Кто хочет процветать (СИ) - Веснина Тиана

Окружающих обеспокоил сосредоточенный, остекленевший взгляд, каким Валентина смотрела на мужа. Ее попытались отвлечь, но она жадно следила горящими глазами за санитарами, упаковывающими труп ее супруга. Она подавила просившуюся улыбку, до боли сжав губы, и щедро оплатила труд санитаров.

Когда все ушли — она добилась этого не без труда, — кто-то, кажется соседка, хотел остаться, но Валентина выпроводила и ее. И тотчас пошла в кабинет Милавина. Взяла его мобильный, по справочнику нашла цветочное имя — Лилия, нажала на вызов и услышала игривое «Алло! Это ты, Володенька?!»

Тина, буквально лопаясь от клокочущей, бурлящей, неистовой радости, с наслаждением выждала небольшую паузу и проворковала, точно ручеек, бегущий по сверкающим камешкам:

— Нет, это его… — вновь пауза, — вдова… — сладостно выдохнула она.

Теперь последовала пауза с другой стороны.

— Не понимаю!.. Кто вы?.. И вообще, что это значит? — прикрикнул голосок.

— Это значит, что ваш, так сказать, жених умер, не вкусив блаженства супружеской жизни с новой женой, — на одном, переливающемся нотками злорадства дыхании произнесла она.

Там опять не поняли. Вернее, испугались понять.

— Как?.. Как это?.. Объясните!..

В ответ Лилия услышала раскаты смеха, и телефон отключился. В это время Лилечка сидела на круглом диванчике одного бутика и мерила обувь на плоской подошве, готовясь к большим срокам беременности. Она растерянно оглянулась, вновь схватила телефон и стала вызывать Милавина. «Это шутка! Чья-то мерзкая, подлая шутка! — Она резко вырвала свою ногу из рук продавщицы, надевавшей на нее туфлю. — Знают, что я беременна, и хотят поиздеваться. — Пошел вызов. Он тянулся дольше вечности и наконец… «Нет! Боже, нет!» — мысленно вскричала Лилия, услышав вновь тот же женский голос.

— Я же уже сказала вам, Милавин умер. Не стоит больше беспокоиться!

Лилия всем корпусом склонилась вперед, потом ее отбросило на спинку дивана. Она пронзительно всхлипнула, и с ней случилась истерика. Кое-как ее привели в чувство, проводили на улицу и усадили в такси. Онемевшими губами Лилия назвала адрес Каткова. Когда Валерий открыл дверь, она рухнула ему на руки.

— Что случилось? — встревожился он, увидев, что Лилии на самом деле нехорошо. — «Скорую» вызвать?

— Нет, — прошептала она, дрожа от охватившего ее ужаса. — Мне сейчас звонила жена Милавина…

Валерий махнул рукой:

— Наплюй, мало что она тебе наплетет!

— Я тоже не поверила, я позвонила по его мобильному, и опять ответила она… Она… Она сказала… — вновь чувствуя ком в горле и слезы, навертывающиеся на глаза, старалась договорить Лилия, — что Володя умер.

Катков остолбенел с открытым ртом.

— Как умер? Отчего? Да нет, не может быть! Здоровый мужик, чего ему умирать?! Она просто издевается над тобой, — нашел он объяснение. — Милавин забыл свой мобильник дома, вот она и решила покуражиться напоследок.

В глазах Лилии сверкнули огоньки надежды.

— Ты думаешь?

— Конечно!

— Но как бы проверить?

— Да очень просто. Позвони ему на работу.

— Ой! — измученно улыбнулась она. — Как я сразу не догадалась. Я-то уж подумала, что опять, как с Пшеничным.

Катков вынул из ее сумки мобильный. Лилия не без трепета набрала номер. Услышав ровный голос секретарши, немного перевела дыхание.

— Мне… — все же сорвалась. — Мне, — откашлявшись, начала вновь, — Владимира… — Она не договорила. Она поняла, сама не отдавая себе отчета, каким образом, что жена Милавина сказала ей правду.

— К сожалению, случилось несчастье… Сегодня утром Владимир Павлович умер от обширного инфаркта.

Рука Лилии бессильно повисла».

Сергей вышел из вагона и перешел на противоположную сторону, чтобы вернуться назад, так как проехал свою станцию.

«Черт возьми, а это увлекает, — размышлять, как поступили известные тебе люди в определенных обстоятельствах. А что, если?! — И даже мысль замерла. — Что, если, — все же осмелился продолжить Сергей, — Тина убила своего мужа? Ей грозил развод, потеря привычной сверхобеспеченной жизни. Мужа она не любила, вероятно, находила отдохновение на стороне. В любом случае, она ничего не хотела менять. Как выйти из такой ситуации?»

Фролов встрепенулся, услышав, что объявляют его станцию. Рванул к дверям, наступив кому-то на ногу. Дама взвизгнула, послала ругательство в спину, но, в принципе, эка невидаль, — наступили тебе на ногу в вагоне метро. Скажи спасибо, что пивом не облили.

Сергей выскочил, прошел по инерции несколько шагов, но, заметив скамью, сел.

«Так как же выйти из грозящей потерей привычного, удобного стиля жизни ситуации? Только убить Милавина! — довольно громко ответил сам себе Фролов. — Но как она его убила? Ведь было вскрытие!.. А что, если Милавину стало плохо, и Тина ввела ему завышенную дозу лекарства? Сердце-то, как выяснилось, пошаливало давно и серьезно, значит, и лекарство, и шприцы в доме были. Вколола и ушла. Милавин полежал, полежал, да надо на работу, сел надевать туфли и тут… А следователю Тина сказала, что это Милавин сам сделал себе укол, так как с утра, перед тем как она ушла в фитнес-клуб, он чувствовал себя не очень хорошо».

Доведя таким образом свою мысль до логического завершения, Сергей поднялся и направился к выходу.

Но, придя домой, он снова вернулся к захватившим его размышлениям.

«Катков не поверил в прямо-таки мистическое повторение ситуации в жизни одной женщины, но вечером по телевизору прошло сообщение о смерти крупного предпринимателя Владимира Милавина. Валерий и Лилия сидели на диване и попеременно вздыхали. Вдруг Катков всполошился:

— Лилька, ты как себя чувствуешь, а?

Она, удивленная его вниманием, прислушалась к себе и ответила:

— Нормально.

— Слушай, Лилька, у тебя же в животе наш клад!

Она, мило сконфузившись, улыбнулась:

— Да ладно тебе!

— Ты вдумайся! У тебя в животе ребенок Пшеничного! Мы этим ребенком прижмем к стенке его наследничков. Пусть гады поделятся с маленьким братишкой!

Лилия выдавила улыбку, но глаза ее тревожно заметались из стороны в сторону. Валерий попытался поймать ее взгляд, но ему это не удалось.

— Что? Что? — принялся допытываться он.

— Ничего. Жарко что-то стало.

Валерий заботливо приоткрыл окно.

— Как только родишь, — вернулся он к своей идее, — мы тут же заявим, что появился новый наследник. Они, конечно, начнут кочевряжиться, но я привлеку прессу. А ты, если они не пойдут на мировую, подашь в суд. Не может быть, чтобы ничего не присудили новорожденному.

— А вдруг они не поверят, что это сын Пшеничного?

— Это раньше можно было не поверить. А теперь сделают тест на ДНК и установят, что это порода Пшеничных. Слава богу, его не кремировали. В крайнем случае добьемся эксгумации. Пусть потом доказывают обратное!

Лилия прилежно кивала, слушая Валерия. Но весь вечер была задумчивой и отвечала невпопад. Ему это надоело, и он пошел прогуляться. Вернулся под утро и застал Лилию в слезах.

— Валерик, ты только не ругайся, но… может случиться так, что это твой сын.

Катков где стоял, там и сел.

— Как это мой? Да ты что, с ума сошла? Да зачем он нам… мой?

Она подбежала к нему, присела на корточки и, заикаясь, путаясь, попыталась объясниться:

— Ну… я… не уверена… что он твой… но и не уверена, что он… не твой…

— Вот же сука! — разрядил душу Катков. — Учти, не дай тебе бог, если он окажется моим!..

Когда родился ребенок, первое, что сделал Валерий, сдал кровь на установление отцовства. Пока ждал результатов, молился всем богам, чтобы ответ был отрицательным. Но в назначенный день ему радостно сообщили, что отец ребенка — он.

Катков подвел дебет и кредит подарков и денег, полученных Лилией от женихов, и решил вновь отправиться на завоевание Германии. Лилия с ребенком увязалась за ним. Пять лет он всеми способами пытался выбраться из нищеты, но в результате опять позорно бежал.