Ориенталист - Том Риис

По-настоящему же Льва интересовала лишь Правда — интеллектуальная и эмоциональная и, по его убеждению, отнюдь не равная простой констатации фактов[114]. В знаменательной статье, написанной для «Ди литерарише вельт», где она была напечатана под заголовком «Ориентальный миф Ленина», Лев поставил Ленина в контекст трехтысячелетней истории Востока с его идолопоклонством и мифотворчеством. Для него покойный лидер русской революции — это, как он писал, «джинн, бессмертный дух, ведь в самой России, невзирая на Третий интернационал, Ленин также стал популярным в народе святым. Во многих деревнях его портрет висит рядом с ликами привычных святых». Именно Лев в своей книге «Сталин: карьера фанатика» (1931) разоблачил кавказца Сталина, этого жестокого мафиозо из дикой Грузин. Другой ранний биограф ошибочно изобразил Сталина как истинно русского человека, хотя на самом деле тот с трудом изучил русский язык, будучи почти взрослым[115]. Если портрет Сталина, представленный Львом, и напоминал, как отметил один из американских рецензентов, чикагского гангстера, ему все же удалось тогда понять то, чего еще не успело осознать большинство журналистов. А когда рецензенты жаловались, что Эсад-бей пишет неправдоподобно, именно они порой оказывались не правы. Критик из «Таймс литерари саплмент», написавший рецензию на книгу Льва о Сталине в 1932 году, заметил, что она блистательна с точки зрения журналистики, однако «Эсад не смог убедить нас в том, что Сталин способен на неопределенно долгое время удержать власть, которая сегодня в его руках. Восточные правители, случалось, в прежние эпохи сильно выходили за рамки, однако, по мере того как Россия будет становиться все более индустриальной страной, ее все труднее удастся контролировать обычным применением силы». Недоверие критика характерно для восприятия как Сталина, так и Гитлера в ранние годы их правления, хотя иллюзии в отношении Сталина просуществовали куда дольше, они продолжались и после его смерти. Лев одним из первых показал его жестокость, а также разоблачил принципиальную, основополагающую преступность безжалостной системы, одним из создателей которой он был.

Ошибки, которые действительно допустил Лев в своей книге, вероятно, были результатом той скорости, с которой она была написана. Ведь всего за четыре года — с 1929 по 1933 — он издал большинство своих главных произведений: после «Нефти и крови на Востоке» это были «Двенадцать тайн Кавказа», «Магомет», «Сталин» и «ОГПУ: заговор против всего мира» — история русской тайной полиции при большевиках. И это параллельно с публикацией статей в немецких, пражских, американских газетах и журналах. Некоторые книги, такие, как «ОГПУ», были написаны с привлечением огромного числа источников; в других источники не использовались или, как, например, в «Сталине», сочетались с анекдотами и слухами. В целом все его произведения документального жанра масштабны, полны размышлений о ходе истории и представляют незабываемые портреты главных героев.

Благодаря «Ди литерарише вельт» Лев сформировался как звезда веймарской публицистики в амплуа «человека с Кавказа». Хотя он получил большую известность и на западном берегу Атлантического океана, главными для него оставались немецкие читатели. Курт Арам[116], хорошо известный тогда автор исторических романов, назвал «Нефть и кровь на Востоке» «одной из самых интересных, занимательных и информативных книг нашего времени», а Карл Хофман, другой известный писатель той поры, приветствовал «политическую романтику» этих воспоминаний. Книга эта очень хорошо продавалась в Германии, вскоре став и международным бестселлером. Она получила благоприятные отзывы в большинстве газет Англии и Европы, ее тиражи быстро разошлись во Франции, Голландии, Испании и особенно в фашистской Италии. Широкое признание и положительная оценка трудов Льва в конечном счете оказали решающее влияние на его жизнь. В рецензии на итальянское издание «Нефти и крови на Востоке» в римском журнале говорится, что автор книги — «человек весьма способный и располагает к себе как рассказчик», притом «обладает хорошим чувством юмора». Тем не менее сразу после появления «Нефти и крови на Востоке» несколько политически ангажированных немецких рецензентов попытались убедить читателей, что лучше не брать эту книгу в руки и, так сказать, держаться подальше от ее автора. Льва воспринимали как своего рода этнического трансвестита, если не хуже. Эльза Ласкер-Шюлер могла сколько угодно изображать Тино из Багдада или царевича Юсуфа, но при этом она оставалась еврейской поэтессой, пишущей по-немецки. В ту пору многие журналисты и ученые еврейского происхождения увлекались Ближним Востоком и писали о нем, однако никто из них не шатался по Берлину с тюрбаном на голове, никто не рассказывал о своем родстве с предводителями воинственных племен и уж точно никто не выступал под причудливым турецким именем.

Статья из «Дер нае остен», влиятельного журнала правого толка, была типичной: Эта книга — одно из самых жалких изданий последних лет. <…> Автор, который назвался Мохаммедом Эсад-беем и разыгрывает из себя татарина, сына нефтяного магната из Баку, оказался евреем, отошедшим от веры своих предков, по имени Лео (Лейб) Нусимбаум, причем родился он в 1905 году в Киеве, а отец его — еврей из Тифлиса по имени Абрам Нусимбаум. Если вдуматься во все эти байки, например, будто автор еще в десятилетнем возрасте высказывал угрозы российским министрам или будто он родственник бухарского эмира и эксперт в области мусульманских обычаев, можно весьма четко осознать всю гротескность и нелепость написанного в ней. Истинные мусульмане, по-видимому, со всей твердостью отвергнут этого, с позволения сказать, единоверца, этого «Мохаммеда Эсад-бея». (Эсад, по-арабски «асад», = лев = Лейб = Лео.)

Рецензия завершалась соображениями, что ни один еврей не способен отобразить истинную картину Востока и что ни одна из стран, оклеветанных в этой книге, ни Азербайджан, ни Армения, ни Турция, скорее всего, не оставят без ответа «клеветнические заявления и оскорбительные выпады» со стороны этого «еврея, отошедшего от веры своих предков».

В то время как большинство нападок на Льва носило, по сути, антисемитский характер, многие другие критики сочли взгляд автора на мир вполне «восточным». Один из рецензентов даже высказывал соображение, что недостатки книги проистекают из ее «излишней азиатскости», и утверждал, будто это заставляет сомневаться в ее правдивости. Всем известно, что люди Востока в целом отличаются хитростью и неискренностью, объяснял своим читателям этот рецензент, а это означает, что хотя в авторе живут одновременно и азиат и европеец, «первый из них сильнее, что, к сожалению, не сказывается на книге положительным образом».