Перед лицом Родины - Дмитрий Петров

— Звезда вечерняя?

— Да, — кивнул Леонид.

Старик склонился над клавишами. Леонид запел:

Звезда вечерняя моя,К тебе стремлюсь всем сердцем я…

Высоко поднимаясь к потолку, звуки органа и голос певца, как стая звонкоголосых птиц, бились о каменные стены ратуши, словно стремясь вырваться на волю и заполнить все пространство, весь мир безудержной радостью, бурным ликованием, счастьем…

Солдаты и офицеры, один за другим, входили в ратушу, окружая органиста и певца. В почтительном молчании они слушали этот импровизированный концерт.

У старого органиста поблескивали глаза. Он все вдохновеннее играл на органе, а Леонид пел одну арию за другой… Люди, стоявшие в зале, застыли в глубоком молчании. Все, что сейчас происходило здесь, в этом огромном зале, казалось необычным, неправдоподобным, похожим на сон…

Эрика, сидя на коленях у Лиды, с восторженным изумлением смотрела на Леонида, как на чудо.

Аккорды органа гремели залповыми ударами грома, рокотали по зданию, заглушая, казалось, все в мире.

Но вот стоявшие у дверей солдаты заволновались, настороженно стали поглядывать на дверь, о чем-то заговорили друг с другом. Некоторые даже выскочили из ратуши.

На мгновение органист замолк. Но только на мгновение, кажется, лишь для того, чтобы глотнуть воздух… И снова орган торжественно и величаво заговорил. По залу полились волшебные звуки «Реквиема» Моцарта.

Где-то совсем рядом с ратушей, наверное, на площади, один за другим прогрохотали два взрыва. Здание дрогнуло. С потолка посыпались кирпичи. Потом снова загрохотало, теперь уже, казалось, здесь, в ратуше. Люди попадали на каменные плиты. На них обрушился шквал обломков кирпича, глины, дерева. Падая, Лида старалась своим телом прикрыть Эрику…

— Берегись!.. — исступленно взвизгнул чей-то голос.

С грохотом и дымом пыли рухнул потолок, придавливая всех, кто попался на пути его падения. Раздались обезумевшие крики придавленных…

…Языки пламени жадно лизали стены ратуши. Солдаты тушили пожар, отрывали заваленных. Уже было отрыто несколько трупов, в числе их и труп… Леонида Ермакова.

Откопали органиста. Белая голова его была обагрена кровью. Он был жив, но тяжело ранен. По лицу старика лились слезы.

— Бог мой! — стонал он. — Зачем ты оставил меня в живых? Где моя Эрика? Где моя милая девочка?..

Какой-то маленький русский солдат, понимающий немецкий язык, успокаивал его:

— Сейчас, дедушка, сейчас ее отроют… Не плачьте.

И ее действительно отрыли. Маленькая Эрика была жива и невредима. Ее, прикрыв своим телом, спасла Лида.

Придя в себя, Лида, увидев девочку невредимой, улыбнулась.

— Ну, слава богу, все обошлось хорошо. Ведь у меня тоже такой маленький есть…

Она замолкла, потеряв сознание. Санитары уложили ее на носилки и понесли.

XI

Переодевшись в крестьянскую одежду, нагрузив коляску луком и горохом, Флоримон Бедо усадил сзади себя Меркулова и как ветер помчался по отливающему стеклом шоссе в Париж.

Они часто обгоняли машины, переполненные немецкими солдатами, и им на пути встречалось немало немцев. Но никто из них даже и не подумал остановить Флоримона и Сазона Мироновича, чтобы проверить, что они за люди. Да кому бы пришло в голову подумать, что среди бела дня, на виду у всех так смело мчатся два франтирера на мотоцикле?

Вдобавок, гитлеровцы обращались куда мягче с жителями Франции, чем с населением стран Восточной Европы.

Часов в десять вечера Флоримон заехал в лесок близ Мурэеля.

— Приехали, Сазон Миронович, — сказал он, слезая с мотоцикла. — Эти места я прекрасно знаю, приходилось здесь бывать, когда выезжали на прогулки. Я пойду в деревню, там есть у меня знакомые. А вы побудьте здесь…

— Ладно, — кивнул Меркулов. — Буду спать, тогда разбудишь… Кустик, кустик, пусти поспать, мне не век вековать, одну ночку ночевать…

Он лег около мотоцикла и тотчас же заснул. А Флоримон исчез во тьме…

Вернулся он в час ночи с молодым французом и разбудил Меркулова.

— Поспали?

— Вздремнуть не вздремнул, — сказал Сазон, — а всхрапнул да присвистнул… А как у тебя дела?

— Дела хорошие. Познакомьтесь, — указал он на пришедшего с ним парня. — Это Поль из Мурэеля. Он все узнал про Жана Гудерана. Жан сегодня утром вместе со своим отцом выезжает с овощами на рынок в Париж. Мы уже все обдумали, как захватить Жана. Управляет машиной обычно Жан… Мы заляжем у шоссе. Поль хорошо знает старенькую автомашину Гудерана. Как только она появится перед нами, мы обстреляем ее по баллонам. Машина остановится, и мы тогда заберем Жана голыми руками…

— Плохой план, Флоримон, — покачал отрицательно головой Меркулов. Никудышный.

— Никудышный? — переспросил студент. — Я что-то этого слова в русском языке не встречал… Что оно значит?

— Значит, ни к черту не годный, — пояснил Меркулов.

— А-а, — понимающе протянул юноша.

— Это еще бабушка гадала да надвое сказала: то ли ты попадешь в машину, то ли нет. Да ежели к тому и попали бы, так пока машина остановится, она еще далеко пройдет… Пока мы доберемся к его машине, так и след Жана простынет… Да и стрелять тут нельзя — немцев можем выстрелами привлечь…

— Да, вы правы, — согласился Флоримон. — Я все это сразу не продумал. А что вы предложите?

— Надобно обмануть Жана с его отчимом. Мы остановимся с мотоциклом на дороге к Парижу, как будто у нас бензин кончился. А когда Жан будет ехать на своей машине, то выйдем ему наперед, остановим его, попросим продать по хорошей цене литров пять бензину, дескать, нам до Парижа только… И вот когда Жан остановится, начнет нам наливать бензину, тут-то мы его и сцапаем…

Несколько секунд Флоримон молчал, а потом захохотал.

— Правильно. Так и сделаем. Поль, послушай-ка… — обратился он к крестьянину и рассказал ему о плане Меркулова. Тот, хлопнув себя по ляжкам, тоже рассмеялся.

— Ловко получится, — сказал он. — Мы поможем вам. Наши парни скоро подойдут… Но только нам нельзя показываться на глаза Жану и его отчиму. Они нас знают. Но мы все время будем в придорожных кустарниках, около вас. Надейтесь на нашу помощь.

— Надо еще одно дело уточнить, — выслушав Флоримона, переведшего слова Поля, сказал Меркулов. — Как мы узнаем, что едет по трассе именно Жан Гудеран?.. Ведь будет еще темно.

Флоримон спросил об этом Поля.

— О! — успокаивающе закивал тот. — Не волнуйтесь. Все будет в порядке. Я со своими товарищами стану ближе к Мурэелю. Как увидим машину Жана, так сейчас же просигнализируем вам электрическим фонариком. На расстоянии полкилометра фонарик видно хорошо…

— Ладно, договорились, — промолвил Меркулов. — Не уговорясь на берегу, не пускайся за реку…

Вскоре к ним подошли еще двое молодых фермеров из Мурэеля, а потом все они двинулись к шоссе, ведущему в Париж.

— Вот здесь мы будем стоять, — сказал Поль Флоримону, — а вы на своем мотоцикле отъезжайте от нас на полкилометра и просигнальте нам своим фонариком два раза, мы вам ответим…

Флоримон вскочил на мотоцикл, усадил сзади себя Меркулова и отъехал от засады крестьян на полкилометра, как было условлено. Меркулов дважды посветил фонариком. Оттуда, где остался Поль со своими товарищами, тоже два раза слабенько засветил фонарик.

— Ну, все в порядке, — сказал Меркулов. — Будем теперь ждать.

Проходили томительные минуты ожидания. Изредка с шумом проносились груженые автомашины крестьян, везущих на парижский рынок молоко, птицу, овощи. Иногда и со стороны Парижа пробегали громоздкие автомашины с горланящими на них немцами.

— Людно тут, Флоримон, — сказал Меркулов.

— Верно, — подтвердил тот. — Но как ни людно, а Гудерана мы все-таки увезем… Не увезем — прикончим…

Со стороны Мурэеля блеснули два огненных ослепляющих глаза какого-то автомобиля.

— Не Жана ли это? — сказал Меркулов. — Смотри зорче, Флоримон, не сигналит ли Поль, а то у меня глаза что-то затуманило.

Молодой француз пристально глядел в сторону приближавшейся автомашины. Свет ее фар то исчезал на склонах дороги, оставляя за собой мутное зарево, то вдруг с новой силой вспыхивал, когда автомобиль въезжал на гребень.

— Не видать сигналов? — осведомился Меркулов.

— Пока нет.

Машина была совсем уже недалеко от них, когда Флоримон воскликнул:

— Поль просигналил! Это мчится машина Жана.

Юноша выбежал вперед, на шоссе и, сняв шляпу, начал ею размахивать. Меркулов, зажимая под полой куртки веревки, стоял около, держа в руке пустой бидон.

Машина мчалась прямо на них. Но франтиреры и не думали уступать ей дорогу. Флоримон, подпрыгивая, по-прежнему размахивал шляпой.

Автомобиль на быстром ходу с визгом затормозил, остановился около франтиреров.