Признак высшего ведьмовства - Надежда Первухина

Тот день, который позднее Лариса назвала днем Вторжения, начинался обыденно и безмятежно. Все поместье было залито ровным и мягким солнечным светом, цвели яблони, благоухали ландыши и черемуха, не соблюдая никаких сроков и порядков своего цветения…

Лариса, убедившись в том, что близнецы сыты, довольны жизнью и сосредоточились на куче ярких погремушек, препоручила детей заботам безотказной Нонны, а сама решила прогуляться верхом к дальней романтической пустоши, обретавшейся в зарослях черемухи и жасмина. Такие места, выглядящие запущенными, неухоженными и дикими, Фрида специально культивировала в своем поместье — чтобы создавалась атмосфера естественности и свободы… Правда, Ларисе иногда казалось, что, пусти она коня вскачь по прямой, через все заросли и поляны, конь в конце концов остановится перед какой-нибудь стеной, сложенной из обсидиана или гранита. Или это вообще будет стена пламени, поднявшаяся до небес. Фламенга при всех поэтических слабостях своей ртутной натуры четко соблюдала суверенитет и святость границ блюла не меньше, чем святость тех уз, которыми связала себя с Ларисой.

Лошадь сначала неслась галопом, потом Лариса понудила ее замедлить бег и пойти шагом, давая возможность полюбоваться нависшим над тропою шатром цветущей черемухи, сводящей с ума своим тяжелым, сладким и пьяным ароматом. Черемухи в поместье фламенги было больше всего, — видимо, Фрида питала слабость к этому растению, способному одним своим ароматом довести человека до мигрени…

И здесь, под сенью сладко-пьяной черемухи, Лариса услышала это…

Звук напоминал треск рвущейся ткани, шелест сминаемого листа бумаги, скрежет зажатого в тисках металла — все разом и усиленное тысячекратно. Ларисе показалось, что сейчас у нее лопнут барабанные перепонки. Лошадь под нею шарахнулась и жалобно закричала — не заржала, а именно закричала. Лариса ощутила во рту медно-соленый привкус крови.

— Что это? — прошептала она.

Звук повторился. Лошадь под Ларисой зашаталась.

— Милая, — умоляюще сказала ей Лариса, — домой! Пожалуйста!

Но лошадь взвилась на дыбы и сбросила с себя опешившую наездницу. Ринулась вскачь, прочь от заполнившего всю Вселенную звука…

И тут Лариса увидела, как лошадь вспыхнула и рассыпалась прахом. Это произошло настолько быстро, что бедное животное не издало ни звука. А потом Лариса увидела, что свет меркнет, черемуха над ее головой обугливается и осыпается, деревья, кусты, трава — все превращается в пепел и прах.

Лариса почувствовала, что горит сама. Но тело — там, где его коснулись «усовершенствования», внедренные фламенгой, — сопротивлялось натиску странного пламени. Лариса, корчась от боли, застави-ла себя идти к дому. С каждым шагом на ней истаивала человеческая плоть и все ярче сверкало нетленное серебро.

— Кто-то сумел пробить защиту и вторгся в поместье, — прохрипела Лариса. — Я должна остановить…

Когда Лариса ступила на подъездную дорожку дома, она увидела картину, подобную самым страшным ее снам.

Весь дом был не просто объят пламенем, его стены раскалились до самого пронзительного, выжигающего сетчатку глаза алого цвета. Страшная мысль о том, что внутри этого ада оказались Аня с Леночкой, а она, Лариса, не сумела их спасти, на миг парализовала женщину. Но потом она поняла — каким-то нечеловеческим, опять-таки данным ей фламенгой чувством, что с домом все в порядке — во всяком случае, изнутри. Что алые стены — это на самом деле все до единого слуги дома, вышедшие на его защиту и обратившиеся в адское пламя.

— Я должна попасть внутрь, — прошептала Лариса, чувствуя, что вместо губ у нее лязгает что-то металлическое. — Вперед.

И она побежала, не обращая внимания ни на боль, ни на страх, ни на растущее ощущение того, что она опоздала.

… Когда она вбежала в парадный зал, на нее обрушились стены, но Лариса, превратившаяся в какое-то подобие стрелы или осадного тарана, этого даже не заметила, проносясь дальше анфиладой почерневших, похожих на клыки скалящихся черепов, комнат. Неожиданно воздух перед ней сгустился и помутнел.

— Прочь! — крикнула Лариса.

— Госпожа, это я, Кенот. Беда, госпожа.

— Не слепая, вижу. Быстро доложи, как все произошло, — и Лариса устремилась дальше — к заветной детской, а Кенот пристроился рядом и говорил безучастным голосом невидимки:

— Дом Владычицы Фриды защищен тремя поясами защиты. Первое — внешнее — самое слабое. Оно просто изгоняет или выталкивает случайных существ, попавших в зону его действия. Животных, птиц, иногда людей. Оно не уничтожает, просто…

— Короче!

— Это существо прошло сквозь первый пояс так, как будто и не было никакой преграды! И вот что странно, госпожа…

— Да?

— Первый пояс зашиты настроен так, чтобы подать тревогу, если его плотность будет нарушена. Но сигнала тревоги не было. Внешняя защита не опознала в чужаке, гм-м, чужака. Так он прошел и второй и третий пояса защиты, а тревогу подняли мы, когда она оказалась уже перед воротами дома!

— Она?!

— Да, госпожа! Она выглядела в точности как высшая фламенга, как сама Владычица Фрида! Охрана поначалу даже растерялась, не зная, что делать. Ведь Владычица Фрида никогда не давала распоряжений относительно того, как принимать других фламенг, если они прибудут в… поместье.

— И как же вы определились?

— Она уничтожила охрану и начала, как бы это сказать точнее, изменять структуру дома. Подчинять его себе. Все слуги встали на защиту, но вы видите, что творится… У нас ничего не вышло. Многие из наших уже распались, не существуют.

— Кенот, я сожалею о ваших потерях, но мне важно только одно: что с Аней и Леночкой?

— Они были с Нонной в главной библиотеке, а больше я ничего не знаю.

— В главной библиотеке? Значит, нам туда! Главная библиотека располагалась под землей, на глубине примерно двадцати пяти метров. Там же, кстати, были и подвалы, где хранилось драгоценное выдержанное фандагейро. Хорошее вино фламенга Фрида ценила не меньше, чем хорошие книги.

Среди рушащихся колонн и осыпающихся кусками шлака стен Лариса и Кенот нашли вход в подземную библиотеку.

— Спускаться по ступеням слишком долго, — бросила Лариса. — Я попробую лететь. Это, в конце концов, то же самое, что и падать.

— Я поддержу в случае чего, — сообщил невидимый Кенот.

Лариса прыгнула и заскользила вниз параллельно ступеням. Раскаленный воздух визжал у ее лица, сжигая и сдирая остатки кожи. Теперь Лариса полностью изменила свой облик, хоть и не осознавала этого. Не знала она и того, что ей — в этом облике — мало кто сможет противостоять.

Когда Лариса и Кенот на полной скорости ворвались в подземную библиотеку, их поразила неожиданная, царственная тишина.