили три полки с книгами, по всей длине. Несмотря на обилие мебели, мама всегда делала ремонт к новогоднему празднику.

В квартиру, под новые обои, покупались шторы. Обновлялась покраска.

Мы зачищали стеклом и покрывали лаком паркет! Было чисто. Красиво!

Вчера и сегодня я читала Мережковского. Потрясающе!

Особенно мне понравились две — «Тутанхамон на Крите», о жрице Дио, и «Юлиан отступник». Когда я прочла, как христиане разбили храм языческих богов и убили ребенка, я заплакала. Вообще плачу я редко. Юлиан дал обещание заботиться о ребенке умирающему старику, который не видел, что мальчик уже мертв. Я тоже знаю, чего стоит давать обещание умирающим. Мне понятна вера цезаря в языческих богов. Он просто увидел, каково новое «гуманное» движение.

Мы похоронили сегодня своего маленького кота.

Мир ему!

Он нашел и съел что-то несъедобное и сильно болел.

Людей честных, справедливых, смелых почти не осталось вокруг.

В скорбном хаосе, невежественном и злом.

Сегодня мимо наших окон все движутся какие-то венные колонны.

До встречи! Целую тебя, Дневник!

Люди из семьи Нуры убили нового кота Лины.

Зачем!?!

Вместе сплетничают против нас. Вместе воруют.

И одновременно ненавидят друг друга.

Мама права: жить в мире лжи и раздора — хуже, чем погибнуть от бомбы.

Будур

24 августа 2001 г

Я написала письмо одной маминой однокласснице из г. Ростова-на-Дону.

Ее зовут Наталья.

Не знаю, хватит ли смелости его отправить. Вообще я очень стесняюсь просить людей о помощи.

Вот оно:

«Это письмо из города Грозного.

Я — Полина, дочь Елены, вашей давней подруги и одноклассницы.

Пишу вам о нашем отчаянном положении.

Дом наш разбит. Бумаги на компенсацию (говорят, за квартиру она положена) не можем оформить — денег нет.

Скитаемся. У мамы был инфаркт. Я сама делаю ей уколы.

Имущество наше почти полностью украдено и уничтожено.

Я была ранена осенью 1999 года на рынке. Маме осколок достали сразу.

У меня были операции.

Гуманитарную помощь мы не получаем, так как не подходим по “категориям” нуждающихся в ней. Справки об инвалидности маме тоже не можем сделать, чтобы оформить пенсию по инвалидности. В войну часть документов пропала. Я закончила 9 классов. У меня всего три отметки "хорошо", остальные — "отлично"! Я продаю на рынке свои старые книжки, но это мало что дает. Со школы едой помогают учителя и директриса.

Самое главное было бы для нас выехать из Грозного с остатками вещей, так как отношение к людям с русскими фамилиями все более жестоко.

Что бы вы нам посоветовали?

Может быть, где-нибудь принимаются на работу люди из Чечни, и им предоставляется комната?

Ответьте нам, пожалуйста.

Грозный, главпочтамт, до востребования».

Вечер.

Подумала и поняла — не отправлю.

Никто не может мне помочь.

Никто.

П.

28 августа 2001 г

Наш новый сосед Джим Мульён (Адам) ежедневно пьет.

Вчера он устроил ночной концерт.

Громко орал (надеясь, что мы струсим), о том, что мы — русские твари и нас давно пора зарезать, а он — умеет! Явно присутствовало желание нахамить, испугать. Кричал, что мы б… Имелись в виду сплетни об Аладдине и Джинне, распространенные, скорее всего, Азой и ее подругой, известной всему району, — Линой.

Аладдин и Джинн… Редкие, лишенные пошлости люди.

Они никогда не подали бы им своей руки.

По стечению обстоятельств, родные Джинна, когда были беженцами, были соседями этим же Борзовым. Ежедневно угощали их молоком. Расстались друзьями!

И теперь их отношения полностью не прерваны…

Как же можно так?! Вот бы они послушали это!

Понятно: захотелось остатки вещей получить.

Пропить и проесть.

И при этом не искать долго и далеко…

Шкаф старинный 1924 года, два коврика — все даром.

Это нормально! Когда совести и веры в Бога нет!

Сосед кричал в ночи. Затем он устраивал актерскую паузу, с полной тишиной. Прислушивался, как мы?

Мы записали его голос на дедушкин «диктофон»…

Джим Мульён был в сильном опьянении, но он не поднимался, не стучал в нашу дверь.

Он брал на «понт».

Утром мы пошли к его маме и к его братьям.

Поклялись, что кроме одной пары носок, одного старого свитера и коричневого халата с отрезанными рукавами (видимо, на тряпки), мы никогда, ни у кого ничего не брали.

Да! Мы пользовались подушкой и одеялами, но оставили их в том месте, где жили и где спали. Домой «грязь» к себе не занесли!

Одежду, что нам «подарили» умышленно Аза и Лина, мы оставили в том доме, где временно жили. Повесили за хозяйский шкаф! Продукты — брали. Много. Питались! Но никогда не забирали все! Оставляли для других голодных людей.