Беловодье - Марианна Алферова

Что же получается? Время — вода… Живая вода — это всего лишь время… Прошлое — аморфно. Там все живы. Но аморфность времени не выпускает пленников из своих когтей. То есть надо сначала упорядочить время, потом найти момент… Ну да, как воду — из жидкого состояния обратить в лед. Создать жесткую кристаллическую решетку, где в каждом узле — нужное мгновение. Тогда время распухнет, и… Нет, мысли заносит куда-то не туда. Думай, колдун! Время — не вода, хотя и течет так же неостановимо. Роман как наяву увидел свою реку. Живую, сверкающую серебром. Отражающую солнечный свет. Дарующую силы и исцеление. Мысли мелькали. Он мчался по бесконечной анфиладе залитых светом комнат, и двери перед ним открывались сами собой. Время, текущее как вода. Прошлое аморфно. Но структура прошлое-настоящее-будущее подобна кристаллу. Кристаллу льда… Хорошо! Хорошо! — сам себе выкрикивал Роман и мчался дальше. Если аморфное прошлое структурировать вновь, но не так, как случилось в первый раз, если в новом кристалле Надя не погибнет и пуля пролетит мимо, это и будет живой водой. Таких вариантов тысячи, десятки тысяч, и надо заставить каплю времени протечь так, чтобы не задеть ничего в настоящем, не исказить его, не превратить в хаос, но лишь для Нади, для любимой, ненаглядной Нади — сердце на миг замерло — проторить тропинку к настоящему. Мертвой водой оказалось аморфное прошлое. Живой водой станет измененное настоящее. А время? Стен сказал, что в Беловодье можно управлять временем. С помощью… Вода? Клепсидра?.. Ну да, водяные часы. Капли капают быстрее или медленнее, и время замедляется или несется вскачь… А если из нижней чаши в верхнюю, то течет назад? Как просто… Почему сам Гамаюнов не сделал этого? Не знал как? Или силы не хватило? Да, силы и догадливости… Но как раз сил у господина Вернона достаточно. Даже более чем. Роман Вернон сделает это. Он сможет.

— Все в порядке. — Роман отпустил руку База. — Так… одна мысль пришла в голову.

Колдун прикрыл глаза. Ему привиделось Беловодье — его совершенно невозможная, призрачная, ошеломляющая красота. Машина катилась, Роман сделал вид, что дремлет.

А мысли продолжались нестись, одна за другой, будто давно уже копились в мозгу и лишь ждали, когда догадка наконец осенит колдуна. Первое дело — это ограда. Без ограды, без замкнутого круга невозможно структурировать время. Своей водой Роман за полчаса все починит, в Беловодье войдет, и Стена из церкви выведет, и… Надя! Надя! — она — главное. Вот ради кого он торопится и всю воду до капли готов отдать. Да, тут вопросов нет. Потому что ответ Роману Воробьеву известен сразу, без всяких вопросов, А разве относительно кого-то другого вопросы есть? Нет, конечно… Когда речь идет о друзьях, тут какие вопросы… А вот с Беловодьем все не ясно. Роман чувствовал — это что-то грандиозное, замысленное и начатое, но так и не завершенное. Недострой, как и все нынче на Земле. Как весь наш суетный и склочный мир. В Беловодье возможно все, лишь бы замыслы были, лишь бы хотелось что-то задумать и исполнить, да еще упорство надобно в достижении цели. Но откуда такая энергия в этом озере? Невероятная энергия…

Машина неслась… Скорее! Скорее! — мысленно подгонял ее колдун.

Пошел снег. Летел, закручиваясь в спирали, не с неба падал, а возникал из небытия и, возникнув, мчался, вихрясь от радости рождения, навстречу. Роман любил эту снежную круговерть, это мельтешение, хаотическое, но всегда строго направленное — от неба к земле.

Роман думал о Наде, о том, что должен свершить. Задача почти невероятной сложности. Если представить время как непрерывный полет снежинок, придется в момент воскрешения выстроить их, чтобы они легли… Нет, не легли, а летели, но при этом каждая по своей строго определенной траектории — так, что за окном машины сейчас бы возник не хаос, а какая-нибудь картина, к примеру, снежный замок…

И замок явился, поднялся над осыпанным снегом лесом. И в сине-стальное небо вонзился высокий донжон, а вокруг встали башни поменьше, зареяли стяги, завертелись флюгера на островерхих крышах, зубцы стен легли сверкающим узором на фоне отдельно летящих снежинок. И замок этот не стоял, он медленно передвигался над лесом. Это длилось минуту, две… А потом Роман позволил картинке распасться. Так призрак Беловодья являлся и исчезал.

Роман очнулся от своего полузабытья. Было муторно. Будто кто-то в груди скреб и тянул куда-то не сильно, но настойчиво.

— Вот хулиганство! Вот дерьмо! — выругался дядя Гриша. — Нас ведут…

— Что такое? — запаниковал Баз.

— Руль сам поворачивает! А я не хочу! Не даю, а он крутится.

И на развилке, как ни налегал дядя Гриша на руль, «тойота» свернула направо, вместо того чтобы и далее мчаться по прямой. При этом Роман не ощущал никакого давления. Тонко действуют.

— Ну и хулиганство! — орал дядя Гриша.

— Тормози! — кричали в один голос Роман и Баз.

— Не могу! Хулиганская машина!

— Это Сазонов! — решил водный колдун.

Роман пытался остановить взбесившегося металлического зверя, но не получилось: сталь, бензин, двигатель — не его стихия. Колдун схватил бутылку с водой. Одна бутылка. Взял специально в салон, чтобы плеть и наручники сделать. Остальная вода — в багажнике. Есть еще фляга — но там воды чуть.

— Могу одного человека в невидимку обратить, — сказал колдун.

— На кой хрен? — спросил дядя Гриша.

— Может, удастся как-то выскочить и другим помочь?

— Ладно, давай. Тебя они точно первым попытаются схапать. Как самого опасного. Ну, и меня они ждут. А вот База — точно нет.

Роман облил База водой и произнес заклинание. Добрый доктор тут же стал невидим.

Снегопад ослабел. Сквозь белое верченье проступил высоченный забор вокруг новенького особняка. Кирпичная кладка рдела на фоне заповедного, засыпанного снегом, сказочного почти леса. Вокруг ни души, ни домишки, ни сарайчика. Заснеженная поляна, лес, озеро снежным полем в лесу. И дорога, ведущая к одинокому особняку.

Машина стада сбрасывать скорость.

— Давай! — закричал дядя Гриша племяннику.

Но дверца не открылась. Роман приложил к ней ладонь. Полетела в салон ржавая пыль. Все закашляли. Дверца распахнулась, когда машина уже въехала в открытые ворота на обширный мощеный двор и залихватски затормозила. Пассажиров рвануло вперед.

Несколько человек в камуфляже бросились к гостям.

— Вон он! На заднем сиденье! — выкрикнул знакомый голос.

Ствол автомата уперся Роману в висок. В таком состоянии колдун не мог управлять стихией. Снегопад тут же прекратился, в воздухе кружились и липли к земле и постройкам лишь отдельные снежинки.