Бесславные дни - Гарри Тертлдав

   Коммандер Футида снова пожал плечами.

   - Они богаты, - сказал он. Лейтенант Синдо склонил голову в молчаливом согласии. Он прекрасно понимал, о чём говорил его командир. Именно потому что американцы богаты, они не представляли, какую ценность представлял для японцев брошенный ими хлам. Помимо строительной техники, при отступлении с севера Оаху они оставили множество автомобилей, не сожгли заправочные станции. Японцы быстро нашли применение и машинам и ценному топливу.

   Подобное происходило повсюду. На Гавайях оказалась превосходная телефонная сеть. У каждого десятого жителя островов дома стоял собственный телефонный аппарат. В Японии телефоны встречались в лучшем случае у каждого шестидесятого, а за пределами Токио - у каждого сотого. Здесь же, можно было мгновенно связаться с любым жителем островов. Американцы настолько к ним привыкли, что даже не удосужились уничтожить или отключить телефонные линии. С ними защитить завоевания японцам будет гораздо проще. Японские солдаты жили в американских казармах, которые те не взорвали, дабы они не достались врагу. Койки в этих казармах были гораздо мягче, чем их домашние постели. Список можно продолжать до бесконечности.

   Футида продолжал смотреть в сторону американского материка.

   - Рано или поздно они попытаются вернуться, - сказал он.

   - Пусть пытаются, - ответил Синдо. - Мы устроим им радушную встречу, после чего они могут попробовать снова. - Оба офицера широко улыбнулись. С неба ярко светило солнце. Прекрасное утро. А каким ещё оно может быть на Гавайях?

   Когда-то давно, ещё до войны, парк Капиолани был местом, где местные жители и туристы могли отдохнуть от суеты Ваикики. Расположенный неподалеку от Даймонд-Хед парк представлял собой обширные зеленые поля и рощи с деревянной сценой, на которой воскресными вечерами играл Гавайский королевский оркестр.

   Теперь же парк Капиолани огораживал забор из колючей проволоки с пулеметными вышками. На зеленых лужайках стояли похожие на поганки палатки. Вот так выглядела жизнь военнопленных.

   С одной палатки на землю слетела майна и принялась разглядывать траву в поисках жучков и червей. Флетчер Армитидж смотрел на птицу с тем же интересом, с каким она осматривала землю и с не меньшим голодом. В руке он держал камень.

   Одним глазом он приглядывал за остальными пленными. Что, если он собьет птицу, а кто-нибудь из них успеет подхватить её раньше него?

   Это очень важный момент. С каждым днем голодных на Оаху становилось всё больше. Флетч видел их ещё до капитуляции. Среди военнопленных их было большинство. Японцы ежедневно выдавали им по крошечной порции риса или лапши. Иногда просто давали перемешанные друг с другом листья. Изредка давали рыбу. В любом случае, подобный рацион подошел бы скорее четырехлетнему малышу, а не взрослому мужчине.

   - Иди сюда, тупая птица, - пробормотал Флетч. Майны спокойно относились к людям. А почему нет? Люди их не тревожили. Раньше... до того как оголодали.

   При мыслях о мясе, желудок Флетча заурчал. Толстым он никогда не был. Но в эти дни отощал ещё сильнее. Ремень он обменял на моток веревки и полдюжины сигарет, которые выкурил в тот же день. Веревка поддерживала штаны до тех пор, пока он не исхудал настолько, что от неё уже не было никакого толку.

   Он всё ближе и ближе подбирался к птице, пока не оказался от неё в трех метрах. Птица замерла, склонила голову и принялась с любопытством рассматривать человека. Майны беспечны, но не настолько, как горлицы.

   - Давай. Давай, детка, - прошептал Флетч. Птица сделала несколько шагов в его сторону. Когда она останавливалась, Флетч начинал тихо ругаться. Ему нужно было занять удобную позицию.

   Лейтенант бросил в птицу камень. Движение руки спугнуло её. Когда камень упал туда, где она стояла, птица уже улетела. Смог бы он её прибить, если бы она осталась на месте? Может быть. А, может, и нет.

   Тихо выругавшись, Флетч разочарованно развернулся.

   - Хреново дело, браток, - сказал солдат, сидевший в палатке неподалеку. - Готов спорить, у тебя получилось бы.

   - Ага. Получилось бы, - отозвался Флетч. День обещал быть мрачным и хмурым. Если бы ему удалось подбить птицу, он бы поел мяса. Впрочем, майны довольно разительно отличались от жареных цыплят. Значит, придется довольствоваться одним лишь пайком. Проблема в том, что, питаясь только им, не выжить.

   Он наклонился и подобрал камень, пока никто не успел его утащить. Этот камень отлично подходил, чтобы сбивать птиц. Рано или поздно, появится другая возможность. "Не просри её", - строго предупредил он сам себя.

   Насколько умны птицы? Как быстро они догадаются, что вдруг стали частью чьего-то рациона? Как скоро они начнут держаться от парка Капиолани подальше? Если догадаются, будет скверно.

   Японцы не стали утруждать себя доставкой в парк воды. Они просто не стали убирать питьевые фонтанчики. "Какие мы щедрые", - горько подумал Флетч. Если для того, чтобы просто смочить язык, нужно отстоять часовую очередь, что с того? Японцам от этого ни холодно, ни жарко.

   Мыться тоже можно было только из питьевых фонтанчиков. Это означало, что нормальное полноценное мытьё оказалось невозможно. Флетч всё меньше стал обращать внимание на вонь. Когда воняли все - не вонял никто. А воняли здесь все.

   В очереди воинское звание не имело никакого значения. Насколько Флетч мог судить, звание в лагере вообще никому не было интересно. Если рядовые подчинялись офицерам, то лишь в силу личного уважения или симпатий, а не потому, что так было надо. Что офицеры могли с ними сделать за неподчинение? Немногое. От японцев ждать поддержки бессмысленно. Им вообще не было никакого дела до происходящего в лагере.

   Очередь еле-еле ползла вперед. Флетч вздохнул. Ему хотелось пить. Он устал. Он хотел есть. Если человек позарился даже на тощую птичку-майну, он считался достаточно голодным. Если не удастся поймать майну или горлицу, страдать придется до ужина. Лейтенант помотал головой. Нет, голод никуда не денется и после ужина.

   Наконец, подошла его очередь пить. Он всё пил и пил, и пил. Если он выпьет много, то сможет внушить желудку, что он наелся. На какое-то время. Напившись, Флетч ополоснул лицо и руки.

   - Давай, мужик. Шевели булками, - прорычал стоявший позади солдат. Флетч неохотно отошел