Лев Троцкий. Революционер. 1879–1917 - Геогрий Чернявский

Троцкий сообщал, что Париж постепенно превращался в военный город – на улицах появились раненые, которых становилось все больше. Вначале их приветствовали и стремились оказать им услуги, затем перестали замечать. Над городом стали пролетать германские самолеты, еще чаще жители видели самолеты союзников, несущие «воздушную сторожевую службу по охране затихшего и потемневшего Парижа» [838] . Он осторожно описывал, как падал жизненный уровень французов, и столь же осторожно подвергал критике участие социалистов в правительстве страны. Антид Ото давал убийственную характеристику французских монархистов, в частности Леона Доде – сына знаменитого писателя Альфонса Доде, автора «Тартарена из Тараскона». Тут он мог не опасаться – республиканские власти относились к монархистам сугубо отрицательно, хотя в соответствии с демократическими процедурами терпели их антиконституционные выпады [839] .

Внешне в форме беспристрастного репортажа «Русские гости во Франции» автор рассказывал о визите лидера кадетов Милюкова и других думских деятелей, которые заостряли внимание на необходимости передачи России Черноморских проливов. Речи Милюкова, констатировал Троцкий, шокировали французских политиков и журналистов, хотя они и писали о визите русских парламентариев очень мало [840] .

Репортерский характер носили и статьи о Ницце и княжестве Монако, написанные без каких-либо политических амбиций, явно просто для заработка [841] . Иногда Антид Ото затрагивал более острые вопросы, например цензурный режим. Но вновь, как это было однажды в Болгарии, его статья «Есть еще цензура в Париже» прошла без проблем эти самые двойные цензурные рогатки. В ней ехидно рассказывалось, что власти говорят об отсутствии цензуры во Франции [842] . И все же Троцкий никак не мог удержать своих теплых чувств по отношению к этому городу, что ярко видно по его статье 1916 г., которая так и осталась неопубликованной, ибо ее автор был депортирован из Франции. О площади Звезды он писал: «Могучая звезда Парижа, откуда 12 улиц расходятся радиусами из центра. Это одно из главных средоточий великого города. Волны его жизни приливают и отливают по этим двенадцати каналам. Если площадь Согласия на языке городской архитектуры выражает красоту простора, то Place d'Etoile раскрывает гармонию в хаосе движения» [843] .

Через некоторое время основное внимание Льва Давидовича было сосредоточено не на киевской газете, а на сотрудничестве в выходившем во Франции русскоязычном социал-демократическом печатном органе «Слово» (вскоре эта газета была переименована в «Наш голос»). При этом в первую очередь Троцкого занимала все та же проблема, которую он стремился выработать в своей швейцарской брошюре: задачи социал-демократических партий в условиях войны. В своих выступлениях Троцкий занимал все более энергичную антивоенную позицию. Однако он по-прежнему был весьма далек от экстремистских призывов Ленина к «превращению империалистической войны в войну гражданскую». Выход из войны Троцкий видел в заключении демократического мира без аннексий и контрибуций под давлением организованного рабочего движения, все более ориентировавшегося на социальную революцию.

Летом 1915 г. в кругах большевистских эмигрантов произошла небольшая свара в связи с тем, что без ведома Ленина, вопреки позиции его и Зиновьева, Г.Л. Пятаков [844] и Е.Б. Бош [845] послали Троцкому приглашение принять участие в проектируемом ими журнале «Коммунист», попытка выпуска которого была предпринята в августе 1915 г. в Женеве (вышел всего один сдвоенный номер, а затем изданы были еще два номера под более спокойным наименованием «Сборник «Социал-демократа»). В ответ Троцкий опубликовал в газете «Наш голос» открытое письмо с обоснованным отказом и осторожной критикой большевистских позиций по отношению к войне [846] . По этому поводу Ленин выговаривал своим единомышленникам, что они не были «архиосторожными» в приглашении авторов, а в ответе Троцкому требовал выкинуть место о «голосах» внутри редакции «Коммуниста», то есть о внутренних разногласиях в большевистской среде. В частности, Ленин не хотел упоминания о том, что он и Зиновьев «голосовали против Троцкого» [847] .

Тем временем в конце 1914 – первой половине 1915 г. в антивоенно настроенных социалистических кругах стран Антанты стала вызревать мысль о необходимости созыва международной конференции, которая сплотила бы социалистов и способствовала бы возрождению фактически распавшегося Интернационала на позициях противодействия войне. Инициатива принадлежала швейцарским и итальянским социалистам, прежде всего лидеру швейцарской партии и редактору ее печатного органа умеренному социалисту Роберту Гримму [848] . В подготовительных мероприятиях участвовали и российские эмигранты. 17 декабря 1914 г. Мартов писал Аксельроду по поводу намечавшегося предварительного совещания: «Встретился с Гриммом. Ничего нового он мне не сообщил, но условился, что приехать надо будет в середине января, и передал мне и Троц[кому], так сказать, полномочия выбрать французов, которых можно будет пригласить. Относительно россиян придется условиться Вам с ним: мы пока говорили о Троцком, Ленине, Вас и мне» [849] .

В новом письме Аксельроду от 21 января 1915 г. Мартов сообщал, что говорил с Троцким, которому предложил попытаться получить мандаты от Организационного комитета Августовского блока для него самого, Мартова и Аксельрода на основе платформы, включавшей агитацию в пользу мира, против «национальных блоков» и за продолжение борьбы против царского режима в России. Платформу Троцкий одобрил, но иметь мандат от Оргкомитета отказался, так как, по его словам, уже порвал с Августовским блоком [850] . В предварительном совещании Троцкий не участвовал, но, когда летом 1915 г. в Париж прибыл Оддино Моргари, итальянский депутат-социалист, Троцкий вместе с Моргари участвовал в совещании французских социалистов, которое через много лет злобно высмеивал: «Дело шло довольно гладко. Но когда Моргари трагическим шепотом заговорил о необходимости раздобыть фальшивые паспорта для поездки в Швейцарию… у господ депутатов вытянулись лица, и один из них, не помню, кто именно, поспешно подозвал гарсона и второпях заплатил за весь кофе, потребленный совещанием». Троцкий продолжил, что фальшивые паспорта не понадобились, так как правительство, еще не освободившееся от довоенных нравов, выдало законные [851] .

Международная антивоенная социалистическая конференция, непосредственным организатором которой был швейцарский социал-демократический лидер Роберт Гримм, состоялась 5 – 8 сентября в небольшом поселке Циммервальд, в Альпийских горах, примерно в 10 километрах от Берна. Делегатов было немного. Они довольно горько шутили по поводу того, что полвека спустя после основания 1-го Интернационала прогресс социалистического движения привел к незавидному результату: «оказалось возможным всех интернационалистов усадить на четыре повозки» [852] .

В Циммервальде Троцкий вновь встретился с Раковским, который на происходившей незадолго перед этим II Балканской социал-демократической конференции (Бухарест, июнь 1915 г.) стал секретарем Балканской социал-демократической федерации, правда не превратившейся в сколько-нибудь эффективный организационный центр [853] .

В Циммервальдской конференции участвовал еще один болгарин – известный лидер «тесняков» Васил Коларов. Троцкий послал в «Киевскую мысль» небольшую статью, посвященную этим двум балканским социалистам [854] . О Раковском в ней, в частности, говорилось: «Раковский – одна из самых «интернациональных» фигур в европейском движении. Болгарин по происхождению, но румынский подданный, французский врач по образованию, но русский интеллектуал по связям, симпатиям и литературной работе. Раковский владеет всеми балканскими языками и тремя европейскими, активно участвовал во внутренней жизни четырех социалистических партий – болгарской, русской, французской и румынской – и теперь стоит во главе последней». Цитируя резкий ответ Раковского французскому социалисту-оборонцу Шарлю Дюма, Троцкий обратил внимание на то, что Раковский, как и сам Троцкий, во все большей степени поворачивал налево, в сторону активной антивоенной деятельности. Этому способствовали их разговоры в Циммервальде.

Участвовавший в конференции Ленин продолжал агрессивно и грубо отстаивать свои крайне революционные взгляды и полемизировал с большинством участников, включая Троцкого, отнюдь не стесняясь в выражениях. Накануне конференции Ленин опубликовал статью «О поражении своего правительства в империалистической войне» и брошюру «Социализм и война». Признавая, что Троцкий отвергает идею защиты отечества, Ленин продолжал атаковать своего соперника в социалистическом движении, обвиняя его в том, что он желает «совместить платоническую защиту интернационализма с безусловным требованием единства с «Нашей зарей» [855] . Речь шла о журнале меньшевиков, выходившем в Петербурге под редакцией Потресова. Требование поражения своего правительства в империалистической войне Ленин считал аксиомой, которую оспаривают только «сознательные сторонники или беспомощные прислужники социал-шовинистов», к которым он относил и Троцкого. При этом Ленина особенно возмущало, что Троцкий называл желание поражения России ничем не вызванной и не оправданной уступкой политике социал-патриотов [856] .