Долгая дорога домой - Пол Андерсон

Астронавты при виде Сариса не выказали особого удивления, они привыкли к неземным формам жизни. Перевязав Лэнгли, спутники окружили его и Сариса и отправились в обратный путь. Вальти поднял корабль в воздух, как только группа ступила на борт, и устроил небольшое совещание.

– Сарис Хронна, вы в чем-нибудь нуждаетесь? – спросил купец через американца.

– Да. Два витамин, который нет в земной химии. – Сарис нарисовал схему на листе бумаги. – Это сструктура в ссимволах Лэнгли.

Члены экипажа перечертили схему на современный лад. Вальти кивнул.

– Их нетрудно синтезировать. У меня в убежище есть генератор молекул. – Купец пощипал бороду. – Сначала придется слетать туда, подготовить эвакуацию. У меня на секретной орбите ждет крейсер, передвигающийся со скоростью света. Вас примут на борт и отправят на нашу базу в системе 61 Лебедя. База находится далеко за пределами сфер влияния Солсистемы и Альфы Центавра. Там мы спокойно изучим ваши способности, сэр, а вы, капитан Лэнгли, получите вознаграждение.

Сарис выдвинул собственные условия. Он соглашался сотрудничать только в том случае, если его потом отправят на Голат с командой технологов и материалами. Голат находился слишком далеко от местных звезд, однако на планету могла наткнуться шайка бродячих конкистадоров. Родина Сариса не имела защиты от бомбардировки из космоса. Это положение требовалось исправить. Боевые спутники-роботы не остановили бы настоящий флот вторжения, его никто не смог бы остановить, кроме разве что другого такого же флота, зато спутники могли оградить планету от мелких разбойных групп – единственной реальной угрозы.

Вальти поморщился.

– Капитан, понимает ли ваш друг трудности полета в такую даль? Представляет ли он себе, во что обойдется создание таких станций? Может быть, он пощадит старика, изнывающего под угрозой переучета?

– Боюсь, что нет, – ухмыльнулся Лэнгли.

– Ах… Какие гарантии ему нужны, чтобы он поверил обещанию выполнить нашу часть сделки?

– Он возглавит разработку нейтрализатора. Без него, его опыта и теоретических знаний у вас ничего не получится, так что с этим все ясно. Когда проект подойдет к завершению, Сарис желает, чтобы корабли ждали наготове к отправлению. Еще он желает, чтобы на борту одного из них была бомба под его управлением. Пока техники будут выполнять работу на Голате, их жены и дети будут ждать на борту. При первых признаках измены он взорвет корабль.

– Батюшки светы! – Вальти страдальчески покачал головой. – Ваш товарищ жутко недоверчив. Я думал, что одного взгляда на мое честное лицо… Ладно, ладно, так и быть. Вот только страшно подумать, какую дыру это проделает в нашем бюджете.

– Вы можете растянуть этот долг на две тысячи лет… Итак, куда мы летим в первую очередь?

– Есть небольшое убежище в Гималаях. Никакой дворцовой роскоши, запросы у нас скромные, зато место надежное. Я должен подготовить отчет для своего начальства на Земле, получить от них добро и отправить документы в офис на Лебеде. Постараюсь быстро.

Лэнгли отправился в лазарет. Современная медицина легко справлялась с ранениями и порезами – скобки, чтобы соединить края раны, инъекция искусственных ферментов, чтобы стимулировать восстановление тканей. Следы самых серьезных операций исчезали всего за несколько часов.

За обедом Лэнгли поделился впечатлениями с Вальти. Корабль во избежание обнаружения, прежде чем вернуться на Землю, описал большой эллипс в космосе.

– Я пребываю в некотором недоумении насчет концепции прогресса, – признался Лэнгли. – Навскидку кажется, что человечество ни капли не продвинулось в моральном развитии. При этом я вижу такой прогресс, как в медицине, и сразу вспоминаю потрясающие инновации в сельском хозяйстве и машиностроении. Не слишком ли я нетерпелив? Может быть, если дать человеку еще несколько тысячелетий, он займется самим собой и сменит образ мыслей с животного на человеческий.

Вальти шумно отхлебнул пива.

– Не разделяю вашего оптимизма, друг мой. Я родился более шестисот лет тому назад, много помотался по пространству и времени, повидал немало исторических событий, и, на мой взгляд, цивилизация – любая цивилизация на любой планете – подчиняется закону смертности. Какими бы умными мы ни стали, мы неспособны задавать взаимосвязь массы и энергии, выращивать что-то из ничего, делать так, чтобы тепло само собой передавалось от более холодного более теплому телу. Есть пределы, установленные законами природы. Человека невозможно сделать бессмертным, даже если биохимия это допускает. Емкость мозга конечна, количество клеток, способных хранить воспоминания, ограничено. К чему тогда пытаться создавать бессмертную цивилизацию, такую, которая охватила бы всю вселенную?

– По-вашему, рост, упадок и крах, войны и страдания неизбежны?

– Либо это, либо то, к чему стремится «Технон», – смерть под маской механистического подобия жизни. Мне кажется, вы заходите не с той стороны. Эти перемены, мучительное восхождение к обрыву – не есть ли они реальная суть жизни? В космосе существует гармония, которая важнее любой планеты, любого вида живых существ. Полагаю, жизнь зародилась, потому что она была нужна вселенной, причем нужны ей именно те характерные особенности жизни, что наносят вред отдельно взятому индивидууму. Нет, я не верю в Отца. Сознания вне органики не существует. И все же неодушевленная вселенная породила жизнь во всем ее многообразии, потому что это – необходимый шаг эволюции на пути от огромного газового облака к конечному, очищенному от шлака вакууму. – Вальти вытер нос и хохотнул. – Прошу прощения. Старики любят всякие небылицы. Однако тот, кто провел всю жизнь в дальних путешествиях, знает о некой силе, которую невозможно объяснить с помощью теоретической физики. Я считаю, что Общество выживет, потому что оно отделено от пространства и времени. Причем только оно одно, хотя век Общества тоже не бесконечен.

Хозяин корабля поднялся.

– Прошу меня извинить. Скоро посадка.

Лэнгли нашел Марин в салоне в средней части судна. Он присел рядом и взял ее за руку.

– Уже недолго осталось. Мне кажется, мы выбрали лучший вариант – вытащили Сариса из такого места, где его способности привели бы к одним разрушениям. Теперь мы встали на свой собственный путь.

– Да. – Девушка на него даже не глянула. Ее лицо побледнело и вытянулось.

– В чем дело? – встревоженно спросил Лэнгли. – Тебе нехорошо?

– Я… не знаю, Эдви. Все такое странное, словно во сне. – Она смотрела перед собой невидящим взглядом. – Не правда ли? Я где-то сплю и сейчас…

– Нет. Что с тобой? Ты можешь описать свои чувства?

Марин покачала головой.

– Как будто кто-то другой проник в мой разум, сидит там и ждет. На меня вдруг нашло какое-то напряжение. Ничего страшного, пройдет.

Лэнгли нахмурился. Его терзала тревога. Что, если она заболела?

Отчего Марин вдруг приобрела для него такую важность?