Рожденные лихорадкой (ЛП) - Карен Монинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И совсем недавно я дала еще одну, которую буду сдерживать вечно. Даже если придется заплатить непомерную цену. Даже если она будет причинять мне невероятную боль, а в том, что так и будет, я даже не сомневаюсь. Я ответила Риодану спокойным взглядом: «Твои секреты — теперь мои.»
Спустя мгновение, он кивнул головой.
Шон повернулся ко мне.
— А ты не видела Кэт, Мак?
— В последнее время нет, — я позаимствовала у Риодана его манеру уклонятся от ответов, поскольку даже Кристиан с трудом мог распознать в его словах ложь. Я ведь не видела ее. В последнее время. «Последнее время» понятие растяжимое. Фокус тот же, как и при обмане полиграфа: пока врешь, говори своему мозгу правду. — Но я уверена, что с ней все в порядке, — поспешно добавила я, не желая, чтобы он беспокоился еще сильнее. От стресса и недосыпа у него под глазами образовались темные круги. Могу представить, через что ему приходится проходить.
— А я в этом, черт возьми, вовсе не уверен. Ее никто не видел вот уже несколько недель.
— Дэни тоже не было несколько недель, — ответила я. — И она вернулась в целости и сохранности, — ну, это не совсем соответствует истине, но она же вернулась. — Уверена, что она объявится. Может, она отправилась по конфиденциальным делам ши-видящих или что-то наподобие, — одно я знала наверняка, Кэт была в безопасности. По крайней мере, физически. По большей части.
Он покачал головой.
— Никто в аббатстве ничего не слышал о ней. А Кэт никогда не исчезает, не сообщив мне. Мы рассказываем друг другу все.
Риодан сухо заметил:
— Никто не рассказывает друг другу все.
— Только не мы, — невозмутимо заявил Шон. — Говорю тебе, я сильно обеспокоен. Это непохоже на мою Кэт. Я дважды в день прохожу мимо Дублинского Замка, проверяя тела, которые Стражи убирают с улиц.
Я мысленно поежилась.
— Мне жаль, Шон. Я могу чем-то помочь? — едва удержалась, чтобы не бросить на Риодана язвительный взгляд. Шон очень переживал из-за Кэт и имел на это полное право. Если кто-то сейчас терялся в Дублине, то шансы обнаружить его мертвым были весьма высоки.
Утвердительно кивнув, Шон сказал:
— Да, посматривай по сторонам. Дай знать, если услышишь о ней хоть что-то. Я почти каждый вечер провожу с парнями в фортепианном пабе. Если меня там нет, любой из них сообщит мне.
— Если я что-то услышу, то сообщу тебе, — пообещала я.
Он кивнул и вышел.
В тот же момент, когда закрылась дверь, я развернулась к Риодану и прошипела:
— Я не выдам твоих тайн, но каким-то образом ты должен дать ему знать, что с ней все в порядке.
— Потому что это несправедливо, — передразнил он.
— Потому что нет необходимости причинять страдания, когда этого можно избежать, — резко парировала я.
Серебристо-серые глаза отмахнулись от меня.
— Он поразмыслит, попереживает. Она вернется. Он справится. Никто не пострадает.
Я зарычала на него. Мужчина был таким же непреклонным, как и Бэрронс. Они не считали чем-то особенным месяц беспокойства, поскольку для них этот месяц пролетал как мгновение, да и кроме того, все и так умирали.
Бессмертные. Каждый из них как заноза в заднице.
— Давайте побыстрее покончим с этим, — бесцеремонно заявила я. — У меня еще есть дела.
* * *На этот раз наше путешествие в крохотную камеру подземелья было прервано Кристианом МакКелтаром.
Как только мы вышли из лифта и повернули налево, я почувствовала за спиной ледяной ветер, и после этого он объявился.
Я повернулась и, ахнув, застыла. Кристиан выглядел практически как полноценный Темный Принц, выше обычного, гораздо шире в плечах, с огромными поднятыми черными крыльями, которые все равно волочились по полу. Злость окрасила его в оттенки тюрьмы Темных. Лед покрывал его крылья и лицо.
— О чем ты нахрен думал? — рычал он на Риодана. — Я не могу делать это. И не стану.
— Значит твой дядя будет страдать.
— Ты сделаешь это!
— Я сделал самое трудное. Он жив.
— Он никогда не простит тебя.
— Простит. Потому что однажды он сможет почувствовать что-то, кроме боли и ужаса, и будет рад, что остался в живых. А цена не имеет значения. Для таких, как он. Но тебе это отлично известно, правда, Горец?
Риодан отвернулся, и мы продолжили путь к камере в тишине сквозь порывы ледяного ветра.
* * *В узкой каменной камере я уселась на стул, озабоченная и нервная.
Мой кайф от Темной плоти испарился без предупреждения, этим вечером в КиСБ, пока я пыталась высвободить один из моих наименее пострадавших книжных шкафов от груды поломанной мебели и снова поставить его в вертикальное положение.
Громоздкая башня из полок, падая на пол, поломала несколько моих пальцев, мышцы которых стали неожиданно слабыми. К счастью, даже без Темной плоти, я быстро исцелилась и даже не прихрамывала.
Но к несчастью, кайф исчез, сделав меня вспыльчивой и более нетерпеливой, чем я была.
Мне хотелось, чтобы это поскорее закончилось. Я уже решила, что скажу им, что по-прежнему не могу найти Книгу, даже с помощью вновь вернувшихся чувств ши-видящей. Как бы они себя почувствовали, если бы я попыталась их заставить погрузиться в себя в поисках чего бы там ни было? Если бы попыталась заставить их дать мне воспользоваться их внутренним демоном в его самой дикой и неконтролируемой форме?
Они бы не стали и секунды терпеть это. Так почему я должна? Должен был быть другой способ спасти наш мир. Кстати говоря, прежде чем я побеспокою то, что не следует беспокоить… Я посмотрела на Бэрронса:
«Я должна показать тебе кое-что в книжном магазине. Сегодня вечером.»
«Это не может подождать?»
«Нам не следует откладывать. Это может помочь нам с черными дырами. Но я хочу, чтобы эта вещь была у тебя. Мне не следует использовать ее.»
Он кивнул в знак согласия.
«Если что-то пойдет не так…» — я сказала ему, где ее найти, представляя, как он, ко всему прочему, находит мои дневники, но если сегодня произойдет худшее, то для меня это уже не будет иметь никакого значения.
«Все будет в порядке.»
Легко ему говорить. Последнее время моя Книга была слишком молчаливой.
Я закрыла глаза и притворилась, будто погружаюсь внутрь в поисках своего внутреннего озера, под которым сверкает монстр. Я вспоминала, как обнаружила впервые это место, эту темную комнату, вспомнила о свободе и силе, которые я почувствовала тогда. Это было прежде, чем я узнала, насколько все было испорченным.
