Цена ошибки некроманта (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна

Случай, который вспомнил Клет, произошёл в первую кварту его службы. Смай нашёл стаю из трёх десятков сосунов, то есть такую, которая считалась по-настоящему опасной и в одиночку с которой связываться не стоило. А тот влез, и не просто влез, но радовался как ребёнок новой игрушке. И выглядело это по-настоящему впечатляюще: крепкая коренастая фигура Смая, вокруг которой завиваются вихрем чёрно-серые ленты — его сила пополам с похожими на крупных прозрачных пиявок сосунами. Шевелящаяся разнородная масса искрилась, шипела, то и дело вспыхивая облачками, когда лопался очередной энергетический паразит; кое-кого из новичков зрелище впечатлило тогда чуть ли не до истерики, они всё рвались спасать подполковника.

А самому Блаку лучше всего запомнилось выражение лица Смая: азарт и подлинное наслаждение. В тот момент Адриан окончательно утвердился в мысли, что менталисты насчёт подполковника врут, он действительно псих. Просто они понимают, что в любом другом месте от него будет гораздо больше вреда, чем пользы, вот и оставляют у Разлома.

Мысли эти он, впрочем, оставил при себе. А Клета впечатлило тогда совсем не это.

— Не знаю, что тебе по этому поводу сказать, — пoморщился Блак. — Всё нормально, насколько это может быть нормально в такой истории. А у тебя что, осадка не осталось совсем?

— Наоборот, всё это очень грустно, — спокойно отозвался Кириан. — Но мне проще, я старуху почти не знал. И Отоком никогда не интересовался. Как думаешь, то, что он рассказал, поможет закрыть разлом? Не с помощью вот этого, а вообще.

— Допросим Касадру, всё выясним и доложим наверх, — отмахнулся Блак.

— Доложим всё? — спросил помощник с нажимом.

— По обстоятельствам, — легко развеял его опасения шериф. — Есть что-нибудь интереснoе? — обернулся он, чтобы при естественном свете осмотреть место преступления.

Он прекрасно понимал, что имел в виду Кир и что его беспокоило. Откровения Отока о Разломе могли многое изменить. Новость о том, что души солдат, погибших в той войне, оказались привязаны к этой аномалии, здорово встряхнёт весь лепесток и наверняка заденет соседний. Известие о предательстве в верхах, о котором и без того говорили некоторые поклонники Отока, всколыхнулo бы очень многое. А уж если схема ритуала окажется рабочей….

Впрочем, нет, Блак не подозревал всерьёз, что кто-то там, наверху, примет сейчас решение стереть с лица мира какой-нибудь некрупный город, чтобы проверить теорию практикой. В конце концов, железной гарантии результата никто не даст, риск слишком велик, а сейчас — не послевоенные времена.

А еще существовала одна «маленькая» деталь. Творец. Наказывая своих детей за жестокость и постоянные войны и отказываясь устранять последствия, вряд ли он предполагал именно такое искупление. Вряд ли исправить человеческую ошибку, повлекшую такие жертвы, можно ещё большими жертвами. Оставалось надеяться, что в парламенте это тоже понимают.

В остальном же…

Кирово «всё это грустно» исчерпывающе описывало ситуацию, но совершенно не отражало настроения и состояния Блака. А было ему противно до тошноты и настолько же обидно. От всего. От того, как выглядела душа Отока, от того, где и как вынуждены существовать души погибших в той войне людей. От того, что генерал взял на себя вину тогда и едва не совершил сейчас ещё одну большую ошибку, будучи при этом — отчасти — правым. Блак понимал его логику и мотивы, понимал, что в такой ситуации Оток и не мог думать иначе: когда ты уже мёртв, смерть вряд ли способна тронуть или напугать. И от этого тоже было противно. Потому что стоило бы испытывать праведное негодование, потому что oдержимый пытался убить уйму людей, но — не получалось.

Поэтому Адриан старался отвлечься от угрюмых мыслей. Думать и анализировать он сейчас не мог, слишком уcтал, зато вот выкинуть вообще все мысли из головы и погрузиться в созерцание — получалось прекрасно. Так ведь не дают…

Впрочем, осмотр места тоже взбодрил и отвлёк. У убитого, что дополнительно подтвердило причастность Касадры, имелось с десяток стандартных покупных энергетических накопителей и свёрнутых заклинаний — хрупких кристаллов, похожих на льдинки. Не вызывало сомнений, кто предоставил последние, но, конечно, еще предстояло сделать экспертизу — и их, и остаточных чар. И пары артефактов-ловушек, в которых сидели пойманные духи. Тo ли одержимый собирался с их помощью обороняться здесь и сейчас, а то ли просто предпочитал не оставлять такие вещи дома.

Тщательно упаковали имевшиеся у аптекаря при себе листы схем — очевидно, с последней версией рисунка. Взяли пробы всего чего можно, тщательно обмерили и задoкументировали рисунок. А когда ничего больше интересного не нашлось, погрузили тело на носилки и двинулись в обратный путь.

Предстояло самое главное и самое сложное: допрос основной свидетельницы, она же последняя подозреваемая. Адриан метался, не зная, отложить на завтра, когда отдохнёт, или провести по горячим следам. Или вовсе отдать Клету, потому что смотреть на госпожу Дхур ему тоже было тошно. Но в итоге решил отмучиться сразу, а допрос проводить вдвоём.

Несмотря на то, что участок в Клари был мал и выглядел не особенно впечатляюще, организовано тут всё было тщательно. Имелась амагическая камера для содержания преступников-магов, а в допросной стояло специальное «заземляющее» кресло.

Касадра Дхур не выказала ни малейшего недовольства соблюдением всех предосторожностей. Спокойно подставляла руки для наручников — во время перевода из камеры, а после — для той цепочки, которая связала её запястье с креслом. Села, сдержанная и невозмутимая, с прямой спиной, cложила руки на коленях. На полицейских смотрела прямо, не опуская глаз.

— Скверно выглядите, юноша, — обратилась она к Блаку, который просто молча её разглядывал, пытаясь заставить себя начать допрос по всей форме. Да и спешить было некуда, Клет пока аккуратно заполнял формальную часть протокола, с датами и причастными лицами.

— Вашими стараниями, — хмуро отозвался Адриан. — И какова же ваша роль в этой истории? Только давайте сразу отбросим тот кусoк, где вы пытаетесь уверить меня, что простo проходили мимо. Я свою зарплату готов поставить, что заклинания для него плели именно вы. И духов доставали тоже. Своих сил вам уже недостаточно для такого, но наверняка найдутся интересные связи. И про ритуал наверняка знали, и даже помогали его составлять и доставать всё нужное. Зачем?

— В подготовке ритуала я не участвовала, — возразила женщина. — Я никогда их не любила и толком не понимала все эти художества, можете полюбопытствовать, это должно быть в моих характеристиках. А духи, заклинания — да, мои, отрицать не буду. Только связей никаких нет, это остатки старых запасов, еще со времён службы. Тогда с учётом пойманных у разлома духов проще было: их не учитывали.

— И зачем они вам были нужны?

— Сначала мы их просто коллекционировали, — усмехнулась некромантка. — Соперничали, у кого лучше и разнообразней. У меня тогда была одна из лучших коллекций. А потом… Не для протокола: неплохая прибавка к пенсии.

— А ваш сын? Или его не существует?

— Отчего же, есть, не такая уж я жалкая одинокая старуха, — женщина улыбнулась угoлками губ. — Только я не привыкла просить помощи, а у него большая семья. А что видимся редко и он сюда не приезжает… характер у меня скверный, невестка меня не любит, да и сыну со мной тяжело. Вот и стараюсь особо не лезть. А просить помощи… Сроду никогда ничего не просила, — она неприязненно поджала губы. — Впрочем, то, что вы у Донта нашли — это всё, что оставалось, так что подпольную торговлю мне пришить не получится.

— Учитывая покушение на убийство и содействие в массовом убийстве, для которых полно доказательств, этот маленький грешок ничего не решает.

— Я не знала, что именно будет входить в ритуал. Правда не знала, — медленно качнула головой Дхур. — Поначалу и не интересовалась особо, ну считает он там что-то, его дело. Он всегда был очень осторожен в высказываниях. О цене человеческой жизни и своём к ней отношении не говорил, обмолвился случайно, когда я про журналиста этого спрашивала…