Гений (СИ) - Марс Остин

— Я ей их отнесу.

— Никто ей их не отнесёт, она сама за ними придёт, сюда.

— Это Шен сказал?

— Это я сказал. А Шен сказал, что башку оторвёт любому, кто к ним вломится и будет мешать.

— Я думаю, мне можно, — изобразил хитрые глаза Барт, повар фыркнул:

— А я думаю, что в мире и так сегодня сильно дофига приключений на одну твою несчастную башку. Не лезь хотя бы туда, целее будешь.

— Ладно, — изобразил смирение Барт, ссутулился и отошёл от окна, прислонившись спиной к стене, отвёл глаза всем присутствующим, построил точную иллюзорную копию булок на том же месте, где были булки, и трёхступенчатую систему телепортов, позволяющую телепортировать булки одновременно с телепортацией себя, но с разными точками выходов, и исчез.

Он оказался в кабинете Дока, булки оказались в его комнате в общаге, иллюзия булок осталась там, где булок уже не было. Это станет проблемой не раньше, чем кто-то попытается их взять рукой — запах он тоже зафиксировал, так что всё было надёжно. Дока в кабинете не было, Барт провёл быстрый поиск и нашёл его в палате неподалёку, а потом чуть не сел от осознания того, к кому он туда пошёл и для чего.

«К сыну. Поболтать. К тому сыну, о котором специалисты писали в документах, что он минимум неделю будет полутрупом. Святая Вера…»

Это выглядело настолько невероятно, что он забыл про все свои проблемы и тихонько пошёл в сторону чуда, которое манило его предчувствием большой исследовательской работы. Остановился перед дверью, немного постоял, слушая и не веря своим ушам — Карим смеялся, теми лёгкими, которые ему насквозь пробили заклинанием-«шпагой», вчера. Судя по ауре, он был потрясающе здоров.

«Маги могли соврать в отчётах?»

Он сам понимал, что это глупо, но пытался найти варианты и способы объяснить это логически, хоть как-нибудь, хоть криво, но объяснить. И услышал голос Дока, с интонацией осенённого божественным благословением святого:

—…уволюсь к чёртовой матери, гори они огнём, эти подвалы, да? Храм построим, будем людей лечить, масло жечь, двор подметать. Представляешь? Встаёшь на рассвете, птички поют, а ты метлой шурх-шурх, и поёшь себе. Классно? Мамка опять психовать будет… Хотя, я думаю, она поймёт. Я её с госпожой познакомлю, она почувствует, она всё поймёт, потом с нами будет. Да?

— Па, ты серьёзно? — с тихим смехом переспросил Карим, Док рассмеялся в ответ, вздохнул:

— Не знаю. Может быть. А чего, плохо, что ли? Святое дело. Ты почувствуешь, ты когда-нибудь просто один раз, хотя бы один, это ощутишь, и ты всё поймёшь. Я попрошу госпожу, она добрая, ей не жалко. И ты тоже сможешь. Ты не проголодался?

— Нет, — Карим опять тихо рассмеялся и осторожно напомнил: — Мне нельзя есть, па.

— Ой да можно тебе всё! Я тебе какую-нибудь святую еду выклянчу, и будет всё путём. Да? У Шена ни разу ничего не болело от её еды, я ему запрещал, и бил его, и запирал, и привязывал — один хрен, он как дитё малое… Сбегал туда к ней, и всё. Я только вижу по показателям, что как-то подозрительно хорошо ему, прихожу — он уже всё, жуёт. И поглядывает ещё так, типа «хрен ты меня остановишь», и жуёт, гад.

Док смеялся, и Карим смеялся, Барт тоже начал смеяться, понял, что спалился, постучал в дверь и заглянул:

— Привет выздоравливающим! Как жизнь?

— Определённо лучше, чем смерть, — усмехнулся Карим, Док тоже улыбнулся, хотя обычно шуточки про смерть не одобрял, окинул Барта взглядом и спросил:

— Ты как, к дуэли готов?

— Я ко всему готов, — изобразил высокомерное равнодушие Барт, Док улыбнулся как хитрый старый кот:

— К госпоже сходишь за благословением — всё пройдёт как по маслу.

— Именно туда я и собираюсь, — осторожно сказал Барт, Док поморщился:

— Перед дуэлью сходишь, сейчас не ходи, ты там будешь сильно лишний.

— А я осторожно.

Док махнул рукой, как будто это было чем-то глупым и несерьёзным, посмотрел на сына и сказал Барту:

— Попроси у госпожи благословения, раз уж идёшь. И мне, и Кариму, а лучше пусть лично придёт. Мне надо много чего спросить. И Шену сказать про своё увольнение, и как-то пережить его эмоции по этому поводу, — он так счастливо рассмеялся, как будто увольнение обещало быть великолепным событием, у Барта аж спина похолодела от этого. Он поймал взгляд Карима, который бегал от отца к Барту, как будто спрашивал у Барта, видит ли он то же самое и имеет ли хоть малейшее понятие, какого хрена тут происходит и насколько это ненормально. Барт отвёл глаза.

«Это абсолютно не нормально. И надо срочно об этом сказать Шену.»

Он пообещал передать Вере все пожелания и слинял на третью квартиру, достал телепортом булочки и приготовился идти туда, куда его не звали, и где он точно будет лишним. Сам себе напомнил, что говорить Вере про дуэль не будет, чтобы его потом не обвинили в нечестности, изобразил тривиальное лицо и поскакал в сторону кухни. И увидел, что там никого нет, голоса раздавались из ванной, весёлые и беззаботные, точно как у Дока.

«Они вместе пошли в ванную. Тут у всех крыша поехала. Эрик, Док, теперь ещё и Шен. Офигенно.»

Он постоял молча, прислушиваясь к смеху и голосам, окончательно уверился в том, что мир катится в безумие, и решил попытаться наладить контакт хотя бы настолько, насколько сможет. Изобразил миленький голос и позвал:

— Господин?

— Я занят! — рявкнул Шен, мигом возвращая Барта в реальность — беззаботный тон кончился, он был предназначен для Веры и больше ни для кого, он не мог точно сказать, легче ему от этого или не особо.

Он начал отыгрывать свой коронный номер, как по нотам, изображая лучшего в мире брата для Веры, а Шену осторожно намекая, что с Доком беда, и решать её надо срочно. Шен понял и ушёл решать, оставив Барта наедине с Верой, это было очень полезно и интересно, теоретически. Фактически же он сидел и улыбался, дурак дураком, где-то в глубине подозревая, что физиономия у него такая же глупая и жизнерадостная, как у Дока в его мистическом безумии, только без мистики, на чистой Вере.

— Холодные руки — горячее сердце, — шёпотом заявила Вера, прижимая его ладонь к своей щеке, это было настолько неприлично, что он замер от смущения и возмущения, но руку не убрал, это было нереально. Потом пришёл Шен и всё испортил, Барт от его тона быстренько вернул себе контроль над своими руками, убрав их подальше от Веры, а потом и всего себя убрал подальше — во избежание.

«Шен бы её действительно сожрал, если бы мог, это точно. Как он собирается дальше жить с этим всем?»

Это было настолько сложной темой, что он просто в ступор от неё впадал, это было не тем, о чём он привык думать на работе. Ему вообще надо было думать о дуэли, которая может совершенно реально стать последней в его жизни, а он думал о чём угодно, только не о ней.

«Я просто не хочу о ней думать. Как не хочу думать об амулете-против-Веры, потому что мне не нравится сама идея его существования.»

Идея этой дуэли ему тоже не нравилась, было в ней что-то очень неправильное, и он начинал подозревать, что это всё связано. Его предчувствия и ощущения от всех событий, выпадающих из логики, имели одну причину, и причина эта вращалась вокруг Призванной, которая плодила вокруг себя неадекватов, щедрой рукой рассыпая вокруг смелость, но взамен забирая способность трезво мыслить.

«Она и Эрика так околдовала. Он не виноват, никто не виноват. Только Вера.»

От этой мысли в памяти возникла циничная ухмылочка Эльви, этот прожжённый взгляд, говорящий: «ты точно такой же, как все, я от тебя другого и не ожидала, и именно поэтому женщины молчат — они точно знают, что им будет хуже, если они откроют рот».

«Если на минуточку предположить, чисто теоретически, что Вера не виновата. Уберём её за скобки, кто останется внутри?»

Он не знал, кто это, но уравнение хотя бы примерно сложилось — влияние есть, жертва есть, кого обвинить тоже есть.

«А кто виноват на самом деле?»