Путешествие на Запад. Том 2 - У. Чэнъэнь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ваше величество, – сказал он. – В каком перерождении вы нажили себе врага? Он погубил вас, разлучил с женой и сыном и сделал так, что никто из ваших многочисленных сановников не узнал об этом. Даже ваша несчастная супруга находилась в неведении. Никто не возжигал благовоний, не совершал жертвоприношений. – Сказав это, Трипитака горько заплакал.
– Да что вы, учитель, – произнес улыбаясь Чжу Ба-цзе. – Какое вам дело до этого императора? Ведь он даже не родственник вам. Стоит ли его оплакивать?
– Ученик мой! – отвечал на это Трипитака. – Сострадание, милосердие и добрые дела – вот что главное для монаха. Удивительно! Как можешь ты быть столь черствым и бессердечным?
– Я вовсе не бессердечен, – возразил Чжу Ба-цзе. – Мой брат сказал, что может вернуть императору жизнь, поэтому я и притащил его сюда. Иначе я не стал бы этого делать.
Надо вам напомнить, что Трипитака был человеком доверчивым.
– Сунь У-кун, – сказал он, – если ты действительно можешь вернуть к жизни императора, сделай это. Ведь «спасти жизнь человеку, это гораздо больше, нежели построить Будде семиярусную пагоду». А для нас это даже важнее, чем побывать на Священной горе и поклониться Будде.
– Да что вы, учитель, верите болтовне этого Дурня? – возмутился Сунь У-кун. – Если бы после его смерти прошло три седьмицы, пять седьмиц или даже семьсот дней, и он бы полностью понес возмездие за грехи, содеянные им при жизни, тогда еще можно было бы возвратить его к жизни. Но ведь после его смерти прошло уже три года!
– Ну что же, пусть будет по-твоему, – согласился Трипитака.
Но Чжу Ба-цзе не унимался.
– Учитель, – сказал он. – Не поддавайтесь обману. Вы можете заставить его слушаться вас. Стоит вам прочесть заклинание, и Сунь У-кун вернет жизнь этому человеку.
Трипитака послушался совета Чжу Ба-цзе и произнес заклинание. У бедной обезьяны от боли глаза выкатились из орбит.
О том, удалось ли Сунь У-куну вернуть жизнь императору, вы узнаете из следующей главы.
Глава тридцать девятая,
из которой вы узнаете о том, как Сунь У-кун получил пилюлю бессмертия и как был возвращен к жизни правитель, погибший три года назад
Заклинание, которое стал читать Трипитака, произвело свое действие, и у бедного Сунь У-куна голова раскалывалась от боли. Не в силах вынести мучений, он взмолился:
– Учитель! Смилуйтесь! Я сделаю все, чтобы вернуть императора к жизни!
– Что же ты думаешь делать? – поинтересовался Трипитака.
– Необходимо обратиться в Царство смерти и попросить владыку ада Янь-вана вернуть душу императора, иначе оживить его невозможно, – отвечал Сунь У-кун.
– Не верьте ему, учитель, – вмешался в разговор Чжу Ба-цзе. – Раньше он и не думал говорить об этом, а обещал сделать все здесь.
Трипитака и на этот раз поверил Чжу Ба-цзе и снова начал читать заклинание. Тут Сунь У-кун, отчаявшись, поспешил отказаться от своего намерения:
– Ладно, я не буду обращаться к Янь-вану и верну императора к жизни без его помощи.
– Не слушайте его, учитель, и продолжайте читать заклинание! – подливал масла в огонь Чжу Ба-цзе.
– Ах ты, подлая тварь! – не вытерпел Сунь У-кун. – Так это ты настраиваешь учителя против меня!
– А ты что думал, дорогой братец! – крикнул, катаясь по земле от смеха, Чжу Ба-цзе. – Думал, только ты можешь подшучивать надо мной, а я над тобой не могу?
– Учитель! – стонал Сунь У-кун. – Пощадите! Я все сделаю!
– Как же все-таки ты его оживишь? – снова спросил Трипитака.
– Я отправлюсь на облаке к Южным воротам неба и там, минуя дворец Северной звезды и зал Священного небосвода, проследую прямо за тридцать третье небо во дворец Тушита, где живет великий бессмертный Лао-цзюнь. У него я попрошу пилюлю бессмертия и при помощи ее верну императора к жизни.
– Ну, тогда отправляйся живее! – обрадованно сказал Трипитака.
– Сейчас уже третья ночная стража, – произнес Сунь У-кун. – Пока я вернусь, совсем рассветет. Однако нельзя, чтобы тело императора оставалось без всяких почестей. Хорошо было бы найти хоть плакальщика.
– Не болтай глупостей, – рассердился Чжу Ба-цзе. – Эта обезьяна наметила в плакальщики, конечно, меня.
– А ты собираешься схитрить? – съехидничал Сунь У-кун. – Так знай, что, если ты не будешь плакать, я не смогу оживить императора.
– Отправляйся, брат, по своим делам, а я уж как-нибудь без тебя обойдусь, – отвечал Чжу Ба-цзе.
– Но ведь оплакивать можно разными способами, – продолжал Сунь У-кун. – Можно просто кричать – это называется голосить. Можно пустить слезу. Но по-настоящему нужно причитать и плакать так, чтобы за душу взяло!
– Ну-ка я попробую! – сказал Чжу Ба-цзе.
Тут он достал откуда-то клочок бумаги, скрутил трубочки, воткнул себе в нос и стал громко чихать. Наконец глаза его увлажнились слезами, которые текли безостановочно. В то же время он монотонным голосом причитал, говорил о счастье, которое было, и о постигшем несчастье. Он плакал до того прочувствованно и жалобно, что у Трипитаки даже защемило сердце и показались на глазах слезы.
– Вот это настоящий надгробный плач! – улыбаясь сказал Сунь У-кун. – Но смотри не останавливайся. Как только ты прекратишь плач, я тотчас же узнаю об этом и всыплю тебе, мерзавец, двадцать ударов своим посохом.
– Иди-иди, – смеясь сказал Чжу Ба-цзе. – Я могу плакать хоть два дня подряд.
Ша-сэн слушал, слушал, затем пошел отыскал несколько ароматных свечей и, вернувшись, зажег их.
– Ну, вот и чудесно! – смеясь, сказал Сунь У-кун. – Каждый из нас проявил почтительность и уважение. Теперь мне будет легче выполнить свою задачу.
Наступила полночь. И вот наш чудесный Мудрец распростился с учителем и своими братьями и взмыл в облака. В один миг он очутился у Южных ворот неба и, минуя зал Священного небосвода и дворец Северной звезды, проследовал прямо на тридцать третье небо, во дворец Тушита, туда, где неведома печаль. Великий Лао-цзюнь сидел посреди своей чудесной мастерской, где изготовлялся эликсир жизни. Слуга, размахивая банановыми веерами, раздували огонь в очаге. Завидев Сунь У-куна, Лао-цзюнь предупредил слуг:
– Будьте осторожны! Разбойник, похитивший эликсир бессмертия, снова явился сюда!
– Почтенный господин, – молвил Сунь У-кун, приветствуя Лао-цзюня, – не следует так обижать человека. Зачем остерегаться меня? Теперь я уж ничего подобного себе не позволяю.
Но Лао-цзюнь не унимался.
– Ты, негодяй, – продолжал он ворчать. – Пятьсот лет назад ты учинил в небесных чертогах буйство, украл у меня почти весь эликсир бессмертия и лишь потом был пойман бессмертным Эрланом, который доставил тебя в мою мастерскую на сорок девять дней. Сколько угля я потратил, чтобы переплавить тебя! Потом тебе посчастливилось
