Троянская тайна - Воронин Андрей Николаевич

А с другой стороны, ему-то какое до всего этого дело? Радоваться надо, что не перевелись еще на свете такие лохи! Ведь не будь лохов, чем стали бы заниматься реальные пацаны вроде Буры? Да хрен его знает чем! С голодухи бы, наверное, подохли, как волки в лесу, где, кроме грибов, никакой дичи не встретишь...

Придя к такому выводу, Бура принялся снова, уже, наверное, в восьмой раз, пересчитывать свою долю от этого дела, но тут такси заморгало указателем правого поворота, зажгло рубиновые огни стоп-сигналов и свернуло в боковую улицу. Бура повторил этот маневр – без спешки и излишней лихости, как законопослушный лох, возвращающийся домой после долгого рабочего дня, – и, пока стрелка спидометра болталась где-то между сорока и пятьюдесятью километрами в час, ловко прикурил одной рукой очередную сигарету.

Улица оказалась почти неосвещенной, и движения на ней, считай, не было. Поэтому Бура еще немного снизил скорость, давая такси оторваться. Это оказалось очень кстати, потому что в полуквартале от перекрестка фары выхватили из темноты притаившегося за деревом мусора в желто-зеленом светоотражающем жилете. Мусор вскинул навстречу Буре радар, похожий на диковинный дуэльный пистолет, и тут же опустил его жестом, в котором сквозило недвусмысленное разочарование.

Бура прокатился мимо этого урода, дисциплинированно держа стрелку спидометра на отметке "60", а потом прибавил газу, чтобы не потерять из вида красные габаритные огни такси. Вскоре "Волга" опять замигала оранжевым глазом указателя поворота, затормозила и свернула во двор. Стиснув зубами дымящийся окурок, Бура выключил магнитолу, и в салоне стало тихо. В тишине, нарушаемой лишь мягким урчанием движка, Бура повернул руль и следом за такси вкатился во двор, сразу же угодив колесом в глубокую выбоину. Раздался глухой удар, машину тряхнуло, и Бура отпустил короткое непечатное словечко. Ему подумалось, что девчонку надо было прибить еще там, в магазине. Теперь, по крайней мере, не пришлось бы бить подвеску и тратить время, гоняясь за ней по темным закоулкам. А с другой стороны, чем плохо? Платят ему не за головы, а за выезды. Грохнул бы эту козу тогда – сегодня не представился бы случай заработать лишнюю копейку. В общем, все ништяк, если как следует разобраться...

И потом, тогда, в самом начале, никто знать не знал, что девчонка – родственница Игорька, троюродная, что ли, сестра. Чебышев, кретин, ни слова не сказал! За одно это его, урода, следовало убить еще раз.

К тому моменту, когда Бура остановил машину и заглушил двигатель, девчонка как раз закончила рассчитываться с таксистом, забрала с заднего сиденья дорожную сумку и захлопнула дверь. "Волга" зарычала, выпустила из выхлопной трубы облако дыма, казавшееся в свете габаритных огней кроваво-красным, и укатила.

Девчонка оглянулась, стараясь разглядеть, кто это подъехал следом, но Бура не выключил фары, и она, естественно, ничего, кроме них, не разглядела. Зато Бура видел ее как на ладони – смазливая мордашка, ладная фигурка, стройные ноги в плотно облегающих джинсах... Короче, ситцевая юбочка, ленточка в косе. Кто не знает Любочку? Любу знают все...

Девчонка была та самая, из магазина. Она как раз отвернулась и шагнула в сторону своего закрытого на кодовый замок подъезда, когда Бура открыл дверцу, вылез из машины и окликнул ее.

– Эй, слышь! Как тебя там... Лизавета!

Девчонка испуганно оглянулась, но не остановилась, а, наоборот, пошла быстрее, почти побежала. Бура не удивился – он ждал именно такой реакции. Полночь, темный пустой двор и какой-то незнакомый тип на машине... Тут и мужик струхнет, а не то что эта соплячка. И что с того, что ее позвали по имени? Имя узнать любой дурак может.

– Да погоди ты! – не делая попытки пуститься в погоню, чтобы окончательно не напугать эту дуру, миролюбиво просипел Бура. – Меня к тебе Игорек послал.

Теперь девчонка остановилась.

– Какой Игорек? – спросила она, недоверчиво косясь на Буру через плечо.

– А то ты, блин, не знаешь какой, – сказал Бура и не спеша пошел к ней. – Чебышев, ясный перец! Братан твой троюродный.

– Игорь? – девчонка повернулась к приближавшемуся Буре лицом и даже сделала коротенький шаг ему навстречу. – С ним что-то случилось?

Бура обогнул припаркованный возле самого подъезда "БМВ" с тонированными стеклами и приблизился к Лизке Митрофановой вплотную.

– Тут такое дело, Лизавета, – сказал он, во избежание каких бы то ни было фокусов обходя девушку справа и становясь между ней и дверью подъезда. – Игорек твой велел тебе передать...

– Что? – спросила та.

Голос у нее ни с того ни с сего испуганно зазвенел, и она попятилась назад, к стоявшей у бровки тротуара иномарке, расширенными глазами глядя прямо в лицо Буры. В следующее мгновение Бура сообразил, что смотрит она не просто в лицо, а точнехонько в переносицу, и понял, что узнан.

– Что? Да так, мелочь. Утонул твой Игорек, а тебе пожелал долгой жизни. Жаль, что это у тебя не получится, – сказал Бура и вынул из кармана пружинный нож с костяной рукояткой и узким, отточенным до бритвенной остроты, любовно отполированным лезвием.

– Какая муха тебя укусила? – спросил Федор Филиппович, недовольно хмуря густые, кустистые брови. – Ей-богу, будто клея нанюхался! Понес какую-то околесицу... Что это за чушь насчет того, что Митрофанова – наводчица, да еще и троюродная сестра Чебышева?

Прежде чем ответить, Глеб покосился в зеркало заднего вида. Прямое, как стрела, залитое медно-красными лучами заходящего солнца шоссе просматривалось в обе стороны километра на полтора, если не на все два. Оно было идеально пустым – таким пустым, что трудно было поверить в существование километровых пробок и прочих прелестей большого города, поджидавших их в каком-нибудь получасе езды отсюда. Малиновый солнечный диск висел над темными придорожными кустами слева от них, и сухой, розоватый от заката асфальт шоссе был неровно разлинован длинными синеватыми тенями.

– Почему же обязательно чушь? – сказал наконец Сиверов.

Федор Филиппович заметил взгляд, брошенный Глебом на спидометр. Они отъехали от загородного дома Назарова уже километра на три, и генерал, хорошо знавший своего лучшего агента, мог биться об заклад, что его интересовала вовсе не скорость, а именно пройденное расстояние. На скорость Слепому было глубоко плевать, он выбирал ее, руководствуясь не показаниями спидометра, а собственными ощущениями и степенью спешки. И этот взгляд в зеркало – взгляд профессионала, проверяющего, нет ли за ним слежки... Сопоставив первое со вторым, Федор Филиппович немного поразмыслил и решил пока ничего не уточнять.

Как он и ожидал, Глеб не стал придавать своему уклончивому ответу более развернутую форму. Тогда Федор Филиппович решил поболтать о пустяках, пока суд да дело.

– Нет, правда, – сказал он, – я тебя сегодня просто не узнаю. С каких это пор ты начал преподносить женщинам такие подарки? Да еще в день рождения...

Сиверов едва заметно усмехнулся.

– А чем плох подарок? – сказал он. – Стоит, как хорошая золотая побрякушка с камешками, а пользы от него не в пример больше. Согласитесь, что дарить Ирине Константиновне золото или, скажем, нижнее белье в присутствии ее... э-э-э... друга было бы, мягко говоря, бестактно.

– Ах, вот оно что! – воскликнул генерал, на минуту забыв даже о Чебышеве и Митрофановой. – Значит, ты подарил ей пистолет исключительно из соображений такта! Да ты просто кладезь хороших манер! Тебе не приходило в голову написать популярную книжицу на эту тему? Этакий самоучитель современного этикета. Я бы, например, прочел этот опус с огромным интересом, а то чувствую, что здорово отстал от жизни. В мое время в подобных случаях, как правило, обходились букетом цветов и, может быть, коробкой шоколада. Но подарить женщине "глок"...

– Дался вам этот "глок", – проворчал Сиверов, вытряхивая из пачки сигарету и прикуривая от зажигалки. – В конце концов, она работает вместе с нами, участвует в расследовании дела, которое чуть ли не каждый день приносит по трупу... Вы же не позаботились выдать ей табельное оружие!