Невидимая сила. Как работает американская дипломатия - Уильям Бёрнс

Сотрудничество в области использования атомной энергии также медленно, но верно продвигалось вперед. Буш и Путин внесли сходные предложения по развитию глобального энергетического сотрудничества в гражданских отраслях, нацеленного на расширение использования ядерного топлива как экологически чистой альтернативы углеводородам и снижение риска распространения ядерного оружия. Оба лидера выступили с идеей создания многонациональных обогатительных предприятий, чтобы избавить отдельные страны от необходимости заниматься обогащением ядерных материалов и переработкой радиоактивных отходов, поскольку и то и другое было чревато серьезным риском распространения ядерного оружия. И Россия, и США были заинтересованы в продвижении различных инициатив в области обеспечения сохранности и безопасности ядерных отходов. Возмущенный тем, что США и международное сообщество по-прежнему озабочены только собственной ядерной безопасностью, Путин призывал их взглянуть на проблему шире, а также пытался продемонстрировать возможности сотрудничества в этой области с третьими странами. Мы тоже считали такой подход разумным. Когда Каддафи искал, кому передать обогащенное сырье после того, как США договорились с ним о свертывании его ядерной программы, мы дали русским возможность взять ливийского лидера под опеку. Было немного странно, но приятно видеть контейнеры с обогащенным ураном, которые еще пару лет назад были объектом наших серьезных мер в Ливии, хранящимися на одном из предприятий в Подмосковье.

Чтобы кодифицировать нашу работу в этой области, в начале 2007 г. мы договорились о подписании двустороннего соглашения о сотрудничестве в области использовании атомной энергии в гражданских отраслях. Достижения в этой области способствовали улучшению условий для взаимодействия по важнейшим вопросам нераспространения ядерного оружия, особенно в Иране и Северной Корее. Россия, которая всегда была трудным партнером на переговорах при принятии резолюций Советом Безопасности ООН, в конце 2006 г. присоединилась к двум важным пакетам санкций против обеих этих стран.

Помимо усилий в области развития экономического сотрудничества и ядерного разоружения, я придавал огромное значение поддержке и расширению программ обмена студентами. Министр образования Маргарет Спеллингс приехала в Москву, чтобы обсудить со своим российским коллегой новые двусторонние инициативы в области образования, включая развитие партнерских отношений между университетами и обмен учителями средней школы по математике и другим предметам. Мы искали возможности расширения англоязычных программ обучения в России и русскоязычных программ в Соединенных Штатах.

Продвижению этих инициатив немало способствовали частые визиты в Россию представителей администрации и встречи на высшем уровне в течение 2005–2006 гг. В 2006 г. президент Джордж Буш – младший встречался с Путиным четыре раза, а представители администрации во главе с госсекретарем Райс бывали в России постоянно. Стив Хэдли, ставший преемником Райс на посту советника по вопросам национальной безопасности, также посетил Москву, и его мнение сыграло важную роль на сложных дебатах в Вашингтоне о политике на российском направлении. Внимание на высшем уровне помогало нам в работе, но оно не разогнало тучи, сгущавшиеся над американо-российскими отношениями.

Несмотря на все усилия и желание поставить наши отношения с Москвой на более устойчивые рельсы, в конце 2006 г. мы были не ближе к цели, чем полтора года назад, когда я приехал в Россию, а в некоторых отношениях даже дальше от нее. По понятным причинам терпение таких прагматиков, как Райс и Боб Гейтс, который в конце 2006 г. сменил Дона Рамсфелда на посту министра обороны, а также и самого президента Джорджа Буша – младшего, начало истощаться, и неоконсерваторы получили возможность продвигать более жесткий подход. Когда Путин стал настойчиво заявлять о правах России на влияние на постсоветском пространстве, темная сторона его внутренней политики погасила последние проблески политической открытости.

Как наглядно показал обмен колкостями между Путиным и Райс у камина осенью 2006 г., российского президента очень беспокоила Грузия и ее президент. Михаил Саакашвили не скрывал своей заинтересованности в членстве Грузии в НАТО и установлении более тесных связей с Западом. Он щеголял благожелательным отношением к нему в Вашингтоне, где многие без устали восхваляли его политическую ловкость, проявленную во время «революции роз», а также впечатляющие успехи в области экономики, достигнутые после нее. Хотя он утверждал, что хотел бы иметь хорошие отношения с Путиным, удовольствие, с которым он дразнил русского медведя, приводило Кремль в ярость. Российская политика основывалась на предпосылке, что Россия вправе ожидать от такого небольшого и небогатого соседнего государства, как Грузия, если не добровольного, то хотя бы навязанного силой серьезного отношения к ней и уважения к ее интересам. Вызывающая непочтительность Саакашвили вызывала у Путина растущую досаду. Грузинский президент ясно дал понять, что намерен вернуть Абхазию и Южную Осетию. У него были для этого основания, поскольку Абхазия и Южная Осетия, ранее входившие в состав Грузии, уже в течение многих лет фактически находились под российской оккупацией. Саакашвили стремился добиться успеха на пути к членству в НАТО и с наслаждением предвкушал использование рычагов давления на Москву, создаваемых любыми шагами в этом направлении.

Была растущая опасность того, что Саакашвили переусердствует, а Кремль отреагирует слишком резко. Информируя Вашингтон о встрече Путина с Саакашвили в июне 2006 г., я отмечал, что «в эти дни никто не вызывает в Москве такую невралгию, как Саакашвили». Недвусмысленное послание Путина грузинскому лидеру сводилось к следующему: «Вы можете иметь либо территориальную целостность, либо членство в НАТО. Но вы не можете иметь и то и другое вместе»[96].

Ранее в том же году в другой телеграмме я подчеркивал, что «нигде намерение Путина остановить эрозию российского влияния не проявляется так явно, как в отношениях с соседними с Россией государствами»[97]. Если Грузия была проблемой текущей повестки дня, то Украина всегда оставалась для Путина самой красной из всех красных линий. «Оранжевая революция» 2004 г. стала для Кремля серьезным ударом, предупредительным выстрелом, напоминанием о том, что украинцы могут выйти из зоны исторической зависимости от Москвы и начать дрейфовать в сторону официального объединения с Западом. Следующие несколько лет принесли российскому руководству некоторое облегчение, поскольку победители в Киеве предавались традиционной украинской забаве, ссорясь друг с другом и бросив экономику тонуть в болоте коррупции и бюрократизма. Путин был очень чувствителен к любым намекам на то, что украинское правительство может побудить Вашингтон облегчить Украине путь в НАТО, и панически боялся тайных сговоров с американцами.

Внутренняя политика России также стала более жесткой. Задумываясь о возможном транзите власти в 2008 г., Путин стремился устранить любые потенциальные факторы неопределенности и запугать своих противников. В конце 2005 г. с его подачи в Думу был внесен законопроект, серьезно ограничивающий деятельность неправительственных некоммерческих организаций (НКО), особенно получающих финансирование от иностранных государств. Наше посольство прилагало все усилия, чтобы не допустить принятия этого закона.