Язва - Натали Хеннеберг

— Красавица… О! Красавица!

Вдали затихал рокот ракетных двигателей, образующих слитный хор на космодроме, и Черный принц прошептал:

— Добро пожаловать во дворец Валерана, Талестра!

— Я должна войти? — спросила она, улыбаясь.

— Как вам угодно. Но там вы найдете все, что хотите.

По всей эспланаде уже зажигались огни, роботы выстраивались на величественной набережной. Это были очень красивые андроиды с прекрасными фигурами, с глазами цвета морской волны, на их доспехах были выгравированы изображения древнего земного герба: битва орлов со львами на песчаном берегу. Появился пожилой арктурианец, затянутый в ливрею, шитую зеленым золотом, с жезлом из зуба нарвала с Андромеды, предметом редким и бесценным. «Он похож на одного из персонажей Монтеньи», — подумал Валеран.

Они и должны были попасть как раз в этот мир. Обстановка конца блестящего и жестокого Кватроченто как нельзя лучше подходила Талестре. Старик поклонился, отворив украшенную тем же гербом створку огромных дверей.

— Наконец-то вы вернулись, свободный гражданин, принц… Этот дом заждался вас!

— Вы хотите осмотреть мой дом, королева Талестрис? — спросил Ральф.

— Конечно, Ваше Сиятельство!

Это была игра, всего лишь игра. Слегка опираясь на руку мажордома, Талестра, маленькая девочка, брошенная в кровавой суматохе на какой-то улице Урании-под-куполом, прошла через стрельчатые ворота блистательной готики. Это была Земля и не Земля. Открылся широкий проход из рибеллита. Две сирены поддерживали карниз над входом. Пышная спиральная лестница поднималась в зал, где в потускневших от времени золотых рамах висели портреты принцев и эрцгерцогов с такими же, как у Валерана, ястребиными профилями и глазами цвета небесного камня. Трофеи космических войн украшали стены, а видневшееся в глубине нечто, похожее на трон, было не чем иным, как уложенной на бок носовой частью корабля из чистого золота. Странная музыка — легкая, как трепетание волн или поцелуй сирены, звучала в ночи, и Валеран удивился, что не узнает ее. Потом он подумал, что это просто мелодия, приличествующая данной обстановке: ведь Талестра не была музыкантшей…

После того, как мажордом сделал ему какое-то сообщение по-арктуриански, Валеран сказал, улыбаясь:

— Нас ждали. Ужин в двадцать два часа. Мы сейчас не встретимся с моей матерью, она преклонного возраста и очень слаба. Будут присутствовать несколько друзей дома. Тем временем вас отведут в предназначенные для вас апартаменты, где вы сможете переодеться и…

— Но меня ждут в Центре Мутаций! Именно это мне сказал на космодроме какой-то маленький человечек по имени Арцес.

— У вас еще будет время на это…

Какое-то особое, колеблющееся и трудноуловимое выражение наложило отпечаток на лицо Валерана в этот момент, и Талестра неожиданно подумала: «Он не похож на Леса. Но он красив и любит меня…»

Странная слабость притупляла ее ум, обычно такой мятежный и живой.

— Видите ли, — продолжал Черный принц, — есть один вопрос, который мы до сих пор не решались затронуть в вашем присутствии. Дело в том, что он не имел особого отношения к тем ужасным мирам, на которых нам пришлось побывать, но здесь, на Сигме, он приобретает особое значение: в конце концов Центр Мутаций всего лишь психиатрическое и хирургическое заведение, а мутанты — всего лишь несчастные существа, которых человечество пытается вылечить. Конечно, у них есть то, что они называют «способностями», но это как раз мешает им вести нормальную жизнь. Мы здесь не на Земле, Талестра, и не на одной из безумных планет — на Сигме все прекрасно и гармонично. И чтобы пользоваться этим климатом, этой атмосферой постоянного праздника, чтобы, наконец, приобщиться к достойному вас обществу и вести жизнь, достойную вас, такой красивой девушки, вы должны покинуть этот лагерь калек, заранее поверженных, лагерь париев. Пойдемте.

Он отвел ее двумя пролетами выше и оставил у двери в так называемые «королевские покои», где ее встретили прислужницы. Блестящий и переменчивый ум Талестры находил удовольствие во внутреннем устройстве этих комнат, воспроизводящих множество деталей внутреннего убранства дворцов старой Европы — с их обивкой, тканной золотом, с высокими фонарями, которые с трудом рассеивали неопределенный полумрак Сигмы. Были здесь длинные блестящие зеркала в форме мечей и сундуки с благовониями. Были высокие шкафы с запахами ириса и лимона, из которых служанки-андроиды вынимали предназначенные ей одеяния, изысканное нижнее белье и украшения из драгоценных камней. Неожиданно она заметила, что все эти наряды были очень старыми, очевидно, предназначенными для тех девушек, которые на фресках танцевали под миртовыми деревьями или гуляли, по полям, покрытым диким сельдереем и белыми фиалками, в компании музыкантов, играющих на лютнях, или менестрелей. Она немного поколебалась, прежде чем сбросить свой потрепанный комбинезон и выбрать среди блестящих одеяний, сиреневых и голубовато-зеленых, одно платье цвета слоновой кости, вышитое жемчугом, и ожерелье из изумрудов, чтобы ее глаза приобрели зеленоватый оттенок. Служанки-андроиды ахнули от восхищения. Как это было интересно, играть в благородных дам, в морских принцесс. Еще никогда Талестре, которая прекрасно управлялась с дезинтегратором, не приходилось бывать на таком празднике. Служанки приглаживали ее локоны, удлиняли тенями глаза, и пасты, мази, которые они применяли, пахли так же странно, какими странными были их названия: коралловая пудра, сурьма, копытень, росный ладан, имперская вода… И вдруг на темной поверхности зеркала она встретила взгляд блистательной молодой женщины с кровавым ртом, с длинными ресницами. Действительно, очень красивая. И она тотчас возненавидела эту самозванку, которую Лес никогда не видел, которую он, может быть, смог бы полюбить…

Серебряный звук гонга возвестил о прибытии гостей. Она заставила себя встать, она, сказала себе: «Я Талестра!» — и спустилась вниз с решимостью начать бой…

Очарование Сигмы продолжалось.

Холл был заполнен девушками, которые тотчас побежали навстречу Талестре, подбирая на ходу свои зеленые и бирюзовые шлейфы, вышитые серебром, накидки, вышитые слоновой костью и перламутром по моде денебских султанов. Все были прекрасны, все чувствовали себя как дома среди значков тысяч звезд и портретов: они были сестрами всех этих пилотов и сиренами всех этих кораблей. Некоторые обнимали Талестру, называя при этом свои имена: это были самые блестящие имена Созвездия. Они щебетали, как птички, все эти гостьи. Но с первыми же словами, произнесенными в ее адрес с запланированной восторженностью, наивная жительница Земли, вошедшая как победительница в этот дом, почувствовала укол, как будто острое жало… О! Нет, это не были мертвые прибаутки корсаров и не свист излучателей! Это сигмиянки поздравляли себя с возможностью познакомиться с героиней романа, нет… эпопеи!

— Дорогая! В Самарре только и говорят, что о вашей победе над этим героем… я хочу сказать, над этим ужасным пиратом! Ну, над Айртом Регом, которого так не терпится узнать… Удовлетворите же наше любопытство. Правда ли, что он очень красив? Он вас оскорблял, преследовал? Или это естественное коварство, свойственное всем земным женщинам, помогло вам действовать с ним так безупречно?

— Вы применяли чары Венеры или духи с Аль-Нилама?

— Разрешите мне дотронуться до вашей щеки, она, кажется, так и создана для поцелуев!

— Мы хотели бы знать ваши секреты, все ваши секреты!

— Однако, — сказал чей-то голос, который шел откуда-то издалека, но был похож на голос Валерана, только приглушенный, — вы утомляете нашу гостью. Этот полет был очень трудным.

— О! — воскликнула сигмиянка цвета розового оникса, чья высокая и красивая шея буквально сгибалась под тяжестью целой коллекции из жемчужин, — какая романтическая одиссея! Можно только мечтать! Летать среди возбужденных планет с верными и мужественными друзьями, попасть в логово космического пирата! И выйти из этого победительницей! Преодолеть все препятствия, захватить это чудовище… Молчу, молчу! Я знаю, что я всего лишь никчемная глупышка, но, наконец, между вами и Сигмой на самом деле было секретное соглашение? Вы ведь никогда в действительности не были помолвлены с этим корсаром, которого приговорили.

— Красавица! — сказал чей-то отдаленный голос. — Берегись своих слов…

Талестра неожиданно и резко повернулась и посмотрела прямо в глаза этой молодой женщине, которая была похожа на Валерана, которая, несомненно, была его родственницей…

— Свободная дама, — сказала она, — ваши речи весьма любезны, но я ничего в этом не понимаю. Нет никакого соглашения. И я не доставляла командира Рега на Сигму скованным по рукам и ногам. И мы действительно помолвлены.

Она хотела поговорить с Валераном, спросить у него… Она пробралась сквозь толпу, почти сплошь состоящую из вьющихся блестящих сирен. Андроиды сопровождали ее, открылась какая-то дверь. Розовые свечи освещали зал с чередующимися золотыми и черными фресками. Дым из курительниц смешивался с запахом лилий, что вызывало легкое головокружение, и в висках Талестры забили маленькие молоточки…