Неизвестный Рузвельт. Нужен новый курс! - Николай Яковлев

Если в Первую мировую войну заказчики имели дело непосредственно с монополиями, то правительство «нового курса» не допустило повторения этой практики. Под нажимом США Англия и Франция создали объединенную закупочную комиссию, которой надлежало действовать через вашингтонские власти. Комиссии вменялось представить США точные сведения, как Англия и Франция намеревались покрыть расходы. ФДР предложил англичанам и французам ради получения долларов продать Соединенным Штатам два лучших океанских лайнера – «Нормандию» и «Куин Мэри». Он был очень озадачен, получив отказ; еще более удивляло Вашингтон, подготовивший сейфы для приема золота, промедление с военными заказами из-за океана.

На 1 января 1940 г. Франция заказала 2095, Англия – 1450 самолетов. За первые пять месяцев войны экспорт из США увеличился на 30 процентов, а в Англию – лишь на 10 процентов. Ожидавшийся золотой дождь пока не пролился, напротив, продолжалась засуха. Это вызвало известное озлобление в Соединенных Штатах. Союзники определенно не воздали должное доброй воле американцев – еще в октябре 1939 года Институт общественного мнения Гэллапа сообщил, что 62 процента опрошенных высказываются за оказание помощи Англии и Франции «всеми средствами, кроме участия в войне».

С точки зрения Вашингтона, «странная война» в Европе выглядела забастовкой Англии и Франции. На Западном фронте определенно не хотели работать. Хотя основной мотив этого – желание Лондона и Парижа переключить войну на Советский Союз – не мог не радовать, факт оставался фактом – в Европе не полыхала большая война.

Как это ни было огорчительно, президент не терял надежды на конечную схватку с силами Зла. Он исподволь готовился к ней, принимая меры, ставшие известными – и, конечно, далеко не полностью – спустя многие годы. Обстоятельства тогда властно повелевали Рузвельту окружить глубокой тайной свои подлинные намерения. Немало в правящей элите Англии, да и США по классовым соображениям были готовы перекраситься в коричневые тона, а как первый шаг – не только рукоплескать, но и сотрудничать с «силами порядка», которые в их глазах олицетворяла гитлеровская Германия. ФДР был убежден, что такие не видели дальше своего носа. Но что толку в констатации! Они занимали немаловажные позиции во всех сферах жизни Запада.

Рассуждая в суровых терминах воителя тайной войны, У. Стефенсон спустя десятилетия напишет: «Президент Рузвельт боялся, что Чемберлен пойдет на мировую. Президент не мог сделать много для поддержки тех, кто оказывал сопротивление как Гитлеру, так и Чемберлену. Американское общественное мнение было целью нацистских пропагандистских орудий не в меньшей степени, чем Варшава была целью нацистских бомб. Оно было против нас». В Англии естественными союзниками ФДР были тогда только Черчилль и его немногочисленные сторонники. Ему, ставшему с началом войны морским министром Англии, втайне протянул руку Рузвельт.

11 сентября 1939 г. президент США предложил морскому министру Англии вступить в секретную переписку. Беспримерно и беспрецедентно! Глава невоевавших США стал договариваться с тем, кто держал в руках флот воевавшей Англии. Корреспонденты приняли величайшие меры предосторожности для сохранения в тайне своей связи. Рузвельт подписывался «Потус» (с некоторой долей воображения можно было предположить – президент США), Черчилль – просто «бывший военный моряк». Чемберлен и помыслить не мог, что член его правительства негласно обсуждает важнейшие дела с руководителем нейтральной державы. Надо думать, что быстро установившееся единомыслие с ФДР немало укрепило Черчилля в своих силах и расширило его возможности. Незримая и могучая поддержка из-за океана в конечном счете подняла Черчилля к вершине власти на Британских островах. С окончанием «странной войны».

А пока они, экспериментируя, ошибаясь и снова нащупывая путь, пытались выковать американо-английскую стратегию в войне. Оба не могли довольствоваться меньшим, чем победа, и оба были согласны, что к ней нужно прийти с наименьшими издержками. Следовательно, развить до отказа потенциал тайной войны. Отправная точка для ведения ее – знание планов и намерений общего врага. Оберегая тайну от собственного правительства, Черчилль патронирует работу по раскрытию принципов кодирования немецкими шифровальными машинами «Энигма». Успех в этом деле открывал захватывавшие дух перспективы – возможность читать все радиосообщения не только вермахта, но и политических и карательных ведомств нацистского рейха. «По приказу Черчилля в неприметном местечке Блэчли были негласно собраны лингвисты, криптографы, математики, профессура по многим специальностям. Они бились над секретом «Энигмы», образец которой раздобыла разведка.

Аналогичная работа шла в США, где специалисты пытались постичь принципы действия японских шифровальных машин. Очень скоро была налажена координация усилий между спецслужбами США и Англии, очень многое было договорено между Рузвельтом и Черчиллем в томительные месяцы «странной войны» по самым деликатным аспектам тайной войны. Черчилль подталкивал своих единомышленников – вступать в контакт с теми в США, кому доверяет Рузвельт, просить их помощи. «Мы вручили судьбу Англии в руки Рузвельта, когда приняли это решение»4, – лаконично сообщает Стефенсон. Он тогда держал в руках тайные контакты Черчилля с США.

В окружении Черчилля серьезно относились к возможности создания в гитлеровской Германии атомного оружия. Уже ранней осенью 1939 года Черчилль официально запрашивал министра авиации: «Умоляю сообщить, какова вероятность того, что атомные бомбы посыплются на Лондон!» Дело шло не об удовлетворении праздного любопытства, а о практических мерах парирования эвентуальной атомной угрозы – срыве методами тайной войны возможных усилий нацистских ученых и одновременно обеспечении приоритета за Англией в разработке атомной бомбы5. Но она, естественно, не обладала нужными ресурсами для этого. Без США никак не обойтись. Стефенсон сумел пробудить тревогу у ФДР, использовав своего старого друга нью-йоркского банкира Сакса.

Обращение Сакса к президенту, который принял его 11 октября 1939 г., было отлично подготовлено. Логика тайной войны и данные науки сошлись в одной точке. Сакс объяснил, что знаком с некоторыми физиками, в том числе бежавшими от фашизма А. Эйнштейном и Э. Ферми. Они были серьезно озабочены возможностью того, что гитлеровская Германия может создать атомное оружие. Как предотвратить смертельную угрозу?

Он напомнил, что первые контакты физиков с правительственными ведомствами США весной 1939 года оказались обескураживающими. Вашингтонские деятели, пораженные бюрократическим склерозом, нашли фантастической саму идею использования энергии не видимого глазу атома в военных целях. Да, за просителями тогда не было Черчилля. ФДР сначала слушал Сакса невнимательно и недоверчиво. Посетитель заметил, что приехал в Вашингтон за свой счет и не может отнести расходы по поездке на счет правительства. Поэтому пусть президент будет внимательнее.

Рузвельт выслушал научные доводы, подкрепленные вручением письма Эйнштейна на его имя. Сакс рассказал и о работе гитлеровских физиков. Президент понял.

– Алекс, ты не хочешь, чтобы нацисты взорвали нас?

– Именно этого, – подтвердил Сакс.

– Тогда нужно действовать.

Рузвельт тут же вызвал доверенного адъютанта Уотсона и поручил ему связать Сакса с нужными людьми в правительственных ведомствах. Был создан Совещательный комитет по урану, начавший предварительные исследования возможности создания атомного оружия. О чем ФДР уведомил Черчилля. Скептики, а их было немало, протестовали – президент заставляет заниматься чепухой. На это неизменно следовало твердое возражение Уотсона: «Так хочет Хозяин, работайте!»

Закладывалось начало «Манхэттенскому проекту» – созданию атомного оружия. ФДР определенно рисковал, истратив на свой страх 2 млрд. долл.: было трудно предсказать конечные итоги работы.

Перспективы овладения сверхоружием были отдаленными, а пока, осенью 1939 года, Ф. Рузвельт выслушивал эмиссаров воюющих сторон, которые то мягко, то настойчиво приглашали президента США взять на себя посредничество в установлении мира. ФДР отказывал всем. Иногда не сразу, но от этого отказ не был менее категоричен. Мультимиллионер У. Дэвис, тесно связанный с гитлеровцами, отправился в середине сентября в Берлин прямо по поручению ФДР. Рузвельт в ходе полуторачасовой беседы с ним сказал, на каких условиях США будут содействовать восстановлению мира в Европе. Хотя то была явная дезинформация, собеседник Дэвиса в Берлине Геринг, наверное, поверил и просил передать Рузвельту немецкие условия. Рузвельт больше не принял Дэвиса, но принял к сведению его информацию, как и то, что из Берлина Дэвис вернулся агентом немецкой разведки С-806. Когда и Кеннеди ранней осенью высказался в пользу мира, Хэлл по указанию Рузвельта счел необходимым разъяснить, как-никак обращался посол: «По поручению президента только для вас и с условием, что вы будете руководствоваться этим, не разглашая никому, передаю: пока сохранится нынешняя обстановка в Европе, наше правительство не видит ни возможности, ни повода для проявления президентом мирной инициативы».