Отечественная война 2012 года. Человек технозойской эры - Александр Тюрин

– Порта Альба? И все?

– Поторопись с треугольником.

Кажется, Негр попробовал запротестовать, но я тут же двинул его этим кровавым треугольником. И новый виртуок развернулся в глубине моих ощущений. Не отчуждение, а продолжение себя я почувствовал, как если б из моего мозга проросли нервные окончания, длинные и подвижные, словно волосы у Медузы Горгоны.

«Волосы Горгоны» ощупывали мир вокруг, происходило это так быстро, что я почти ничего не ухватывал сознанием, просто на мои мозги обрушился водопад цвета, звука и осязания. А когда водопад заткнулся, я увидел конечный результат.

Кецалькоатль стал программным объектом, экземпляром «мифологического Змея», таким же, как Ананта из индийскогой сектора, как Змей Горыныч из славянского сектора, как змея подколодная из сектора семейных скандалов.

И функция финализации была на всех одна: она изображалась в виде мусорного ведра, расположенного в углу виртуока. Достаточно оконтурить реальную змею и перетащить этот контур как аргумент в функцию финализации.

Я поскорее засунул контур преследующего монстра в мусорное ведро... Но Кецалькоатль как ни в чем не бывало сделал рывок, обмотался вокруг ветки, раскрутился и снова прыгнул. Да еще рыгнул, окатив меня потоком полупереваренного дерьма, от которого несло ацетоном и самой настоящей рвотой.

Казалось, что вот-вот и моя плоть, плоть высокоразвитого существа, превратится в коротко подстриженные аминокислоты в чреве прожорливого гада. Я закрыл глаза, понадеявшись, что мозг исчезнет раньше, чем до него докатятся потоки боли, и услышал шум. Что-то напоминающее сильный ливень. Получается, я еще жив, и мозг какой-никакой на месте и без болевых потоков обошлось.

По моей голове стукнули и шлепнули первые капли. Именно стукнули и шлепнули. Назвать начавшееся мероприятие ливнем в общем-то было сложно. Огромные капли не летели, как положено, сверху вниз, а метались в разных направлениях, сливаясь, извиваясь и пульсируя. Это что, типа влажной уборки при помощи квантовой жидкости?

Кецалькоатль отшвыривал капли мощными ударами хвоста, увиливал от них умопомрачительными изгибами, даже глотал их. Теперь ему уже было не до меня. Но капли в два счета облепили моего врага со всех сторон, он обрел брюхо и горб, утратил маневренность и скорость, а затем сорвался с ветки. Через мгновение падающий монстр уменьшился до размеров червячка.

А следом предательская струя, склизкая и длинная как минога, смахнула меня с безголового «осла».

Кентавр распался на составляющие, я спикировал вдогонку Кецалькоатлю в розовую пропасть.

И хотя я даже не кричал, потому что между грудью и глоткой образовалось безвоздушное пространство, ко мне подлетело с пронзительным писком спасательное средство, напоминающее комара-переростка. На его боку алела вдохновляющая надпись: «Телефон службы спасения в двоичном коде 1110001111». Спасательное средство подцепило меня своими хоботками и понесло в гущу акварельной листвы, которая при приближении набирала сочно-зеленый цвет.

А затем изменился и весь пейзаж. Розовая дымка осталась вверху. Внизу было густое синее небо. К нему была направлена центробежная сила, заменяющая в «стране грез» нормальную силу тяжести.

Поперек небосвода висели огромные буквы, слепленные из пузато-сисястых облачков в стиле Кустодиева. «Сектор ПАРАДИЗ. Здесь оканчиваются все путешествия».

«Комар» завершил свою спасательную операцию, сбросив меня в слегка раскрывшийся бутон.

У меня в детстве была пара книжек-раскладок. Самые любимые. Ты раскрываешь такую книжку на любой странице, и замки, полянки, леса, избушки, гномы, красные шапочки и серые волки становятся из плоских объемными. Хитроумно склеенная и сложенная бумага превращается в мирок. В целый мир, который при достаточной работе воображения оживает и окружает тебя со всех сторон.

В секторе ПАРАДИЗ работы воображения не требовалось. Самого высокого полета развлекательные технологии ориентировались на самый низкий полет фантазии, вернее, на полное ее отсутствие у типичного яппи, амраша или брута первой трети двадцать первого века. Дримлэнд фантазировал за клиента, которому только требовалось открыть пошире глаза.

Я сидел на пестике как король, а перед моими глазами и моей ошарашенной душой быстро раскладывались крепости, вставали башни, надувались холмы и скалы, начинали бить ключи и водопады, превращаясь в реки.

Из-под огромных грибов и древесных корней сыпали стаями сказочные персонажи: полуметрового размера гномы в красных «противозачаточных» колпачках и сапогах сорок пятого размера. Из холмов выпрыгивали эльфы, тонкие в талии, как осы. Из тумана выбегали блестящие, как слеза, единороги. На каждом персонаже торговая марка и номер лицензии – во избежания нарушения прав владельцев. Я с удивлением узнал, что все права на гномов принадлежат теперь компании «E-lenin platonic monsters inc.».

Ближайший искин сам предложил мне поменять западноевропейскую локализацию на кириллическую – на участке размером пять на пять метров. Здесь поток европейских гномов иссяк, из мигом набухшего теремка вышли и начали кланяться в пояс пухлые сестрицы-аленушки с круглыми коленками, выглядывающими из-под коротких сарафанчиков. Из избушки, вставшей передом, выглянули не менее симпатичные, но только худенькие бабки-ежки, которые немедленно предложили попариться сообща в баньке...

Да, самое главное. Мимо меня пробежали посетители номер два, три и далее – целая стайка резвых и бодро щебечущих созданий. Потом я заметил гостей Дримлэнда и на соседних цветах. Никакие это не техманны, а самые натуральные пассажиры с «Мадлен Олбрайт» – бухгалтеры и менеджеры на отдыхе. Веселые и беззаботные, не погибшие при аварии, не опаленные огнем, не затронутые стрессом и не подпорченные посттравматическим синдромом.

Значит, пассажиры благополучно перебрались с лайнера, утратившего все системы жизнедеятельности, в Дримлэнд. Тогда и Нина, должно быть, жива-здорова. Однако теперь, когда виртуальная маска с меня сдернута, лучше не попадаться ей на глаза. Впрочем, есть вещи и похуже, чем встреча с Ниной. Шуцманы будут выполнять свой интернациональный долг и ловить-убивать меня, пока их не раскатаешь катком и не замуруешь в бетон. Увы, свидание в бане с бабками-ежками придется отложить.

Из-за Златовласки, поющей о новом шампуне на башне свежеиспеченного замка, выглядывает подозрительная морда. На ней шлем и непроницаемое забрало. Это шуцман или местный принц? На большого жука тоже похоже.

Нет, лучше не испытывать судьбу, пора с этой площадки сматывать. Я глянул в щель между лепестков и меня замутило при виде неба внизу. Разве ж к такому привыкнешь? Правда, пятьюдесятью метрами ниже на веточке болтался лист – листик размером с двухспальную кровать. Даже при тутошней «силе тяжести», где-то в половину g, я сломаюсь, если упаду. Кроме того, могу и промахнуться, если дунет ветерок. Был лист и напротив меня, метрах в десяти. Явно не допрыгну, спортсмен из меня кислый. Значит, остается следовать по тропке, которая ведет через рощицу между двух игрушечных холмиков к табличке «Еxit».

Я резко снялся с места и быстрым шагом двинулся по тропе. Далеко не ушел. Неподалеку от входа в рощицу, из кустов шиповника показалась еще одна подозрительная морда, прикрытая забралом. Ниже забрала виднелось что-то похожее на жвала. Значит, жук. А еще ниже жвал явно ствол. Значит, не жук. Благодаря надкалиберному боеприпасу оружие сильно напоминало чупа-чупс, но я ощущал до дрожи, какой скверный вкус у этой «конфеты».

И пока я дрожал, глядя на «чупа-чупс», из густого пластикового крыжовника выскочила божья коровка и протаранила меня, как самый настоящий бык.

Божья коровка была большой и сильной. Она свалила меня, оседлала и пару раз врезала по моей физиономии кулаком. Мой рот сразу наполнился кровавой юшкой, которая хлынула из расквашенного носа через носоглотку. С торжествующего врага свалился божекоровий камуфляж и он гордо предстал в своей ужасной кощеевой красе. Вот и все, приехали. Серебристые линии на гранитном фоне – у шуцмана полный силовой экзоскелет. А у меня после двух нокдаунов такая муть в голове. Я дернулся, кое-как высвободил руку, которую этот бычина прижимал коленом. И просто отмахнулся, не успев даже сжать кулак.

Я увидел ошалевшие от боли и удивления глаза шуцмана и спешно прижал руку к груди.

Сквозь рассеченные шуцманские доспехи выходила пузырями густая кровь. Бычина даже не думал об оружии, которое сейчас бесполезно отягощало его правую руку. Он пялился на разрез поперек своего живота. Наверное, ему, так же как и мне, он напоминал рот, из которого текут кровавые слюни! Сгущая краски, «рот» раскрылся, как у перебравшего бражника, и из него, словно потревоженные черви, полезли кишки.