Императрица поневоле - Зарина Павлова

Лина помогла мне вылезти из ванной, обтерла мое тело пушистым полотенцем и подвела к зеркалу.

Первое, что я заметила — это огромные, синие до черноты, синяки на шее. После заметила неестественно красные губы, которые я искусала, в попытках не зарыдать. И красные глаза, все еще влажные. Словно слезы могли хлынут в любой момент.

— Ваше Величество, если вы позволите… — ко мне подошла Лина, держа в руках небольшой тюбик мази. — Это поможет от синяков. И на губы можно использовать. Завтра синяк уже значительно посветлеют.

— Хорошо, — я кивнула. — Помоги мне, пожалуйста.

Горничная с готовностью начала наносить мазь на синяки. Оказалось, что сзади, на бедрах, синяки тоже есть. Лина наносила мазь аккуратно, поэтому я не чувствовала боли. Только усталость и опустошенность. Права была мама — если все идет гладко, это значит, что скоро случится что-то ужасное.

Когда с мазью было покончено, меня одели в махровый белый халат, и я вернулась в комнату. Фрейлины и остальные горничные все еще были тут. Меня посади за стол около окна, засунули в руку чашку горячим чаем и поставили передо мной тарелку с тортиком.

Есть не хотелось. Поэтому, сделав небольшой глоток чая, я подняла взгляд на леди Росси и спросила:

— Так что же все-таки произошло?

Камелия вздохнула.

— После того, как я отправила горничную за графом Девисом, мы с Карлиной начали будить остальных фрейлин. К моменту, когда прибежал граф, все уже стояли около дверей. Я ее распахнула… И мы увидели… А потом граф ворвался к вам, ударил Императора и тот ушел. А мы прогнали графа, потому что ему… нельзя быть с вами в одной…

Камелия, все время старавшаяся держать себя в руках, громко выдохнула и опустила взгляд. Я успела увидеть, как блеснули ее глаза. В целом, мне было все понятно. Графа Девиса позвали, чтобы помочь мне. Девушки решили, что Император снова будет ломиться ко мне в комнату. А из мужчин они никого больше не знали. В итоге все стали свидетелями той ужасной картины. Я поморщилась, но не могла этого исправить.

Однако я ожидала больших последствий после этого случая. Скорее всего, графа просто сошлют обратно в его графство. Неужели это и было планом Адама? Даже если это и так, я не позволю моим планам нарушиться.

— Все будет в порядке, — сказала я наконец-то, сделав глоток чая.

— Да, но… нас больше волнует, как вы, Ваше Величество, — леди Анна, подалась вперед и заглянула мне в глаза. — Все что будет завтра — это будет завтра.

— Да, Ваше Величество, — леди Миллер встала со своего места и подошла поближе. — Мы хотели бы помочь вам сейчас.

Я вздохнула и опустила взгляд на чашку чая. Пальцы все еще подрагивали. Шея болела. Место укуса ныло и подергивало. Я хотела сказать, что со мной все в порядке. Хотела успокоить девушек и отпарить их в свои комнаты. Но почему-то не смогла этого сделать. В этом замке за меня впервые кто-то так переживал. Я не чувствовала в этих девушках фальши. Неужели мне так сильно повезло, что я смога подобрать честных и порядочных фрейлин?

Я грустно улыбнулась. По щеке скатилась слеза, которую я даже не заметила.

— Ваше Величество, — тихо прошептала Карлина и обняла меня со спины. — Все будет хорошо. Хотите сегодня будем ночевать вместе?

Я с трудом успела поставить чашку чая на стол, когда со всех сторон меня окружили девушки и обняли. Это противоречил правилам этикета, но мне было все равно. Чувствовать чужие прикосновения было очень неприятно. Но то тепло, что они дарили, тот смысл, что вкладывали, давало мне надежду на то, что они на моей стороне.

На предложение Карлины я смущенно согласилась. Не думаю, что смогла бы уснуть в этой комнате сегодня. Услышав мою фразу, девушки начали составлять календарь, в какой из их комнат я буду спать после. Я мысленно фыркнула и гордо удалилась вслед за леди Мюрей, стараясь не показывать своего смущения.

У меня не было подруг. Я никогда не ходила на ночь в другие поместья. И в кровати спала только с мамой, папой или братьями. Поэтому мне было крайне неловко входить в комнату Карлины. Но девушка успокаивающе мне улыбалась и держала за руку. У нее все еще были покрасневшие глаза и ледяные пальцы. Карлина до сих пор не пришла в себя, но старалась поддерживать меня. От осознания этого в груди потеплело.

Комната леди Мюрей было чуть меньшей моей. В голубых тонах, с кроватью под ажурным, красивым балдахином, большим гардеробом и туалетным столиком, заваленным косметикой и украшениями. Я знала, что комнаты фрейлин похожи, но в этой явно чувствовался дух Карлины. Легкий, нежный и красивый. Она любила украшения и красивые платья. И сама комната показывала это.

Уснула я в ту ночь очень быстро. Что было удивительно, учитывая, что меня все еще потряхивало от шока. Скорее всего, я успокоилась из-за нежных поглаживаний по спине, которые Карлина не останавливала, пока я не уснула.

***

Кабинет Адама выглядел точно так же, как я его помнила — широкий стол из темного дерева, мягкий стул обитый бархатом, красивое окно, с выходом на море и книжные полки по обе стороны от двери. Перед столом стояли два кресла и небольшой столик между ними для посетителей, которых в этом кабинете бывает не так уж и много.

— Что тебя привело сюда? — холодно спросил Адам, заставив табун мурашек пробежать по моей спине.

Я словно бы очутилась в прошлом, когда вот точно так же приходила сюда, только ради того, чтобы увидеть его лицо. От таких воспоминаний, у меня аж зубы свело.

— Я бы хотела обсудить с вами ночное происшествие, Ваше Величество, — улыбнулась я, садясь в кресло перед Адамом, так и не дождавшись приглашения.

Я намеренно сегодня надела белый, шелковый шарф, который так шел желтому платью с белым кружевом. И так не было видно синяков, оставленным Адамом на моей шее.

— И о чем вы хотели поговорить? — Император усмехнулся и поднял взгляд от документа на столе.

Я заметила, что его левая скула красная и распухшая. В груди зашевелилось удовлетворение. Я сама не могла вцепиться в его лицо, но была крайне благодарна графу Девису за этот удар

— О том, что вы не можете сослать графа Девиса обратно в его земли, — спокойно ответила я, слегка улыбнувшись.

— И что же мне помешает это сделать? — осклабился Адам, вызвав во мне отвращение. — Я