О Лермонтове: Работы разных лет - Вадим Вацуро

Связующий Моцарта и Сальери,

Двух сыновей гармонии.

(Пьет.)

САЛЬЕРИ

Постой,

Постой, постой!.. Ты выпил!., без меня?

Что значит этот жест неуверенности и смятения?

Его толкуют иногда как жест самообуздания. Сальери готов проговориться и мгновенным усилием воли подавляет свой порыв15. Но, может быть, его следует понимать иначе.

Моцарт выпил бокал до дна.

Он не передал Сальери недопитую «чашу дружбы». «Философское самоубийство» не состоялось. Состоялось убийство.

Мы вправе говорить о «модусе неопределенности», каким отмечена эта сцена.

В «Пиковой даме» Германн «обдернулся». Случай вторгся в стройную систему, созданную демиургом, и разрушил ее до основания. Крушение стоило Германну рассудка.

В «Выстреле» месть, осуществленная Сильвио, лишила его смысла жизни.

Разрешение конфликта в «Моцарте и Сальери» находится в промежутке между этими двумя вариантами.

Жизнь Сальери исчерпана; подобно Сильвио он, совершив убийство Моцарта, все же убивает самого себя, – именно в тот момент, когда он отказался от идеи самоубийства – или когда ему было в нем отказано. И с этим мотивом странно и парадоксально связан мотив наслаждения, которое он испытывает, слушая «Реквием» Моцарта, – наслаждения высшего и последнего, о чем Сальери знает. И не ожиданием ли смерти продиктована прощальная его реплика Моцарту – реплика, зловещий смысл которой пока понятен лишь ему одному:

МОЦАРТ

……………………………………

Мне что-то тяжело; пойду, засну.

Прощай же!

САЛЬЕРИ

До свиданья. (Курсив мой. – В.В.)

Именно такой сюжетный рисунок – и даже почти с той же мерой неопределенности – воспроизводит Лермонтов в «Маскараде».

Арбенин всыпает яд в мороженое Нины после того, как выслушал из ее уст романс, укрепивший его подозрения, – жест, близкий импульсивному движению Сальери. Когда отравление совершилось, у него вырывается восклицание:

Ни капли не оставить мне! жестоко!

Сейчас установлен источник этой реплики – в предсмертном монологе Джульетты в «Ромео и Джульетте» Шекспира:

Он, значит, отравился? Ах, злодей,

Все выпил сам, а мне хотя бы каплю!16

Наблюдение это на первый взгляд ставит под сомнение гипотезу об ориентации Лермонтова на «Моцарта и Сальери». Дело, однако, сложнее. Шекспир постоянно присутствовал в сознании Пушкина во время работы над «маленькими трагедиями», и вряд ли случайно, что в сцене отравления в «Моцарте и Сальери» есть несколько точек соприкосновения с той же шекспировской трагедией, которую Пушкин ценил особенно высоко. В сцене 3 IV акта Джульетта выпивает сонное питье (в котором она подозревает яд) со словами: «Ромео! Иду к тебе – пью за тебя!» («This do I drink to thee!»; перевод Т.Л. Щепкиной-Куперник) – почти как Моцарт у Пушкина. Теми же словами («Here’s to my love!») оканчивается предсмертный монолог Ромео, принимающего яд: «Любовь моя, пью за тебя!» Есть все основания думать, что и в занимающем нас случае сцена в «Ромео и Джульетте» стала архетипической и для Пушкина, и для Лермонтова.

Функционально же реплика Арбенина ближе к Пушкину, нежели к Шекспиру. Она завершает сюжетный мотив «убийства – самоубийства», вложена в уста убийцы и сохраняет тот же оттенок двусмысленности, психологической неясности и непроизвольности, о котором мы говорили в связи с репликой Сальери. Ее принципиальный смысл тот же, что и в «Моцарте и Сальери»: мститель-убийца меняет первоначальный план разорвать «две жизни».

Лермонтов и на этот раз дает художественную интерпретацию пушкинского текста, – и очень характерно, что в его концепции мотиву самоубийства принадлежит существенная роль. Понятно, что развивается он иначе, чем у Пушкина, – но сейчас нас интересуют точки соприкосновения. Яд-талисман, предназначенный одновременно для жертвы и для убийцы, выполнил только одну из своих функций – именно функцию убийства, – и это подготавливает трагическую развязку. В обоих произведениях осуществляется наказание не смертью, а жизнью, в которой мститель и философ должны сами осознать свою миссию как иллюзию, ошибку, а свой жертвенный акт как кощунственное преступление. В «Моцарте и Сальери» художественное выявление этой идеи происходит в последнем монологе Сальери:

.. Но ужель он прав,

И я не гений? Гений и злодейство

Две вещи несовместные. Неправда:

А Бонаротти? или это сказка…

и т. д.

Нота сомнения, звучащая в словах Сальери, фатальна для него потому, что ответ на этот вопрос он дал сам – логикой своего поведения, опровергнув наивно-простодушное моцартовское «он же гений, / Как ты да я». Прояснение мотива художественно завершает трагедию; дальнейшее развитие действия неуместно. Как и в «Борисе Годунове», здесь отсутствие события эквивалентно самому событию. В «Маскараде» проблематика выявляется в непосредственном сценическом действии, – однако прежде, чем убедиться окончательно в собственной вине, Арбенин должен испытать «сальериевское» сомнение:

Бледна!

( Содрогается .)

Но все черты спокойны, не видать

В них ни раскаянья, ни угрызений…

Ужель?

Оставаясь верным поэтике драмы, а не трагедии и выдерживая постоянно преимущественно психологический угол зрения, Лермонтов тем не менее следует за Пушкиным до самого конца. Нет надобности оговаривать специально, что он переосмысляет пушкинскую коллизию в ином общем контексте, – это очевидно. Но переосмыслению всегда предшествует осмысление, – и мы можем говорить о содержащейся в «Маскараде» интерпретации образа Сальери и глубинных мотивов пушкинской трагедии.

Примечания

1 См. об этом в последней по времени работе: Макогоненко Г.П. Лермонтов и Пушкин: Проблемы преемственного развития литературы. Л., 1987. С. 103–172. Г.П. Макогоненко учел и некоторые наблюдения, развиваемые нами, – по тексту доклада, прочитанного в июне 1981 года на XXVI Пушкинской конференции.

2 Пушкин. Т. 14. С. 209.

3 См.: Измайлов Н.В. Очерки творчества Пушкина. Л., 1975– С. 180, 188.

4 Власова З.И. Декабристы в неизданных мемуарах А.И. Штукенберга // Литературное наследие декабристов. Л., 1975-С– 365–366.0 личности Якубовича см. также: Гордин Я. События и люди 14 декабря: Хроника. М., 1985. С. 24–32.

5 См.: Эйдельман Н. «Где и что Липранди?..» // Пути в незнаемое: Писатели рассказывают о науке. М., 1972. Сб. 9. С. 126–127.

6 См. в нашей статье: Вацуро В.Э. «Повести Белкина» [ «Повести покойного Ивана Петровича Белкина» // Вацуро В.Э. Записки комментатора. СПб.: Гуманитарное агентство «Академический проект», 1994. С. 29–48]. Указание на известную родственность образов «Выстрела» героям почти одновременно писавшегося «Моцарта и Сальери» было сделано в общей форме еще Ю.Г. Оксманом (см.: Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 6 т. / Прилож. к журналу «Красная Нива» на 1931 год. М.; Л., 1931. Т. 6: Путеводитель по Пушкину. С. 283).

7 Пушкин. Т. 8. С. 581. Чтение последней строки предложено Б.В. Томашевским. См.: Пушкин А.С. Полн. собр. соч.:

8 В 10 т. / 2-е изд. М., 1957– Т. 6. С. 758. Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: В 6 т. Т. 6. С. 283. Ср.: Рукою Пушкина: Несобранные и неопубликованные тексты. М.; Л., 1935. С. 279. Новейшее исследование списка см.: Петрунина Н.Н. Когда Пушкин написал предисловие к «Повестям Белкина» // Временник Пушкинской комиссии. 1981. Л., 1985. С. 33; Она же. Проза Пушкина (пути эволюции). Л., 1987. С. 73~74-Н.Н. Петрунина придерживается мнения, что замысел двух последних повестей остался нереализованным.

9 Пушкин. Т. 8 (2). С. 597.

10 Поэты 1820-1830-х годов. Л., 1972. Т. 1. С. 402.

11 Ср.: Crawley А.Е. Drinks, drinking // Encyclopaedia of Religion and Ethics. Edinburgh; N. Y., 1912. Vol. V: Dravidians – Fichte. P. 81.

12 Чумаков Ю.Н. Ремарка и сюжет: К истолкованию «Моцарта и Сальери» // Болдинские чтения. Горький, 1979– С. 64–65. Предлагаемые нами наблюдения в ряде случаев совпадают со сделанными Ю.Н. Чумаковым; со своей стороны, автор «Ремарки и сюжета» учел наши соображения, высказанные во время обсуждения его доклада (С. 69).

13 Благой Д.Д. Лермонтов и Пушкин: Проблемы историко-литературной преемственности // Жизнь и творчество М.Ю. Лермонтова. М., 1941. Сб. 1. С. 374–375.

14 См. этюд «Бомарше в „Моцарте и Сальери“» [Вацуро В.Э. Записки комментатора. С. 99–107].

15 См.: Благой Д.Д. Творческий путь Пушкина (1826–1830). М., 1967. С. 626; Ю.Н. Чумаков ( Чумаков Ю.Н. Указ. соч. С. 62) допускает в жесте Сальери приглашение «совершить двойное самоубийство», выпив яд из одного стакана.

16 Перевод Б. Пастернака. Источник указан Ю.Н. Чумаковым ( Чумаков Ю.Н. Указ. соч. С. 65).

Лермонтов и Серафима Теплова

Гипотеза, которой мне хотелось бы здесь поделиться с читателем, может показаться малоправдоподобной – и не потому, что в число возможных источников лирики раннего Лермонтова вводится стихотворение почти неизвестного и неопытного автора, – такие случаи мы знаем, – а потому, что оно, это стихотворение, кажется, сопутствовало нескольким лермонтовским лирическим творениям и выдавало свое присутствие, даже когда звучал голос Байрона и Томаса Мура. Тем не менее «бывают странные сближения», как сказал Пушкин по иному поводу.