История своей судьбы (СИ) - Солманская Элина

Они пообедали и выпили кофе в кафе торгового центра, и не спеша прогулялись в городском парке, держась за руки. Нежно обнимали друг друга, украдкой целовались, кормили уток в пруду хлебными крошками и весело смеялись. Припарковав машину во дворе дома, Павел вытащил пакеты из багажника и, передав часть из них Милане, направился вместе с ней к дому. Открыв дверь, он обнял её на пороге, и нежно касаясь её губ своими, увлёк её внутрь, продолжая целовать, крепко прижимая её к закрытой двери. Пакеты с покупками моментально оказались на полу у их ног.

– Браво! Вот это картина маслом…

Милана и Павел резко обернулись на знакомый мужской голос, и раздавшиеся за их спиной громкие хлопки в ладоши.

– Те же, и муж! – громко произнёс Влад и поднялся с кресла, направляясь в их сторону.

– Ты? Что ты тут делаешь? Я не видела твою машину, – тихо произнесла Милана.

– Ты видимо была слишком занята… – Влад пристально смотрел в её глаза.

– Как ты попал в мой дом и что тебе здесь нужно? – громко произнёс Павел, обращаясь к Ольховскому.

– Твоя домработница впустила меня. Я пришёл за своей женой и за документами, которые ты мне обещал в обмен на ночь с ней! – громко сказал Влад и продолжил буравить глазами Милану, ожидая её реакции на свои слова.

– У тебя больше нет жены, и никаких документов ты не получишь.

– Нет жены говоришь… Может тебе предъявить свидетельство о моём браке с гражданкой Казанцевой? Она была и остаётся моей женой. И так как я выполнил условие твоего договора, и моя жена оказалась в твоём доме, то попрошу быть до конца деловым человеком и выполнить свои обязательства.

Ольховский протянул руку.

– Документы! Я жду, Романов! Ты получил мою жену, а я хочу получить свои бумаги. По-моему, честный обмен.

– Условия договора говоришь… – Павел подошёл к шкафу и, вытащив из портфеля листы договора, разорвал их пополам и бросил к ногам Ольховского. – Нет, и не было никакого договора. Я бы никогда не поставил свою подпись под таким мерзким соглашением, которое ты, как муж, принял, даже не задумываясь о том, что потом будет с твоей женой после этой сомнительной авантюры. А теперь будь добр, убраться из моего дома по-хорошему.

Влад подошёл ближе к Романову, прожигая его взглядом.

– Ну, ты и сволочь! Переспал с моей женой, а теперь на попятную?

– Влад, что ты несёшь? Ты думаешь, что говоришь? – проговорила Милана, но Павел остановил её жестом своей руки.

– Я повторяю, Ольховский, убирайся из моего дома.

– Я уйду отсюда только вместе с ней, – Ольховский протянул руку, пытаясь взять Милану под локоть, но она отстранилась от него и прижалась к Павлу, пытаясь скрыться за его спиной в поисках защиты.

Романов схватил Ольховского за воротник пальто и рванул на себя.

– Не прикасайся к ней. И послушай, что я скажу тебе, мразь. У тебя больше нет жены, повторяю тебе это снова. И то свидетельство о браке, которым ты мне тычешь, можешь оставить себе на память, потому что очень скоро оно превратится в бракоразводное. Забудь про Милану и про все фиктивные договора. Единственный договор, который остаётся для тебя в силе, это закрыть выпуск своей отравы на производстве и помочь семьям пострадавших женщин. Даю тебе шанс начать новую жизнь с чистого листа и скажи за это спасибо именно своей жене, что пока ты останешься на свободе. А теперь проваливай, и не показывайся мне больше на глаза. Ты меня понял? – Павел ещё раз встряхнул Ольховского и резко отпустил свои руки.

– Папочка, что здесь происходит? – Лиза появилась наверху лестницы слегка растрёпанная и с сонной мордашкой.

Павел перевёл взгляд на дочь, затем на Милану.

– Милана, уведи её, пожалуйста, отсюда.

Ольховская резко сорвалась с места, и быстро взбежав по ступеням, подошла к девочке и, обняв её за плечи, увела в комнату.

Ольховский провожал глазами их обеих. Обернувшись, внимательно посмотрел на Романова.

– Ну что стоишь? Я что непонятно тебе сказал. Нужны пояснения? Уходи из моего дома! – снова обратился к нему Павел.

Ольховский усмехнулся.

– Более чем понятно, Романов. Хорошая тактическая игра. Поимел и то, и другое. Остался при документах и забрал мою жену. Интересно, чем ты её увлёк? Она ведь, как гусыня, её не расшевелишь. А тут вдруг такое… Жаркие поцелуи, объятия. Смотрю и глазам своим не верю. Она ли это…

– Что ты мелешь? И вообще, как ты узнал, что она у меня?

Ольховский вытащил из кармана фотографии и протянул Романову.

– Ты забыл, что вы оба публичные люди, чтобы оставаться для всех незамеченными.

Павел взглянул на фотографии и протянул их Ольховскому назад.

– Понятно. Ну что ж, оставь их себе на память, раз они так тебя тронули. Мы в них не нуждаемся.

– Я не дам ей развода. Пусть не надеется. Она была и останется моей женой.

– Зачем она тебе? Ты никогда не любил её. Просто дело принципа? Забрать её назад и продолжить издеваться над ней? Или снова продать её повыгоднее?

– А что… неплохая идея…

– Послушай ты, сволочь! Ты хотя бы раз в жизни задумался, что означает слово жена? Слово, которое ты произносишь с такой необременительностью, словно эта женщина всего лишь вещь в твоей многочисленной и ничего не значащей для тебя коллекции. Жена – это не просто свидетельство и штамп в паспорте. Это человек, с которым ты связываешь свою жизнь, и несёшь за него ответственность, защищаешь и оберегаешь. Ты даже не задумался в тот вечер, когда отдавал её мне, что могло с ней произойти, окажись на моём месте человек с больной психикой. Тебя не заботило то, что потом будет испытывать твоя жена, окажись в постели с другим мужчиной. Ты цинично вывалил ей условия договора, и когда она покинула твой дом, даже не задумался, где она оказалась. Одна на тёмной и холодной улице, без нормальной одежды и средств к существованию. Это ж надо быть таким уродом, чтобы заблокировать все банковские карты, включая ту, на которой она хранила деньги за свою собственную работу. А теперь ты стоишь и смеешь мне говорить, что не дашь ей развода. Нам не нужен твой развод. Можешь и дальше пыхтеть, и качать свои права, как законный муж, но я тебя предупреждаю. Если ты ещё хоть раз посмеешь приблизиться к ней, я с тобой по-другому поговорю. Забудь об этой женщине, она больше не твоя и твоей, как прежде никогда не будет, а теперь убирайся из моего дома и советую не усугублять и без того своё незавидное положение.

Павел распахнул широко входную дверь.

Ольховский долго смотрел на него с ненавистью, затем подошёл ближе.

– Ну что ж, Романов, я тебя понял. Смотри не пожалей о своём решении.

– Убирайся! – закричал Павел.

Ольховский медленно покинул дом Романова.

Павел громко захлопнул дверь и подошёл к лестнице. Присев на нижней ступени, прикрыл глаза.

Милана коснулась его плеч своими руками. Он повернул голову и, посмотрев на неё, обнял её за плечи и крепко прижал к себе.

– Паша, я всё слышала. Он угрожал тебе. А вдруг он и правда, что-нибудь сделает?

– Пусть только попробует.

– Паша, может всё-таки лучше обнародовать против него эти документы, что ты собрал?

– А как же твой отец? Милана я не хотел говорить тебе об этом, но ты думаешь, я из-за Ольховского не стал обнародовать эти документы? Ты не знаешь, но в деле Влада твой отец сыграл не последнюю роль и если всё всплывёт, ниточка потянется и к нему. Я не хочу причинять тебе боль, если он окажется в тюрьме по моей воле. Ещё несколько месяцев назад, я не задумывался об этом и думал только о своей собственной мести. Теперь, я не могу. Ты дорога мне, и я не хочу причинять тебе боль в усладу моего собственного отмщения.

– Спасибо тебе, что думаешь, прежде всего, обо мне. А по поводу причастности своего отца к этому делу я всё знаю. Ты извини меня, но в ту ночь, когда ты мне всё рассказал о себе. Я не сказала тебе, что тоже многое знаю по этому делу. Мой отец целенаправленно познакомил меня с Ольховским семь лет назад. Он хотел, чтобы я стала его женой, и потому прикрыв уголовное дело, заставил Влада жениться на мне.