Пора убивать - Джон Гришем

– А я уж испугался, что вы захотите стать моим партнером.

– Нет. Я женщина, и сейчас я на Юге. Я знаю свое место.

– Почему вас так заинтересовало это дело?

– Хочу присутствовать в зале суда. Я люблю уголовные процессы: там острее ощущаешь жизнь, там атмосфера сгущается так, что ее можно резать ножом. Зал битком набит, кругом вооруженная охрана, половина присутствующих ненавидит обвиняемого и его защитника, а вторая половина молит Бога, чтобы вашего клиента оправдали. Вот это мне по нраву. А уж ваш предстоящий процесс – это вершина. Я не южанка, и местный уклад жизни по большей части сбивает меня с толку, но я успела полюбить его какой-то странной любовью. Сама не могу понять, в чем тут дело, просто попала под действие каких-то чар. Расовые предрассудки у вас абсолютно чудовищны. Присутствовать на суде чернокожего отца, который убил двух белых за то, что они изнасиловали его дочь, – да мой отец заявил мне, что взялся бы за такое дело без всякого гонорара.

– Скажите ему, чтобы он оставался у себя в Бостоне.

– Это же мечта любого адвоката! Мне просто хочется там быть. Я не стану вам помехой, обещаю. Только позвольте мне заниматься всякой черновой работой и следить за ходом процесса.

– Наш судья, Нуз, ненавидит женщин-адвокатов.

– Как и всякий судья-мужчина на Юге. А потом, я же не адвокат, я только студентка, изучающая право.

– Это вы ему сами объясните.

– Значит, вы согласны взять меня на работу?

Джейк отвел от нее взгляд и сделал глубокий вдох. Новая волна тошноты, правда, не такая сильная, как первая, поднималась к горлу, молоточки в мозгу возобновили свою дьявольскую работу. Он чувствовал, что скоро опять придется бежать в ванную.

– Да, вы ее получили. Мне и в самом деле понадобится некоторая помощь в работе с бумагами. Подобные дела всегда очень запутаны, что вам, я уверен, и так хорошо известно.

Улыбка ее была милой и располагающей.

– Когда я начну?

– Сейчас.

Познакомив Эллен с расположением комнат в офисе, Джейк отвел ей место в «блиндаже» на втором этаже. Он вручил ей папку с делом Хейли, и Эллен в течение примерно часа занималась выписками из него. Сам же Джейк решил отдохнуть.

Он поднялся с дивана, стоявшего в его кабинете, в половине третьего и направился в расположенную внизу комнату для заседаний. Эллен сняла со стеллажей примерно половину книг и разложила их по всему столу; большинство томов ощетинилось закладками через каждые пятьдесят страниц. С чрезвычайно занятым видом Эллен писала что-то в свой блокнот.

– А у вас неплохая библиотека, – заметила она, не поднимая головы.

– Кое-какие из этих фолиантов не раскрывались лет двадцать.

– Я поняла это по пыли.

– Есть хотите?

– Умираю от голода.

– Тут, за углом, есть небольшое кафе, их фирменное блюдо – жирная свинина и жареные овощи. Мой желудок требует сейчас именно такой пищи.

– Звучит очень аппетитно.

В обход площади они отправились к Клоду, у которого, ввиду того что стояла вторая половина субботы, народу было немного. Среди посетителей они оказались единственными белыми. Сам Клод отсутствовал, и без него в помещении стояла оглушительная тишина. Джейк заказал чизбургер, жареный лук колечками и три порошка от головной боли.

– Голова болит? – спросила у него Эллен.

– Раскалывается.

– Стресс?

– Похмелье.

– Похмелье? А я-то думала, что вы трезвенник.

– Это еще с чего вы взяли?

– "Ньюсуик". В статье говорилось, что вы идеальный семьянин, трудоголик, истый пресвитерианец, не берущий капли в рот и позволяющий себе лишь хорошую сигару. Не помните? Неужели вы могли забыть о таком?

– И вы верите всему, что прочтете в газете или журнале?

– Нет.

– Это хорошо, поскольку прошлым вечером я напился так, что сегодня меня рвало целое утро.

Похоже, признание Джейка ее развеселило.

– И что же вы пили?

– Н-не помню. Не помню, что пил ночью. После окончания колледжа со мной это случилось в первый и, надеюсь, в последний раз. Я успел позабыть, насколько утренние ощущения мучительны.

– Почему все юристы так много пьют?

– Приучаются к этому еще в стенах колледжа. Ваш отец пьет?

– И вы спрашиваете? Да он же католик. Но старается не выходить из рамок.

– А вы?

– Еще бы, постоянно, – с гордостью заявила Эллен.

– Ну, тогда вы наверняка станете великим юристом.

Джейк тщательно размешал свои порошки в стакане ледяной воды и, поморщившись, выпил, утерев губы рукой. Девушка не сводила с него веселого взгляда.

– Что, интересно, скажет ваша жена?

– О чем?

– О похмелье. Такой добропорядочный муж!

– Она ничего не знает. Уехала от меня сегодня утром.

– Извините.

– Отправилась к своим родителям до окончания суда. Уже два месяца нам звонят и угрожают убить, а вчера ночью под окно нашей спальни подложили фунта три динамита. Полиция сработала вовремя и задержала двоих типов, похоже, они из Клана. Динамита хватило бы, чтобы сровнять с землей дом. По-моему, это неплохой повод, чтобы напиться.

– Мне вас искренне жаль.

– Работа, которую вы так хотели получить, может оказаться весьма опасной. Лучше вам узнать об этом сейчас.

– Мне тоже случалось получать угрозы. Прошлым летом в Алабаме мы защищали двух чернокожих подростков, изнасиловавших и задушивших восьмидесятилетнюю женщину. Никто из адвокатов штата не захотел заниматься этим делом, поэтому они обратились в Лигу защиты. Мы галопом примчались в город, и, встречая нас на улицах, местные жители готовы были линчевать к нас тоже. Никогда в жизни я не испытывала еще такой к себе ненависти. Пришлось жить в мотеле в соседнем городке. Все было нормально до того вечера, когда ко мне подошли двое мужчин в баре и попытались насильно увезти куда-то.

– Что же произошло?

– В сумочке у меня был короткоствольный револьвер тридцать восьмого калибра, и мне удалось убедить их, что я умею пользоваться оружием.

– Револьвер тридцать восьмого калибра?

– Отец подарил мне его, когда мне исполнилось пятнадцать. У меня и лицензия имеется.

– Он отчаянный человек, ваш отец.

– В него стреляли несколько раз. Он очень любит спорные дела, о таких часто пишут в газетах. Публика в зале требует, чтобы обвиняемого повесили как можно быстрее и без всякого суда или адвоката. Такие дела – его конек. У него собственный телохранитель.

– Ну еще бы. У меня тоже есть. По имени Несбит. Из своей пушки не попадет даже в стену амбара. Его только вчера ко мне прикрепили.

Принесли еду. Эллен осторожно убрала с фирменного бутерброда Клода колечки лука и кетчуп и предложила Джейку поделиться с ним жареными овощами. Разрезав чизбургер на две половины, она, как птичка, начала отщипывать крошечные кусочки и класть их себе в рот. Пропитавший ломти хлеба горячий жир капал на тарелку. После каждого кусочка Эллен приходилось вытирать рот.

Лицо ее было освещено приветливой мягкой улыбкой, скрывавшей – и Джейк знал это – решительный и твердый характер, чья обладательница была в состоянии столь откровенно говорить о своих связях с Национальной ассоциацией юристов, посылать к чертям лифчики и демонстрировать свое неженское умение постоять за себя. Ни малейших признаков косметики. Да она была Эллен и не нужна. Красавицей ее не назовешь, кокетливой – тем более, все говорило о том, что мысли Эллен были очень далеко от таких мелочей. Кожа ее была белой и очень нежной, как у всех рыжих, на чуть вздернутом носике – семь или восемь веснушек. Когда девушка улыбалась, показывая великолепные зубы, на ее щеках появлялись симпатичные, милые ямочки. Улыбка ее вызывала у собеседника доверие, но в то же время в ней прятался какой-то таинственный вызов. Зеленые, с металлическим отливом, глаза излучали с трудом укрощаемую энергию; когда Эллен говорила, то взгляд ее становился неподвижным, она даже переставала мигать.

Интеллигентное лицо и привлекательное до невозможности.

Расправляясь со своим чизбургером, Джейк чувствовал, как его желудок наполняется добротной, тяжелой пищей, и первый раз за сегодняшний день в голове промелькнула мысль о том, что, возможно, он и выживет.

– А если серьезно, почему вы выбрали «Оле Мисс»? – спросил он.

– Это солидная юридическая школа.

– Это и моя школа. Но как правило, к нам редко приезжают молодые дарования с северо-востока. Наоборот, мы сами шлем туда наших детей. Как же – прославленная лига «Лавровой ветви».

– Мой отец презирает каждого юриста, который получил свой диплом в школах этой лиги. У него не было ничего за душой, и, чтобы закончить образование, ему приходилось по ночам заниматься самой черной работой. Всю свою жизнь он вынужден был сносить насмешки набитых деньгами, вроде бы образованных, а на самом деле абсолютно некомпетентных коллег. Зато теперь он смеется над ними. Он сказал мне, что я могу поступать в любой юридический колледж страны, но если выберу какую-нибудь школу лиги, он откажется платить за обучение. А потом, мать. Я росла в окружении волшебных сказок о жизни на вашем дальнем Юге, вот мне и захотелось самой все увидеть. К тому же южные штаты упорно настаивают на широком применении смертной казни – так что, я думаю, работы мне здесь хватит.