Признак высшего ведьмовства - Надежда Первухина

— Я не позволю своей сестре умереть! — истошно кричала Дарья Белинская, Госпожа всех Ведьм.

— Успокой эту истеричку, — бросила фламенга магистру. — Скажи наконец, что ее сестра жива, хотя и не вполне адекватна действительности. Что немудрено. Какой же дурак так вешается!

Дарья Белинская все-таки не была окончательной истеричкой. Услышав слова фламенги, она немедленно прекратила визжать, сняла с потолочного крюка веревку и, держа Машу на руках, опустилась на пол. Осторожно освободила шею сестры, ощупала:

— Слава святой Вальпурге, ничего не повреждено! Она просто без сознания. Но на всякий случай…

Дарья вытянула над телом лежащей на кушетке сестры ладони и пробормотала несколько слов. После чего ладони Госпожи Ведьм засияли голубоватым светом, и капли этого света, чуть-чуть похожие на тополиный пух, стали быстро опускаться на шею Марьи Белинской. Наблюдавшая за этим процессом фламенга сказала:

— Я называю это синергетическим управлением. А магистр Рэм Теден, пожав плечами, заявил:

— А мы называем это ведьмовством. Впрочем, как бы это ни называлось, главное, что это работает.

— Верно, — усмехнулась фламенга.

Марья Белинская открыла глаза и села, в испуге уставившись на сестру. Та в свою очередь с выражением крайнего неудовольствия воззрилась на нее.

— Что со мной было? — спросила Марья.

— Ты повесилась, — отрезала Дарья. — К всеобщему счастью, очень неудачно. Что бы мы стали делать с твоим бездыханным трупом, ты, разумеется, не подумала? Я, к твоему сведению, не специализируюсь в некромантии. И думаю, магистр Рэм тоже.

— Я повесилась? Я пыталась покончить с собой? — У Марьи сделались круглые от испуга глаза.

— Верно. — Фламенга подошла к оцепеневшей от ужаса девушке, взяла ее ладони в свои серебряные пальцы и мягко сказала: — Расскажи нам, что тебя толкнуло на это? Кто заставил тебя уйти? Что с тобой происходило?

— Я не знаю, как это объяснить, — пожала плечами Марья. — Я сидела, слушала ваши разговоры, и… В общем, скучно стало так, что…

— Только пойти и повеситься, — закончил за Марью магистр Рэм. — Очень мило.

Он хихикнул, но, заметив выражение лица Дарьи, стремительно посерьезнел.

— Нет, дело не только в скуке, конечно, — вздохнула Маша. — Я помню, что думала: вот, вокруг меня опять собрались люди…

— Мы не люди, — напомнила фламенга. — Даже твоя сестра не человек в полноценном смысле. Как и ты.

— Блин. Ладно. Вокруг меня собрались существа, думала я, которые гораздо талантливее, мудрее, интереснее меня. И круче во всех отношениях. У Дашки

вон жених какой-то навороченный… А я кто? Просто студентка, просто девчонка. И у меня даже нормального парня нет!

— Постой, — нахмурилась Дарья. — А твой африканский Сото?

— Я говорю про нормального парня! — повторила Марья. — Лучше не упоминай при мне про этого экзотического дикаря! Я не собираюсь всю жизнь готовить ему пастилу из бананов и жарить кузнечиков под кокосовое пиво!

— Маша, Маша, — грустно покачала головой Дарья. — Как ты изменилась. Точнее, нет, ты совсем не изменилась. Ты по-прежнему мне врешь, что у тебя все просто отлично, и по-прежнему мне завидуешь! Дуреха! Ты думаешь, быть Госпожой Ведьм — это так прекрасно?!

— Зато ты всегда в центре внимания, — буркнула Марья.

— Да уж…

— Мне все понятно, — усмехнулась фламенга. — Наш наводящий смерть убийца доводил своих жертв до такого состояния, что они сами готовы были расстаться с жизнью. Для этого он беспредельно усиливал основную страсть, которая владела душой жертвы.

— Безотчетный страх и чувство вины, как это было у Мирты Ишкольц, — кивнула Дарья.

— Чувство собственной греховности и преступности, которое сгубило Зосю Маковцеву, — прибавила фламенга.

— Выходит, я повесилась потому, что до сих пор завидую тебе, Дашка? — прижала ладони к горящим от стыда щекам, спросила Марья. — Что бы сказала наша мама, если б знала!

— Она надрала бы нам уши, только и всего, — грустно усмехнулась Дарья. — Но дело не в этом. А в том, что убийца настолько смел и самоуверен, что до сих пор продолжает плести свои чары. Да, такое… существо действительно единственное в своем роде. Где бы и когда бы ты ни был, маг времени, я, Госпожа Ведьм Дарья Белинская, говорю тебе: я забираю данное тебе слово, разрываю нашу помолвку и проклинаю тебя, потому что ты убийца и грязный подлец, покусившийся на жизнь моей сестры!

Говоря это, Дарья вскочила со своего места и принялась ожесточенно рвать со своего безымянного пальца правой руки что-то невидимое. Наконец ее усилия увенчались успехом. Она сорвала невидимое кольцо с пальца и швырнула его на пол.

— Чтоб тебе пусто было, маг! — в сердцах пожелала юная ведьма…

А слово, оброненное ведьмой, никогда не проходит бесследно. Вдруг все увидели, как в полу, там, куда примерно швырнула Дарья злополучное кольцо, образовывается пустота, черный тоннель, провал, затягивающий в себя куски отколовшейся реальности…

— Святая Вальпурга! — вскричала Дарья. — Только этого мне не хватало — сражаться с заклинаниями этого убийцы! Отойдите все к стенам!

И тут из пустоты определенно зазвучал голос. Беспечный и немного злой голос, напевающий песенку ад-воката Билли Флинна из великого мюзикла «Чикаго».

— Это он, — сказала мрачно Дарья. — Явился. Меломан.

Пустота перестала быть пустотой. Тоннель в полу исчез, возвратив на место паркет и кусок персидского ковра. А все, находящиеся в комнате, почувствовали, что к ним явился некий гость.

— В чем дело? — зло и весело осведомился невидимый гость. — Почему я не слышу приветственных возгласов, аплодисментов и прочих выражений благосклонности? Почему на ваших лицах такое выражение, будто все вы разом приняли мышьяк? Где радость и ликование по поводу моего появления?

— Не надейся, — яростно сказала Дарья. — Не заликуем.

— О, Дарь, моя прелестная ведьма! — взорвался фейерверком эмоций голос невидимки. — Моя невеста… Кажется?

— Нет. — Голосом Дарьи можно было резать металл, а в глазах ведьмы-фламенги появился опасный ртутный блеск. — Больше не невеста. Придется тебе развоплотиться холостым, маг.

— Что? — удивился маг времени.

— Именно. Потому что я тебя уничтожу. Как самого циничного и подлого убийцу. И если ты не последний трус, то сразись со мной и прими смерть из моих рук.

— Какая волшебная сколопендра укусила эту женщину, что она произносит столь безумные речи? — удивился невидимка, и, похоже, удивился искренне. — Дарь, ты рехнулась? Ты отдаешь себе отчет в том, что, называя меня убийцей, подписываешь себе смертный приговор? Я ведь не потерплю такой клеветы и прикончу тебя, даже несмотря на то что мои чувства к тебе…