Фантастика 2000 - Сборник
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну что ты несешь, Брюхатик, он же в лодке с ребятами утонул. Отдай мне пакет, а?
– Не знаю никакого пакета.
– Но ты же искал у меня?
– Так я ж деньги искал. На что мне пакет.
Тут серые клеточки в голове Брюхатого заработали наконец, и он задал вопрос, который давно пора было задать: - А что в пакете?
– Я не знаю, Брюхатик. Кем мне быть, не знаю.
– Что-то ты крутишь… - Брюхатик с сочувствием сплюнул. - Не скоро ты в форму вернешься, Дашка. Не видать тебе принца.
И рассмеялся. Потому что сам был красив и совсем не толст, а Брюхатик он, потому что фамилия Брюхатов.
– Я бы тебе еще добавил, - сказал Брюхатик, - но жизнь тебя уже искалечила. Значит, чтобы завтра бабки были. Или тебе не жить.
Тут Даша вспомнила, что у нее есть сто долларов. Может, отдать?
И тут же поняла: нельзя этого делать. Где сто, там и триста, Брюхатик не отвяжется. Такие времена пошли, теперь жалости нет. Иначе тебя самого затопчут. А жалко.
Она пошла провожать Брюхатика до дверей, как будто гостя, а у дверей он остановился, улыбнулся, показал зубы из керамики, по пятьсот баксов каждый, развернулся и врезал Даше в другой глаз, она упала, больно было - страшно. Глаз вытечет? Еще головой ударилась о вешалку.
Брюхатик уже с лестницы сказал: - Это я тебе для памяти. Увидимся.
Сам захлопнул дверь и стало тихо.
Ну что так не везет женщине?
На голове наливалась шишка, глаз не видел - наверное, повредил что-то этот красавчик. Главное - без смысла.
Куда деваться?
И она поняла - хватит ей, лучше смерть, лучше что угодно!
И как аккорд сладкой музыки мелькнуло воспоминание о будущем или другом времени. Глупый, глупый Вадик, ты хоть помнишь меня? А ребята из Архитектурного? Сколько прошло с тех пор, как она вышла из транстемпоральной камеры? Часа три, не больше… а где сто долларов? Теперь придется их глазнику отдавать.
И когда она поднялась и отошла от двери, чтобы еще разок поглядеть в зеркало, дверь от могучего удара слетела с петель и упала в коридор.
Это была психическая атака.
Вошли двое, в чулках, натянутых на головы с прорезями для глаз, как из триллера.
– К стене! - приказал один из них.
Потом увидел рожу Даши и даже присвистнул.
– Кто же это нас обогнал, блин? - спросил он с юмором.
– Желающих больше чем достаточно, - ответила Даша.
– Мы ненадолго, - сказал один из “чулков”. - Возьмем свое и по домам.
– Чего свое?
Чулок вроде и не услышал, они втолкнули Дашу в комнату.
– Мы жмурика догнали, - продолжал чулок, - а он пустой. Сбросил товар. Мы пока вычислили, три часа потеряли.
– Значит, неправильно вычислили.
– Он ушел от твоего мужа, из лагеря, - сказал другой чулок, незлобливо, спокойно, как объяснял урок непонятливой девочке. - У него твой адрес был, но имя не твое, Александра Федоровна.
– Это моя свекровь, - тупо сказала Даша.
– И мы знаем. Теперь мы знаем, кто кому свекровь.
– Не видела я никакого пакета, - устало сказала Даша. - Отвяжитесь. Ко мне сегодня все вяжутся.
– Группа риска, - сказал чулок. - Газеты читать надо. Таких, как ты, всегда бьют. При всех царях и режимах.
– И насилуют, - сказал второй, - только не таких грязных и вонючих.
– Я не грязная! Я не вонючая! - последние слова оскорбили Дашу так, что она перестала бояться.
– А теперь скажи мне, ангел, - сказал первый чулок, - откуда ты знаешь, что тебе оставили пакет?
– Вы сказали!
– А вот этого мы тебе не сказали. Мы народ осторожный, тертый, мы никогда лишних слов не говорим. Я сказал - товар.
– Мне показалось, что пакет.
– Вот и замечательно, - сказал второй чулок. - Пускай будет пакет. Так где же пакет?
– Не знаю!
– Может, и не было пакета?
– Не было, не было!
Тут чулок ей врезал.
Ну что ты будешь делать! Такого дня давно не было. Наверное, он последний в ее короткой и бестолковой жизни. А ведь хотелось как лучше, даже идеалы в жизни были, а в шестнадцать лет стихи писала. И мечтала - вот встретит хорошего человека, желательно старше ее, родит ребеночка…
Чулок ей врезал снова. Безжалостно, сильно и резко, казалось, что голова оторвется. Но голова у человека так просто не отрывается. Только глаз совсем перестал видеть.
– Вспомнила? - спросил чулок.
Она даже кричать не могла, сил не было кричать.
– А даже и будешь кричать, - угадал ее жалкую мысль чулок, - никто не придет. Ваш дом трусливый, половина переселенцы, никогда не высунут носа.
Они ее били ногами, она чувствовала, как трещат ребра, наверное, ломаются - дышать было больно.
Они устали, утомились, все-таки тоже люди.
Она валялась у них в ногах, а они сидели на кровати, рядом, закурили. Запахло дымом.
– Тебе дать покурить? - спросил один из них. А у Даши даже не было сил, чтобы согласиться, а впрочем, так мутило, что сигарета бы не помогла.
– Ты себя утомляешь и наше время тянешь, - сказал чулок. Она так и не научилась их различать. - Мы что, не люди, что ли?
– Зачем вы так меня мучаете? Я, честное слово, не знаю, где ваш пакет. И даже не знаю, что в нем… я его в коридоре положила на полку, на вешалку, а сейчас его нет.
– Посмотри, - сказал один из “чулков”.
Второй поднялся и пошел в коридор. Скоро он вернулся, он нес в руке обертку от пакета. Разорванный мятый лист коричневой оберточной бумаги.
– Этот? - спросил он.
– Этот.
– А где товар? - спросил первый.
– Ну не знаю!
Он, не вставая с кровати, наклонился, прижег ей щеку сигаретой.
Она взвыла, а он сказал:
– Вот эта дырка никогда не заживет.
Даша отползла от него.
Она поняла: наступил момент, который уже не оставляет выбора. Они ее убьют. Они отмороженные. Они хотят ее убить. Им уже не так пакет нужен или товар, который был в пакете, им хочется ее убивать.
Она поползла от них, а они смотрели на нее сверху, как мальчишки на недобитую крысу.
Если отодвинуть тумбочку в маленькой комнате, если отодвинуть ее хоть на десять сантиметров, то можно будет просунуть туда в щель руку.
– Ты куда? - спросил чулок.
– Пить, - прошептала Даша.
Ей и в самом деле хотелось пить, страшно хотелось.
– Вот и ладушки, - сказал чулок. - Скажешь, куда товар положила, кому отдала, тогда мы тебе нарзану принесем.
– Холодного, - сказал второй. - Или даже квасу.
Они засмеялись.
И когда она поползла дальше, они не дали ей ползти и один из них со всего размаху наступил каблуком ей на пальцы.
Пальцы хрустнули - она слышала этот хруст, она всем умирающим от боли телом чувствовала этот хруст, она не переживет этот хруст…
И тут хлопнула дверь.
Как от ветра.
– Смотри! - приказал один чулок второму и встал с койки, чтобы удобнее встретить возможную опасность.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
