Взгляд на звёзды (СИ) - Забудский Владимир

11 июля 2120 года. 19:25 по местному времени (22:25 по Гринвичу).

Кабинет Рикардо Гизу, расположенный на 126 этаже новейшего офисного центра «IT Plaza» на улице Авенида Варгас в центре Рио, был копией кабинета в его имении. Стоя у широкого панорамного окна, закалённое стекло в котором было достаточно толстым, чтобы остановить пулю любого калибра (с определённого уровня перспектива получить таковую в окно своего кабинета перестаёт казаться невероятной), миллиардер, одетый в своём фирменном стиле — тёмный костюм и светлую рубашку без галстука с расстёгнутыми верхними пуговицами — видел, как оживлённо перемещаются по улицам и над ними, излучая огоньки фар, тысячи транспортных средств. Их движение напоминало движение крови по кровеносным сосудам — оно подчинялось определённой логике, было целенаправленным и предсказуемым. Там, внизу, уставшим и раздраженным людям могло казаться, что они бесцельно тянутся в бесконечной дорожной пробке. Они могли проклинать себя и других за то, что выбрали именно эту дорогу именно в этот час, и искренне считать себя самыми страждущими на Земле. Но отсюда, с вершины, можно было оценить гораздо более широкую перспективу.

Это было едва ли не первой мудростью, которую постиг Рикардо. Люди обожали изображать каждый свою драму. Но на самом деле эти «драмы» были похожи, банальны и неинтересны, как мыльные оперы. Либерализм был последней великой религией человечества. Но романтическое представление либералов об уникальной ценности каждого индивида разбивалось о тот неоспоримый факт, что большая часть индивидов были тупы, унылы и ничем не уникальны. Похожим образом и вера католиков разбивалась о многочисленные нестыковки и парадоксы, которые следовали из Библии. Конечно, эту проблему можно было легко преодолеть с помощью софистики, в которой либералы упражнялись последние два столетия, а христиане — тысячелетия. Но Рикардо предпочитал быть с собой откровенным, приберегая ложь и манипуляции для всех остальных. Люди были всего лишь ресурсом, заслуживающим внимания лишь в той степени, в которой этот ресурс приносил полезность. Такое отношение к ним всё ставило всё на свои места. И во многом именно благодаря нему Рикардо достиг того, что имел.

За его спиной, на дисплее, мерцающем в воздухе, можно было увидеть его отца. Это была запись знаменитой речи Альберто Гизу на Давосском экономическом форуме в 2072-ом.

— Единственное, что сдерживало человечество в последние сто лет от вложения значительных ресурсов в космические проекты — это отсутствие их предсказуемой инвестиционной привлекательности, — увлечённо рассказывал Альберто, улыбаясь слушателям, чьё внимание было приковано к каждому жесту оратора. — Давайте будем честны. Мы живём в прагматичном капиталистическом мире, в котором большинство из нас стремятся не просто разбогатеть, но ещё и сделать это наверняка, с малыми рисками. Нет больше «холодной войны», на которой сверхдержавы пытались доказать друг другу своё превосходство, а заодно протестировать военные разработки, вкладывая невероятные ресурсы в убыточные и пафосные проекты. Нет больше тоталитарных режимов, которые могли отобрать ресурсы у народа и направить их на сверхпроекты, дабы потешить эго деспотичного вождя или партии. Наш мир — это домохозяйства, корпорации, банки и инвестиционные фонды. Мы не вкладываем в космос, потому что сейчас это значит — вложиться в мечту. Купить красивую безделушку. А это — не самое выгодное вложение. Так ведь было с марсианской программой, не правда ли? Это было впечатляюще, Илон Маск навсегда вошел в историю. Но, если быть честным, это было совершенно нерентабельно. Что мы, по сути, создали, вложив в это несколько триллионов криптокредитов в современных деньгах? Передовую научно-исследовательскую базу, чья деятельность пока ещё не имеет явной коммерческой ценности, и туристический объект для богатых, который окупит себя где-то лет через триста. Вот и всё. Было ли бы выгоднее вложиться в термоядерную энергетику, производство аэротранспорта или даже в перспективное сельское хозяйство? Чёрт, да конечно же! «Так какого лешего мы угробили столько денег на чёртовом Марсе?!» — спросил прагматичный парень из Арканзаса. И он прав!

Многие из слушателей засмеялись и зааплодировали, но сияющий Альберто, словно дирижер, мягко остановил их движением руки.

— Я хочу сказать одну простую вещь. Как только мы поймём, что освоение Вселенной за пределами нашей Земли — это необходимо и выгодно; как только ощутим, что мы обречены на деградацию и вымирание, будучи запертыми в нашем родном мире; как только мы осознаем, что инвестиции в межзвёздную экспансию вернутся в многократном размере — не к нам, так к нашим потомкам — с этого момента космические проекты начнут развиваться невиданными доселе темпами. И проект «Терра Нова» — это первый проект, который претендует на то, чтобы принести реальную выгоду!..

Улыбнувшись, Рикардо движением пальцев приглушил звук, позволив папе завершить речь, которую Рикардо всё равно знал наизусть, в тишине.

— В последнее время я уже несколько раз просматривал эти записи, чтобы напомнить себе, с чего всё началось, — произнёс Рикардо. — Это мотивирует — понимание того, что я продолжаю дело отца, и реабилитирую его как визионера, которым он на самом деле был.

Его слова утонули в тишине, стоящей в кабинете. Впрочем, они и не требовали ответа.

— Вы ведь не знали моего отца, верно? — спросил он у гостя.

— К сожалению, не доводилось, — ответил голос из глубины кабинета.

«Он родился в 2070-ом. В год смерти отца он был ещё студентом», — пронёсся в голове Рикардо слышимый ему одному комментарий его персонального искусственного интеллекта, подключённого к его нейросети. Казалось, будто Гизу слышит свои собственные мысли — лишь очень тонкие различия, которые с трудом поддавались описанию, позволяли отличить синтетический внутренний голос от природного.

Первое время удивительный симбиоз человеческого мозга и искусственного интеллекта мог показаться непривычным и пугающим, в особенности из-за ощущения того, как стирается граница между собственным «я» и его синтетическим дополнением. С момента своего создания эта инновационная технология вызвала у многих слоёв общества враждебность, и её распространение сдерживалось консервативными кругами. Между тем, люди с широкими взглядами, сумевшие преодолеть инстинктивное отторжение и успешно пройти период адаптации, с удивлением и восторгом понимали, насколько повышалась эффективность почти всей их умственной деятельности.

Разница между нейропроцессором, оснащённым симбиотическим ИИ, и обычным нейропроцессором, была даже более разительна, чем разница между обычным нейропроцессором и отсутствием нейросети вовсе.

Это ощущение было сродни эмоциям близорукого человека, привыкшего не видеть ничего дальше своего носа, впервые надевшего контактные линзы. Приспособившись к ИИ-помощнику, мозг без него ощущал себя беспомощным и неполноценным, какое бы мощное нейроядро не использовал. И хотя обладатели симбиотических ИИ предпочитали не афишировать этой особенности, большинство из них даже не мыслили о том, чтобы от неё отказаться.

Подбросив в дополненную реальность миллиардера соответствующие иллюстрации к приведённым фактам, касающимся гостя, ИИ немедленно отреагировал на следующую мысль своего владельца: «Примерно в тот же период приобрёл и раздражающую тебя привычку, которой как раз собирается предаться».

Футуристический минимализм интерьера кабинета разительно контрастировал с толстой сигарой, источающей аромат крепкого табака, которую массировал между пальцев гость. Впрочем, не было похоже, чтобы владелец сигары чувствовал себя из-за этого некомфортно. Он вообще вёл себя удивительно по-свойски как для места, куда он попал впервые и по не до конца ясным причинам. И хотя Рикардо ценил в людях умение воздерживаться от ненужной суеты, а стеснение презирал, поведение этого персонажа вызывало в нём смешанные чувства. Пора было наконец внести ясность.