Наследство - Саймон Браун

— Коль скоро она представляет такую опасность, тогда почему же вы не выследите ее и не убьете?

— Ах, наши мужчины много раз пытались это сделать. Во многие века рождались герои и дураки. Тех, кто только пытался ее преследовать, больше никто никогда не видел, независимо от того, были это женщины или мужчины.

— А как часто..? — Линану понадобилось тяжело сглотнуть, чтобы закончить вопрос. — Как часто она убивает людей?

— По большей части она глубоко спит, однако каждые несколько лет она пробуждается от своего сна, чтобы насытиться кровью трех-четырех человек, а затем снова погружается в сон.

— Кровью? — Руки Линана тряслись, точно в лихорадке, и он с большим трудом смог поднести к губам кружку с медом, однако в конце концов ему удалось отпить из нее изрядный глоток.

— Она — лесной вампир, — объяснил Рохет. — Может быть, она последняя из тех, кому удалось еще уцелеть. По крайней мере, об этом свидетельствуют границы леса. Их сохранность — свидетельство ее воли.

— А как же она выпивает кровь?

Рохет пожал плечами.

— Ее никто никогда не видел, а тем, кто сумел застать ее за пиршеством, не удалось уцелеть. Представляешь, парень, как в один прекрасный день ты просыпаешься в своем доме, в своей деревне, а с утра уже кого-то не досчитаться? На теле не остается никаких отметин, но оно бескровно. Мы сжигаем такие тела. А иногда она выбирает себе в жертву одиноких путников, и тогда мы находим их тела на следующую ночь, а если не удается, тогда они становятся такими ее жертвами, которые сами бродят по лесу, отыскивая для нее новые жертвы.

— Силонские собаки, — тихо произнесла Дженроза, глядя на Белару.

Рохет кивнул.

— Когда они попадаются нам, мы отрубаем им головы и сжигаем тела. Так мы даем их душам покой.

Линан ощутил слабость в ногах.»А ведь я едва не впустил ее в дом», — пронеслось у него в сознании.

— А почему же… почему же она попросту не выломала дверь, если она хотела напиться чьей-то крови?

— Если верить легендам, то ее жертвы приходят к ней по собственной воле, — отозвался Рохет, искоса бросив взгляд на Линана.

— Простите меня, Рохет, я просто сам не знал, что делал…

— Я ни в чем не виню тебя, парень. На самом деле ей почти невозможно сопротивляться, поэтому наши семьи и собираются под одной крышей, когда она просыпается и выходит в лес на охоту.

— Так вот, значит, в чем дело, — подал голос Эйджер. — Я имею в виду те разрушенные хижины, которые попадались нам по дороге. Они все когда-то принадлежали людям, оставившим свои жилища и убежавшим от опасности в ближайшие деревни.

Рохет согласно кивнул.

— А как же вы узнаете, когда наступает время собираться вместе? — спросил Камаль.

— Это случается, как только мы находим ее первую жертву, — резковато ответил Рохет.

— Похоже, что нам здорово повезло, и она не встретилась с нами раньше в своем лесу, — заметил Камаль. — Стоит только подумать о том, сколько ночей мы все проспали под деревьями.

— По большей части она ищет свои жертвы в деревнях и в лесах, которые их окружают. — Рохет целиком завладел вниманием Линана. — Однако теперь что-то изменилось. Если она почуяла присутствие твоего сознания, она станет преследовать именно тебя.

— Но ведь здесь я в безопасности?

— Уже нет. Ты ее уже растревожил. Она будет возвращаться в нашу деревушку до тех пор, пока не завладеет тобой, парень, или если на ее пути встанет еще какое-нибудь препятствие.

— Мы можем сторожить по очереди, — предложил Камаль, однако в его голосе не слышалось решимости. — Мы устроим для нее засаду…

— Ты думаешь, что до сих пор мы не пытались этого сделать? — живо отозвался Рохет. — Все наши засады не дали ничего. Сторожа проваливались в сон на тех местах, где они стояли, или сами становились ее жертвами. Она привычна к людским дорогам, она знает наши повадки не хуже, чем мы знаем повадки зверей, на которых охотимся, или рыбы, на которую ставим сети.

— То есть ты хочешь сказать, что пока мы здесь, мы подвергаем все ваши жизни опасности? — спросил Эйджер.

Рохет с удрученным видом кивнул головой.

— Именно это и хотел сказать Тион. Он ушел уверенным в том, что я попрошу вас покинуть наш дом ради безопасности всей деревни.

— Ты нас прогонишь? — ошеломленно спросила Дженроза.

— Нет, так поступить я не смею. Ведь вы мои гости. Если только вы пожелаете остаться у нас, то я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить вас. — При этих словах на лицо Рохета легла тень.

— Нет, мы уйдем сами, — заявил Линан, про себя удивившись собственной решимости. Эйджер и Камаль взглянули на него с удивлением, а Дженроза выглядела ошеломленной и пораженной ужасом. — Из всего того, что ты сказал, Рохет, следует, что здесь оставаться нам ничуть не безопаснее, чем в лесу, но, оставаясь здесь, мы будем подвергать опасности обе ваши семьи.

Он обернулся к своим спутникам.

— Решение принца. Разве это не то же самое, чего вы добивались от меня все эти дни?

Лесные жители с изумлением смотрели на своих гостей.

Эйджер безропотно кивнул:

— Самое время тебе, малыш, проявить свою способность к главенству.

— Но вы втроем можете оставаться здесь, сколько угодно, — торопливо проговорил Рохет. — Всем вам уходить вовсе необязательно.

— Уйти должен лишь тот, кого почуяла Силона? — спросил Линан.

— Да. Для остальных будет безопаснее остаться здесь, если ты уйдешь из деревни. Силона станет преследовать только тебя.

— Нет, мы все уйдем вместе, — решительно проговорил Камаль, и Эйджер одобрительно кивнул. Одна лишь Дженроза никак не выразила своих мыслей.

Глава 17

В те самые минуты, когда четверо наших беглецов прощались с жителями гостеприимной деревушки, первые утренние солнечные лучи уже пробивались сквозь пышные кроны лесных деревьев.

— Поддерживайте огонь ваших костров высоким и ярким, — советовал на прощание своим гостям Рохет. — Легенды утверждают, что она будто бы плохо переносит яркий свет. Кроме этого, у меня, пожалуй, больше и не найдется для вас напутствия. Все остальные советы едва ли смогут вам пригодиться.

Он протянул Линану свой плащ, темно-зеленого цвета, сливавшийся с цветом лесных деревьев, отделанный замечательными шнурами.

— Неужели на этом плаще лежит какое-то магическое заклятие? — спросил Линан, заранее широко раскрыв глаза от изумления.

В ответ Рохет рассмеялся.

— Вовсе нет, но он тебе пригодится, он согреет тебя, если я оставлю твою одежду себе.

— Мой плащ? Я ничего не понимаю.

— Дело в том, что если мы оставим у себя что-нибудь из твоей одежды, то Силона сможет подумать, что ты все еще здесь, и это задержит ее хотя бы на одну или даже две ночи.