На мопедах по Африке - Вольфганг Шрадер

Лишь в 14 часов — в самую жару — мы достигаем нашей цели — станции «Бализ-250». Здесь стоят несколько домов из гофрированного железа с полукруглыми крышами и навесами. Расстилаем спальные мешки в тени сверкающей под лучами солнца алюминиевой крыши и пытаемся уснуть. Но каждое дуновение ветра обдает нас палящим зноем, от которого захватывает дыхание. Рюдигер не совсем здоров. Уже четыре дня он почти ничего не ест и с трудом держится на ногах.

Под вечер мы предпринимаем небольшую фотовылазку. Наше внимание привлекает плакат. Гигантский череп свидетельствует о том, что неподалеку площадка для испытаний атомной бомбы: «Не подходить — опасно для жизни!». Наших знаний французского языка вполне достаточно, чтобы разобрать надпись на щите, к тому же мы читали сообщения прессы: здесь, на расстоянии всего 50 километров от населенного пункта Регган, произведены уже три наземных атомных взрыва.

Первый такой взрыв был произведен 13 февраля 1960 года, то есть за день до начала нашей поездки. Тем самым французское правительство нарушило мораторий на испытание атомного оружия, установленный после ноября 1958 года. Стратегически ненужная и маломощная бомба должна была продемонстрировать перед Алжиром «силу» Франции.

Ради этого Французская республика противопоставила себя резолюции XIV сессии Генеральной Ассамблеи ООН от 20 ноября 1959 года, внесенной странами Азии и Африки и требующей от Франции отказаться от взрыва атомной бомбы в Сахаре.

Планы французской военщины вызвали возмущение во всем мире. На сотнях конференций, митингов и собраний африканцы выражали свой протест против заражения Сахары радиоактивными осадками. Из Ганы вышли колонны противников войны и направились в поход, чтобы на месте протестовать против испытаний. Секретарь Всемирной федерации профсоюзов от имени миллионов ее членов предупредил о последствиях испытаний.

Когда 1 апреля 1960 года в Сахаре взорвали вторую бомбу, тысячи возмущенных демонстрантов собрались перед французскими посольствами в Аккре и Берне. Премьер-министр Ганы, выступая по радио, протестовал против продолжения испытаний и пригрозил наложением секвестра на все французское имущество в Гане.

После многомесячного перерыва, 27 декабря 1960 года, Франция взорвала третью бомбу. Как свидетельствуют многочисленные ученые — сторонники мира, помимо радиоактивного заражения воздуха, которое зарегистрировано в лабораториях соседних стран, эти испытания представляют собой смертельную опасность для жителей Сахары: в непосредственной близости от района взрывов лежат 125 деревень с 20-тысячным населением.

В Реггане, где находятся эксперты французской армии, было установлено, что последствия взрывов намного превзошли расчеты специалистов.

И все же Франция не прекращает испытаний. Пользуясь поддержкой Западной Германии, она стремится создать собственные атомные силы. Два года подряд там упорно работали над конструкцией самолетов для доставки атомных и водородных бомб. В 1962 году расходы на развитие атомной промышленности составили лишь в бюджете Комиссариата по атомной энергии 1,4 миллиарда новых франков. Однако французской военщине придется поискать другой испытательный полигон. Надо надеяться, что алжирцы, добившись независимости, сумеют воспрепятствовать испытаниям атомных бомб в Сахаре.

Наша питьевая вода кончилась. Через 30 километров мы наталкиваемся на лагерь строительных рабочих. Здесь предполагается пробурить колодец. Пополняем запасы воды, но в сыром виде эту тепловатую жидкость вряд ли можно пить. Громадные плоские нейлоновые баки так нагрелись на солнце, что мы должны брать тряпки, чтобы прикоснуться к кранам.

Нас встречают в Алжире

В 70 километрах от Реггана — первого населенного пункта Алжира — нас ждут две военные машины, которые сопровождают наш караван. Так французы пытаются воспрепятствовать провозу оружия для алжирского освободительного движения.

— Вы ничего не едите? Вам нехорошо?

На базарной площади в Реггане мы познакомились с молодым французом, который пригласил нас к обеду. Рюдигер качает головой:

— Я просто очень устал, ведь в последние дни мы почти не спали.

— К тому же эта жара и плохая питьевая вода, — добавляет Вольфганг.

— Простите, но я хорошо знаю французского врача из военного лагеря. Он придет после обеда ко мне и вас осмотрит.

Врач бегло выслушивает Рюдигера и приподнимает его веко.

— Вам надо немедленно пойти со мной в госпиталь. Пока я затрудняюсь поставить диагноз.

А еще через час Вольфгангу сообщают:

— У вашего товарища серьезное заболевание печени, разновидность желтухи. Он должен остаться в больнице — Француз делает паузу и добавляет: Доктор считает что он поправится лишь через пять-шесть недель.

Вечером караван двигается дальше. Вольфганг пишет Рюдигеру несколько строк, передает служащему его документы и одежду, и друзья расстаются. Решение надо принимать быстро. Алжирцы спешат. Они хотят уже к вечеру добраться до своего родного города Адрара, а Вольфганг предпочитает оставить французский укрепленный пункт, чтобы его не заподозрили в шпионаже.

— Пожалуйста, ваши удостоверения. — В 17 километрах от Адрара нас задерживает военный патруль. Алжирских водителей и пассажиров ведут для личного осмотра под яркий сноп прожектора. В тени стоят французы с автоматами наизготовку, у всех осматривают бумажники. Ищут деньги и какие-нибудь документы, связанные с Алжирским Фронтом национального освобождения. Найдя какое-нибудь подозрительное письмо, полиция устанавливает личность автора, и на следующий день этого человека вызывают на допрос.

В оазисе

Примерно в середине пути между Адраром и Регганом, километрах в 80 от обоих городов, в сторону от хорошо наезженной трассы ответвляется еле заметная тропа на запад. Вначале машина подскакивает на камнях и прокладывает себе дорогу через глубокие пески, потом почва становится твердой и дорога круто сбегает вниз.

Внезапно открывается зрелище, которое напоминает картину из сборника восточных сказок. В долине раскинулся оазис. Большая площадь поросла финиковыми пальмами, их верхушки тихо покачиваются на вечернем ветру. Последние лучи солнца освещают могилу мусульманского святого из белых, лежащих друг на друге каменных глыб. За высокими глинобитными стенами поселка бурлит жизнь. Сильно загорелые бородатые мужчины в тюрбанах обрабатывают грядки небольших огородов. Женщины в длинных покрывалах деловито несут по узким улицам тяжелые кувшины с водой, а верблюды спокойно пережевывают свои финики, временами оглашая окрестности громким басовитым ревом.