Замкнутое пространство (сборник) - Алексей Смирнов

— Да вас-то не повяжут, — в голосе Минус Первого впервые прорвалась неприязнь. — Ревизор — он, знаете… К нам поступил сигнал из Канцелярии… В общем, это вас не касается. Это наша головная боль, — и он посмотрел на Дашу неожиданно пронзительным взглядом.

— Что это вы так на меня уставились? — нахмурилась та.

— Так… мысли возникли, — отозвался Консерватор, не отводя глаз. Если начать разбираться, то мы, в сущности, ничего о вас не знаем.

— Приехали, — протянула Даша. — Куда ж вы смотрели? И что вам надо знать? У меня никаких секретов нет, я человек честный.

Минус Первый сделал жест, который вчера еще был невозможен: поковырялся в зубах. Будтов выпучил глаза, смутилась и Даша.

— Оставим это, — пробормотал наставник. — Какой теперь смысл!

Он вышел из-за стола, взялся за виски и некоторое время покачивался на носках.

— Вечером вас выпустят в большую жизнь, — сказал он наконец. — Вы получите новые документы, новое жилье и будете находиться под нашим неусыпным наблюдением.

— А билет на самолет в любую точку мира? — оживилась Даша.

— Нет, звездный — в любую точку вселенной, — поправил ее Захария Фролыч.

Минус Первый, к которому от этой реплики на секунду вернулось самообладание, погрозил ей пальцем.

— Теперь, друзья мои, дудки! Больше вы от нас не сбежите. История не простит.

— А женский вопрос? — напомнил, к раздражению Даши, Будтов.

— Это все будет. Потом. Это дело стратегическое.

— М-да, — Захария Фролыч почесал в затылке. — Можно идти?

— Да, до обеда вы свободны. Но за территорию пока не шагу!

Будтов, помедлив, сделал движение, словно поймал на лету муху. Это был новый, приобретенный фортель, которым Спящий показывал, что уловил суть происходящего и вся она у него вот где, и мировой порядок с видимой вселенной — там же. Так оно, как он в конце концов уверовал сам, и было в действительности.

Консерватор вернулся за стол и придвинул к себе стопку бумаг.

Курсанты вышли во двор. Захария Фролыч вдруг понял, что, несмотря на кратковременность их обучения в лагере, он странным образом успел сродниться с пулеметными вышками, беговыми дорожками и ресторанными обедами. Ему казалось, что он провел здесь минимум полжизни. Будтов расчувствовался, на память ему пришли школьные выпускные песни. Сам он никогда их не пел, поскольку со школой дела обстояли не слишком здорово — вообще никак, если говорить честно, но песни он знал, так как часто слушал их по радио.

— Здесь прожито и понято немало, — промурлыкал Захария Фролыч, щурясь на солнце. — Пройдись по тихим школьным этажам.

— На волю, Фролыч! — Даша шутливо ударила его кулаком. — Что ты расклеился?

— Дура ты, — вздохнул Будтов, разнеженно озирая казенность.

И увидел кота.

Аль-Кахаль — мокрый и грязный, но полный энтузиазма — лежал в осиннике, что рос от ближайшей вышки шагах в сорока. Позиция была очень удобная: хорошо просматривались здания, двор, и можно было, запасшись терпением, в известном приближении оценить воинское поголовье. Радикал извлек из-за пазухи мощный бинокль, навел на вылизанную дорожку. Вдалеке закуковала кукушка, но Аль-Кахаль не обратил на нее внимания. Это было простительно, куковали недолго.

— Раз… — пробормотал он заинтересованно. — Два… Три…

Память упорно пыталась подсказать ему некую ситуацию, в которой тоже пересчитывали вражеских солдат под аккомпанемент кукушки, вот только делала это вроде как женщина… Аль-Кахаль отогнал бесполезное воспоминание, не найдя в нем ничего ценного. К чужим ошибкам он относился с неизменным высокомерием.

— Пять… восемь… двенадцать…

На четырнадцатом солдате Аль-Кахаль прекратил счет и вынул уже знакомый сотовый телефон, бибипнул кнопкой. Ответили сразу.

— Генерал, мне нужны ваши люди, — сказал он, не здороваясь. — Мне нужны лучшие из лучших, человек десять… можно больше.

В телефоне что-то захрипело.

— Генерал, — Аль-Кахаль прикрыл глаза и снова начал считать: до пяти. Теперь он пересчитывал внутренних, невидимых солдат, которых знал только он и которые рвались на волю при малейшем неповиновении обычной челяди и черни. — Генерал, я ничего не буду повторять. Слушайте координаты… не вздумайте записывать, идиот!

Ведя этот яростный разговор, Аль-Кахаль ни на миг не отрывал своего взора от кота. Кот томился посреди двора, предвкушая спасительное воссоединение. Он сильно исхудал, хотя до того казалось, что худеть ему некуда. Физические симптомы похмелья давно прошли, и глаза кота полыхали голой страстью, беспримесным наркотическим идеализмом.

— Вот и все, — Дудин лучезарно улыбнулся, наблюдая за генералом, который тупо взирал на умолкнувший телефон.

Китель генерала был расстегнут, ноги вытянуты и разбросаны в стороны, а сам он сидел на неудобном, жестком стуле. Рядом стоял неприятный человек с цинковым взглядом, державший генерала на мушке.

Дудин, давая пленнику перевести дух, поигрывал шлангом противогаза. В распоряжении госбезопасности имелось много средств, которыми можно было заставить плакать камни, но милицейская практика не прошла для Дудина даром. Способы, которыми соответствующее министерство решало внутренние дела, показались ему более простыми и приятными в применении. А генерал оказался человеком до смешного слабым. Полторы минуты без кислорода представлялись Дудину сущей ерундой, сам он выдерживал до пяти — и это при том, что мозговые клетки, лишенные этого вещества, обычно погибают уже через три минуты.

Появление Дудина в генеральском кабинете сперва ничего подобного не предвещало. Старший мстительный лейтенант позволил себе немного покуражиться, прикидываясь, что явился — да еще без приглашения — слезно молить о высочайшей милости. Якобы он очень хочет продолжить расследование, а строгий генерал ему не дает.

Генерал ничего не заподозрил, ни в чем не усомнился. Наоборот, при виде унижения лейтенанта он почувствовал себя просто замечательно.

— Я вас не вызывал, товарищ старший лейтенант, — изрек он надменно и развалился в кресле. — Почему вы отрываете меня от дел? Мне казалось, что с вашим расследованием все давно выяснилось.

— И средства, товарищ генерал, — продолжал свое Дудин, будто не слыша. — Силы и средства! Спутниковая связь, бесшумное оружие, камеры слежения… Опять же остро стоит вопрос денежного довольствия. Сотрудники ропщут, просят прибавить…

Генерал, слыша такую речь, озадаченно подтянулся. Сердце его вскипело, голова наполнилась полярным холодом, а руки он только что мыл, они были чистые. Словом, чекист, да и только.

— Вы издеваетесь, лейтенант? — генерал привстал. — Какие, к дьяволу, силы?…

— Так точно, издеваюсь, — Дудин сделал круглые глаза и устрашающе подвигал нижней челюстью.

Генерал потянулся к звонку, но позвонить не успел. Дверь распахнулась, в кабинет вошли люди Дудина, приданные ему в дополнение непосредственным начальством.

— Доигрался, сука? — лейтенант подошел к начальнику и с силой ударил его по зубам. — Звони своему хозяину, быстро!

— Как? — прошамкал генерал, окончательно теряя контроль над ситуацией. Дудин, подумав, махнул оперативникам. Так на сцене появился противогаз.

Через полчаса высшее офицерское звено опустилось ниже среднего: иными словами, ползало у лейтенанта в ногах.

— Он не велел звонить… — задыхался генерал, в ужасе поглядывая на Дудина. — Он сказал, что будет звонить сам…

— Ну, тогда молись, чтобы он позвонил поскорее, — ответил Дудин. Иначе тебе придется нарушить его приказ — со всеми вытекающими. Или же мне придется нарушить… очередную заповедь.

Генерал, закивал, отвернулся в угол и начал там кому-то молиться.

Как ни странно, кто-то его услышал: Аль-Кахаль позвонил через сорок минут.

— Место и прочая оперативная обстановка, — с удовлетворенным вздохом потребовал Дудин, когда разговор завершился.

Генерал пустился в сбивчивые объяснения. Когда он дошел до середины, лейтенант прервал его и обратился к одному из стоявших:

— Готовьте группу, накроем всех.

Де-Двоенко, торчавший на троллейбусной остановке, пропустил уже девятую машину. Она, опечаленная, с рогами, уехала без майора. Прошло два часа с тех пор, как Дудин всосался в орган госбезопасности, и все не выходил. Де-Двоенко успел изучить товары, выставленные в витрине промтоварного магазина, и в который раз подивился вывертам Сна. Например, там были часы со Спасителем на циферблате, их марка называлась "Судный день". Еще лежали странные именные блокнотики для детей, заранее надписанные: «Маша», «Таня», «Гена», «Вова», «Сережа», "Майк Тайсон". Какой-то женственный субъект, бритый налысо, покупал книжку под названием "Как приворожить мужчину". Де-Двоенко засмотрелся на его цветастый шарф, волочившийся по полу, и чуть не прозевал суету, внезапно возникшую на противоположной стороне улицы. Бравые молодцы, одетые в маски и бронежилеты, посыпались из здания госбезопасности, как горох, перетекая в черный микроавтобус. Минутой позже появился преобразившийся Дудин. Плечи его распрямились, в движениях появилась властность, а в лице, хотя с троллейбусной остановки трудно было разобрать мелкие черты, не осталось ничего непропеченного. Майор все понял, отвернулся, достал телефон и позвонил дедуле.