Святой дракон и Джордж. Никто, кроме человека - Гордон Диксон

Возможно, промелькнула сквозь головокружение мысль, ему следовало быть сдержаннее, не обзывать полицейских бандой параноидальных космофобов — ведь к тому времени Каллихэн уже убедился, что задаваемые ему вопросы не были просто предлогом для ареста. Впрочем, вряд ли его сдержанность в выражениях что-либо изменила бы. В любом случае, он оказался бы там, где находился сейчас: полуживой, он валялся на каких-то мешках — наверное, с почтой — у задней стенки пассажирского отсека спец-челнока Всемирной полиции. Он лежал на боку со скованными за спиной пружинными лентами смирителей руками, и краем глаза мог видеть один из иллюминаторов в кераметаллическом борту корабля.

Когда его грузили на челнок, Каллихэн был слишком слаб и даже не думал о пункте назначения. Теперь же, когда рокот двигателей и тряска заставили его прийти в себя, О’Рурк поднял голову и постарался рассмотреть что-нибудь сквозь иллюминатор.

Челнок быстро терял высоту, опускаясь к темно-синей поверхности океана, кое-где усыпанной золотистыми веснушками скоплений саргассов. И наличие саргассов, и ослепительный блеск солнца в горячем голубом небе свидетельствовали — место посадки расположено где-то в тропических широтах.

Посреди океанского простора глазам Каллихэна предстала вдруг необычная конструкция. Она напоминала морской нефтедобывающий комплекс, но размерами превышала обычный. Челнок быстро спускался, и Калли, щурясь от яростного тропического солнца, вскоре понял, что на буровую вышку конструкция похожа меньше, чем показалось вначале.

Определенное сходство, конечно, имелось. Массивную металлическую платформу с надстройками поддерживали шесть вертикальных цилиндров, которые уходили в воду в точности, как якорные опоры обычной вышки. Но несмотря на туман боли и усталости, постоянно грозивший окутать его, рефлекс борьбы за выживание и уверенность в себе заставляли мозг работать и сейчас; пусть медленно, но Калли все-таки сообразил: так далеко от берега — а конструкция явно должна находиться в открытом море — никакие якорные опоры не достигнут дна.

Спору нет, внешне конструкция казалась очень основательной, словно в самом деле была прочно заякорена. Но, будучи специалистом по архитектуре и неплохим инженером, Каллихэн постепенно нарисовал в уме вероятную схему ног-цилиндров. В них, очевидно, помещаются подъемники и кое-какое оборудование, и уходят они на глубину не более сотни футов. Там они оканчиваются балластом-балансиром, объем и вес которого соответствуют надводной платформе.

Такой балансир, плюс глубина — никакое волнение не достигает глубины в сто футов — будут держать надводную конструкцию не менее надежно, чем заякоренные в дно опоры. И при этом система намного удобнее в использовании. Общий баланс масс воздуха и воды удерживал верхнюю платформу на высоте футов пятьдесят-восемьдесят — вне пределов досягаемости самых яростных штормовых валов.

Вот и все, что успел увидеть и подумать О’Рурк, прежде чем напряжение не исчерпало последних резервов его сил. Он откинулся на мешки с почтой, перед глазами все завертелось и понеслось куда-то в темноту…

Он смутно помнил, как двое в знакомо-черных мундирах Всемирной полиции тащили его через металлическую палубу. Боль заставила его открыть глаза, он мельком увидел, что они находятся на той самой платформе, которую он заметил в иллюминатор. Потом его втащили в помещение с металлическими стенами, пропахшее машинным маслом, швырнули в угол и оставили лежать.

Некоторое время ничего не происходило, но вот свет померк, и комнатка начала куда-то проваливаться, словно кабина лифта. Спуск продолжался несколько бесконечных секунд, воздух быстро становился густо-теплым. Кабина остановилась, изрядно тряхнув Калли.

Очевидно, он опять потерял сознание. Потому что вдруг обнаружил, что наполовину стоит — наполовину висит в руках некоего субъекта в зеленом мундире.

Раздался удар металла о металл, и тяжелые металлические двери перед ними раскрылись.

— Давай, вываливай! — приказал конвоир.

Рука его толкнула Каллихэна; спотыкаясь, тот вывалился из кабины лифта в полумрак, пропитанный тяжелым запахом человеческого пота. Под воздействием толчка на подгибающихся ногах О’Рурк сделал полдюжины шагов, прежде чем свалился на пол. Благословляя покой, он лежал на металле палубы, и она казалась мягче самого мягкого матраса. Он прижался щекой к прохладному металлу, словно к нежной пуховой подушке.

— Встать! — раздался откуда-то сверху и словно издалека голос охранника. Калли сделал вид, будто не услышал. Глаза постепенно привыкали к полумраку. Потом он увидел ботинки — такие делали на пограничных планетах. Владелец ботинок остановился на расстоянии фута от носа Калли, металлические оковки на носках развернулись в сторону, откуда доносился голос охранника. Послышался новый голос, не такой громкий:

— Мы присмотрим за ним, Бушер.

— Не возражаю, Джемисон, — ответил охранник. — Чем больше, тем лучше.

— С той стороны, где должен был стоять охранник, послышался звук шагов и третий голос произнес:

— Погоди-ка, Бушер! — Охранник, судя по звуку, уже направился к выходу. — Ты забыл смирители.

— Правда? Вот досада… — посочувствовал тот. — Никто не велел мне их снимать.

— Но их нужно снять сейчас же. Смотри, как врезались ленты в мышцы. Смирители на нем уже не один час.

Ботинки охранника — тяжелые, грозные — вновь оказались рядом.

— Знаешь, Джемисон, если хочешь за ним присматривать — пожалуйста, твое дело. Но мне приказа снимать пружины не давали. И приказы я не от тебя получаю. Пока приказа не получу…

Охранник вдруг странно крякнул, почти взвизгнул и замолчал. Несмотря на боль и головокружение, Калли не мог внутренне не усмехнуться. За время последовавшей довольно долгой паузы вторая пара пограничных башмаков подтянулась поближе к первой. Калли с удивлением взирал на их размеры — едва ли они принадлежали человеку старше двенадцати лет.

— Не старайся запугать меня, Доук!

Храбрость охранника была показной — выдавал его тон.

— Сними… — Голос был странный, какой-то невыразительный, но подразумевающий громадные силу и твердость. По тембру он вполне мог принадлежать подростку, но почему-то сразу можно было не сомневаться, что он ни в коем случае не является мальчишечьим. — Сними их.

Наступила недолгая тишина.

— Ему больно, — продолжал Доук. — А я очень не люблю, Бушер, ты ведь знаешь — очень не люблю, когда ты делаешь людям больно.

Каллихэн почувствовал, как пальцы охранника поспешно занялись замком пружинного смирителя. Гнусаво зазвенев, замок разомкнулся, и упругие металлические кольца ослабили мертвую хватку.