50 знаменитых чудаков - Валентина Мирошникова

В 1943 году, когда Петру не исполнилось и 17 лет, его взяли на фронт, и он захватил с собой любимую балалайку. Однако в военкомате у парня отобрали музыкальный инструмент – не на концерт, мол, едешь.

На войне юноша проявил себя как ловкий и удачливый боец и вскоре стал командиром отделения разведки отдельной бригады ПВО зенитно-артиллерийского полка. Он очень скучал без балалайки и однажды решил соорудить ее… из пистолета-пулемета Шпагина (автомат ППШ с круглым диском).

«А дело было около г. Коростень, на Украине, – вспоминал ветеран войны в одном из интервью. – Сидел я в окопе, когда целый день немцы не давали высунуться, смотрел на свой автомат и вдруг подумал: «Ну что ты можешь делать? Напугать, ранить, убить? У тебя ведь всегда одна и та же мелодия смерти…» И возникла у меня идея обучить его музыкальной грамоте».

К ложу ППШ находчивый умелец привязал свой алюминиевый котелок – а он был звонкий – получился своеобразный резонатор звука. Затем вдоль автомата он протянул телефонный провод – вот тебе и струна. Вырезал колышек, вставил его в канал ствола и с его помощью натянул струну. Прижал ее алюминиевой ложкой, задел щепкой – получился вполне приемлемый звук. Потом ложкой стал придавливать струну в разных местах и получать звуки, напоминавшие звуки гавайской гитары. Передвигая ложку по струне и ударяя по ней палочкой, музыкант стал подбирать песню. Сквозь автоматный стрекот зазвучала «Катюша». Казалось, даже огонь на какое-то время стих. Может, немцы тоже прислушивались, не веря своим ушам?

Когда противника оттеснили, в окоп заскочил командир роты. «Где балалайка?!» – «Какая балалайка, товарищ капитан?» – «Ты что, издеваться надо мной вздумал? – не унимался командир. – Найду инструмент – отвечать будешь! Не то время, чтобы заниматься самодеятельностью в боевой обстановке!»

«Тогда я очень боялся выдать свой секрет, – рассказывал Петр Петрович. – Ведь кто же меня похвалит за эту проделку: боевой автомат превратить в музыкальный инструмент. Хотя я и не нарушил его боевых свойств. Поэтому играл только для души и тайком. Помня, что такое изобретение строго наказуемо, я, в случае чего, разбирал музыкальное устройство за несколько секунд. Заскочат в мой окоп, а я – с автоматом в обнимку. Мистика!»

Никто бы не поверил, что мелодию наигрывал боевой ППШ. А музыка звучала все чаще: легендарная «Катюша», затем «Сулико», «Синий платочек», «В лесу прифронтовом», «Про Стеньку Разина», «Землянка» и десятки других знаменитых фронтовых песен.

Но долго таиться Петру не удалось – коллеги-разведчики как-то выследили «балалаечника», да и девчонки-санитарки услышали – слух дошел до ротного:

– Говори, где гитару прячешь, – настаивал грозный капитан.

Матушкину пришлось сознаться и продемонстрировать необычное преобразование ППШ в музыкальный инструмент. Он достал свои деревяшки и на глазах у изумленного офицера сделал из боевого оружия подобие гавайской гитары с «мяукающим» звуком. Затем сыграл «Катюшу», «Сулико», частушки. «Смотри, сукин сын, чтобы никто не услышал…» – предупредил ошарашенный командир находчивого изобретателя, но играть тайком не запретил.

Вот так уникум-музыкант и расслаблялся в перерывах между боями. И едва не угодил в штрафной батальон. Кому-то показалось, что боец «курочит боевое оружие», и последовал донос на него в особый отдел. Следователь-офицер из СМЕРШа, правда, во всем разобрался и дал отбой, убедившись: ППШ у Матушкина не только наигрывал в окопах задушевные мелодии, но и прекрасно косил фрицев. Парня даже начали приглашать по вечерам в командирский блиндаж – отцам-командирам тоже не хватало развлечений.

Первый свой публичный концерт командир отделения дал в землянке узкому кругу полкового начальства. Хотя офицерам музыка понравилась, они строго-настрого велели исполнителю быть тише воды, ниже травы:

– Смотри, сукин сын, чтоб дальше не пошло!

Но шила в мешке утаить не удалось. Сначала были представления в узком кругу, затем Петр играл уже для всех однополчан.

В 1945 году Матушкин попробовал натянуть струну на 37-миллиметровую пушку. Ветеран вспоминал: «Несколько октав можно было взять уже. А карабин что – всего две октавы. На ППШ и того меньше, ствол у него короткий. Натягивал я струну даже на пистолет, но он совсем короткий – всего одна октава получается. Только танковую пушку превратить в музыкальный инструмент не пробовал».

Демобилизовавшись после войны, Матушкин вернулся домой и решил получить музыкальное образование. В Ростовском культурно-просветительном училище он перешел к классике: выучился играть на автомате «Полонез Огинского», «Турецкий марш» и др.

По окончании учебы его направили в райцентр Целина директором Дома культуры и еще поручили возродить местный парк. Собственно, парка-то и не было – одни бурьяны на пустыре. Ему дали свободу действий – делай на этом месте что хочешь, но чтобы получилось красивое место отдыха.

Молодой директор взялся за дело всерьез, перечитал горы литературы и вскоре понял, что парки – это не просто деревья и кустарники в ряд, а целое искусство. Он выезжал в Гатчину под Ленинградом для изучения этого искусства и в итоге заложил такой парк в Целине, который и в наше время выглядит на высшем уровне. Одновременно Петр Петрович организовал там городок аттракционов, тир, вел преподавание в музыкальной школе. И за успехи ему присвоили звание «Отличник культпросветработы». Да еще в качестве поощрения послали отличившегося директора в конце 50-х годов на Всесоюзное совещание работников культуры в Москву.

В Кремле уникум-музыкант познакомился с легендарным Утесовым. И Леонид Осипович попросил Матушкина сыграть на автомате.

– Я решил исполнить его же песню – «Сердце, тебе не хочется покоя», – вспоминал ветеран. – Смотрю, а у него глаза на мокром месте. Смахнув непрошеную слезу, Утесов пожелал сам попробовать.

– Черт, сразу не получается, – разволновался известный артист. – Не всем, видно, дано на автоматах играть…

Поэту Льву Ошанину донской умелец дал почитать свои стихи. Мэтр оценил их довольно трезво:

– Ты, Петр, затоптанный самородок. Вот если бы отскоблить. Много еще учиться тебе.

Матушкин выступал также в Центральном доме художника и Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца. Ему довелось танцевать с совсем еще юной актрисой Людмилой Гурченко и аккомпанировать внучке Громыко – Екатерине Лычевой. При этом для пущего эффекта он давал в потолок короткие автоматные очереди пыжами.

Но профессионально заняться музыкой и поэзией Петру Петровичу не удалось. Чтобы прокормить семью, ему пришлось по-каторжному работать там, куда пошлют. Он трудился механиком, комбайнером, преподавал в сельских школах пение, рисование, трудовое обучение. Учителей в селе не хватало, и приходилось заниматься всем. В итоге директор школы отправил талантливого преподавателя на курсы в Новочеркасск в Институт виноградарства и виноделия: «Подучись там, нам нужен садовод на опытном поле».