Лица - Валерий Абрамович Аграновский

Просто до гениальности.

В свое время отряду Карпова было поручено поставить по этому поводу серию опытов и провести наблюдения, то ли подтверждающие гипотезу, то ли опровергающие ее. Площадку Карпов выбрал на озере Светлом, оно самое теплое из близлежащих озер, в нем даже купаться можно в августе и в июле: двенадцать градусов тепла. Вы уже знаете, наверное, что если Карпов берется за дело, то берется основательно. Он сделал расчеты радиационного баланса, которыми до него никто никогда не занимался, разработал совершенно новую методику исследований, и эта тема стала главной составной частью его будущей диссертации. Он убил на это дело кучу времени, и единственное, чего Карпову сейчас не хватает, так это опытных данных.

Я, стало быть, довожу испытания до конца.

Пока что у нас не очень получается. Мы еще до весны повозимся, до наступления лета, а на лето опыты придется прервать: лед на озере может провалиться. С осени опять начнем, а зима даст окончательный ответ на все вопросы, и мы будем точно знать так называемый тепловой баланс воды. По предварительным данным, вода подо льдом должна даже зимой нагреваться: низкие температуры тут не помеха, поскольку если явление существует и радиация действительно увеличивается, — а Карпов теоретически это уже доказал, — то и практически лучи зимнего солнца все равно проникнут под лед.

Не знаю, как распорядится сейчас Игнатьев, но, вероятно, он снимет отряд с якоря и отправит на станцию. А я останусь здесь до осени с кем-нибудь из рабочих. Лучше всего с Аржаковым, мне с ним спокойно, и я у него как у Христа за пазухой.

Но к одному я никак не приложу ума: чем все это дело теперь закончится? Денег и времени уже ухлопали много, общая постановка задачи принадлежит Диарову, но в его докторскую тепловой баланс никак не лезет, значит, я перед Карповым должен быть за все в ответе? А на фиг мне это нужно? Карпов мне сказал: «Доводи, мол, опыты до ума». — «А потом, — спрашиваю, — что?» — «А потом данные отдашь мне». — «Значит, — говорю, — ты будешь у меня Диаровым, а я у тебя — Карповым?» Хотите верьте, хотите нет, а он смутился.

Буду откровенным: я Карпова и Рыкчуна знаю давно. Поступал на первый курс — они переходили на четвертый, и тут за полгода работы на них нагляделся. Предполагаю, что вам Карпов нравится, а Рыкчун — нет. Если так, вы правы только наполовину. И Вадим не такой уж подлец, и Карпов не такой уж кристалл. Я им, конечно, не судья, но мнение имею: и в том и в другом есть «цветы Тиндаля», то есть пустоты, и чем быстрее они оплавятся, тем оба они будут пропускать больше света. Я готов им в глаза это сказать, так что, если хотите, можете передать ребятам мое мнение.

Но если еще откровенней, то я мечтаю заняться совсем почвоведением. Хорошо заняться, серьезно и основательно. Вы спросите: почему? Почему вдруг я, мерзлотовед, хочу полезть в землю?

Чтоб не зависеть ни от кого!

Почва здесь — всего один метр глубины, дальше — вечная мерзлота. А на метр вглубь я и сам могу копать, мне ничья помощь не нужна: ни тракторов не нужно, ни машин, ни людей. Лопата и кирка — моя стихия!

Многие научные сотрудники мечтают о такой самостоятельности. Потому что, как только попросишь у Диарова или Игнатьева помощника или еще чего, они мгновенно вмешиваются в твои дела и начинают грести под себя. Получается форменный грабеж!

Я уже давно пришел к выводу о необходимости коллективного руководства наукой, коллективного исследования и коллективной защиты диссертаций. Иначе уходишь в другую крайность и становишься индивидуалистом. Вы читали Ришара? Я нашел в его дневниках: «Можно делать либо шедевры, либо подлости…»

* * *

Ничто не спасало меня от оводов, даже бязевый полог, под которым мы сидели, и Боб Мальцев вдруг расхохотался:

— Вы посмотрите, разве это логично? Оводы кусают вас — человека, который намного их сильнее, и нет вам спасения. Верно? А оводов пожирают вот эти маленькие птички. Вы же, при желании, можете попросить Аржакова наловить пичужек и изжарить их на сковородке. Спрашивается: из всего этого можно сделать вывод о том, кто кого сильнее? Кто кем повелевает?

Была весна. Из маленькой норки вылезла евражка, встала палочкой, посвистела и вновь спряталась в порку. Я высунул голову из-под полога, поглядел на легионы оводов и подумал о том, что, если я буду писать повесть о молодых ученых-мерзлотоведах, мне не следует забывать о маленьких пичужках, которые имеют запас еды по крайней мере на столетие…

1974—1981 гг.

ОСТАНОВИТЕ МАЛАХОВА!

Социально-педагогическая повесть

ВВЕДЕНИЕ В ТЕМУ

ПОВОД. «Уважаемые товарищи! Пишу в адрес газетчиков, потому что они, даже не публикуя материал, могут сделать многое. Хочу надеяться, что те, кому попадет в руки это письмо, найдут время серьезно задуматься над большой бедой, идущей по нашей земле: я имею в виду неумеренно распространившуюся преступность. Катастрофические размеры ее в США, о чем пришлось говорить на весь мир президенту, есть сигнал для всего человечества, в том числе и для нас. Но если за рубежом имеются все основания для преступности, то чем можно объяснить это явление в нашей стране? Неужто мы что-то где-то проглядели? Прошу ответить мне через газету или личным письмом, или даже совсем не отвечать, но только не оставляйте эту тему без внимания.

С уважением инженер Р. Молчанов. Город Николаев».

СИТУАЦИЯ, Известно, что за всю историю человечества пока еще не было общества, свободного от преступности, хотя мало кто считал и считает это зло фатально неизбежным. Известно, кроме того, что в разные периоды времени преступность то увеличивалась, то уменьшалась, причем без видимых к тому оснований.

Спрашивается: в чем дело?

У журналистов есть то преимущество, что, не всегда умея ответить на вопрос, они обладают возможностью его задать. С этого начал я, обратившись к весьма крупным специалистам-криминологам: «Назовите, пожалуйста, причины подростковой преступности в нашей стране?» Не буду описывать выражения лиц моих собеседников. Скажу главное. Все они, бесспорно, не жалели сил и средств, изучая проблему, чему свидетельством были многочисленные исследования, — это с одной стороны. С другой — мне нетрудно было убедиться, что мнения их разноречивы, а выводы робки. Стройной концепции, объясняющей происхождение преступности, пока не существует. Впрочем, с таким же «успехом» не существует единой