Две башни - Джон Толкиен

— Но с тех пор прошло больше эры, — сказал Сэм. — Мертвецы не могут быть здесь! Это какая-то дьявольщина, придуманная в Черной земле.

— Кто знает? Смеагорл не знает, — ответил Горлум. — Вы не можете достать их, не можете дотронуться до них. Мы пытались однажды, да, моя прелесть. Я пытался однажды, но до них нельзя дотронуться. Только видеть, но не трогать. Нет, моя прелесть! Все мертвы.

Сэм мрачно взглянул на него и содрогнулся, подумав, что догадывается, зачем Горлуму понадобилось дотрагиваться до них.

— Ну, я не хочу их видеть, — сказал он. — Никогда! Нельзя ли нам уйти отсюда?

— Да, да, — сказал Горлум. — Но медленно, очень медленно. Очень осторожно! Или хоббиты присоединятся к мертвецам и зажгут свои маленькие светильники. Следуйте за Смеагорлом! Не смотрите на огни!

Он побрел направо, ища дорогу вокруг озера. Хоббиты шли сразу за ним, наклоняясь, часто как и он, используя руки.

— Если так вообще пойдет и дальше, мы превратимся в трех прелестных маленьких голлумов, идущих в ряд, — почти вслух подумал Сэм.

Наконец они подошли к концу черного озера и пересекли его, перепрыгивая с одной предательской кочки на другую. Часто они спотыкались, падая вперед руками в воду зловонную, как в выгребной яме; вскоре они с головы до ног были вымазаны зловонной грязью и нестерпимо пахли.

Поздней ночью они снова добрались до твердой земли. Горлум свистел и шептал что-то про себя, но было похоже, что он доволен: каким-то удивительным образом и благодаря какому-то невероятному чувству — запаху воспоминаний — он, казалось, знал где они находятся и был уверен в выборе пути.

— Мы идем дальше, — сказал он. — Хорошие хоббиты! Смелые хоббиты. Очень, очень усталые, конечно, мы все устали, моя прелесть. Но мы должны увести хозяина от этих злых огней, да, мы должны…

С этими словами он снова двинулся вперед почти рысью по длинной полосе между высокими камышами, и они брели за ним спотыкаясь, так быстро, как только могли. Но через некоторое время Горлум неожиданно остановился и с сомнением принюхался, свистя, как будто он был чем-то недоволен или обеспокоен.

— Что это? — проворчал Сэм, не понявший его действий. — Зачем принюхиваться? Вонь и так бьет мне в нос. Ты воняешь, и хозяин воняет; все это место воняет.

— Да, да, и Сэм воняет, — ответил Горлум. — Бедный Смеагорл чувствует это, но хороший Смеагорл переносит это. Помогает хорошему хозяину. Но дело не в этом. Воздух движется, что-то изменяется. Смеагорл удивляется, ему это не нравится.

Он снова пошел, но его беспокойство росло, снова и снова он останавливался, выпрямляясь во весь рост и поворачивая голову на восток и юг. Некоторое время хоббиты ничего не слышали и не понимали, что его тревожит. Затем неожиданно все трое остановились, принюхиваясь и прислушиваясь. Фродо и Сэму показалось, что они слышат доносящийся откуда-то издалека долгий воющий крик, высокий, тонкий и жестокий. Они задрожали. В тот же момент движение воздуха коснулось их кожи; стало очень холодно. Стоя с настороженными ушами, они услышали шум, похожий на отдаленный ветер. Туманные огни задрожали, потускнели и погасли.

Горлум не двигался. Он стоял, дрожа и что-то бормоча. Наконец порыв ветра обрушился на них, свистя над болотами. Ночь посветлела, они смогли видеть движущиеся облака тумана. Подняв головы, они увидели, что облака разрываются. Высоко в небе появилась луна в разрыве туч.

На мгновение ее вид внушил бодрость в сердце хоббитов. Но Горлум закрыл лицо руками, бормоча проклятия белому лицу. А потом Фродо и Сэм, глядя в небо и глубоко дыша посвежевшим воздухом, увидели это: небольшое облако, летящее с проклятых холмов, черная тень, вылетевшая из Мордора, крылатая зловещая фигура. Она пролетела на фоне луны и со смертоносным криком исчезла на западе, перегоняя быстрый ветер.

Путники упали ниц, прижимаясь к холодной земле. Тень ужаса повернула и вернулась, на этот раз летя ниже, прямо над ними, пригибая болотные камыши своими крыльями. Потом она исчезла, летя обратно в Мордор со скоростью гнева Саурона: за ней улетел и ветер, оставив мертвые болота голыми и мрачными. Болотная пустыня вплоть до зловещих гор была теперь залита лунным светом.

Фродо и Сэм встали потирая глаза, как дети, разбуженные после кошмара и увидевшие, что над миром все еще знакомая ночь. Но Горлум продолжал лежать, как парализованный. Хоббиты с трудом подняли его, и некоторое время он не поднимал лица, но стоял нагнувшись и закрывая голову большими плоскими ладонями.

— Духи! — скулил он. — Духи на крыльях… Драгоценность их хозяин! Они видят все, все. Ничего нельзя спрятать от них. Будь проклято белое лицо! Они все расскажут ему. Он видит. Он знает. Ах, Горлум, Горлум, Горлум!

Только когда луна зашла далеко на западе за Тол Брандир, он смог встать и идти.

С этого времени Сэму начало казаться, что он заметил изменение в Горлуме. Горлум больше подлизывался и старался показать свое дружелюбие; но временами Сэм ловил странные взгляды, которые тот бросал на Фродо. И Горлум все чаще и чаще обращался к свой старой манере речи. У Сэма был и другой повод для беспокойства. Фродо казался уставшим, уставшим до изнеможения. Он мало говорил, в сущности он почти совсем не говорил; он не жаловался, но шел, как тот, кто несет груз, вес которого становится непосильным; он тащился все медленнее и медленнее, так что Сэм часто просил Горлума подождать и не оставлять хозяина сзади.

С каждым шагом к воротам Мордора Фродо чувствовал, как тяжелеет Кольцо, висящее на цепочке у него на шее. Он начал ощущать, как вес Кольца пригибает его к земле. Но еще больше его беспокоил Глаз: так он называл его про себя. Именно Глаз, а не тяжесть Кольца заставлял Фродо нагибаться и укрываться при ходьбе. Глаз — это ужасное растущее ощущение враждебной воли, которая с ужасающей силой стремиться проникнуть сквозь облака, сквозь землю, сквозь тело, чтобы приколоть тебя, неподвижного, обнаженного, под смертоносным взглядом. Таким тонким и хрупким был покров, что еще как-то защищал его. Фродо теперь знал, где обитает эта воля — как человек с закрытыми глазами знает, где находится солнце. Он смотрел туда, и мощь этой воли ударяла ему в лицо.

Горлум вероятно, ощущал что-то в том же роде. Но хоббиты не могли догадаться, что происходит в его злобном сердце, разрывающемся между властью Глаза, стремлением к Кольцу, которое так близко, и данным им обещанием. Фродо не думал об этом. Мозг Сэма был занят главным образом своим хозяином, едва замечая темное облако, охватившее его собственное сердце. Он шел теперь за Фродо и бдительно следил за каждым движением своего хозяина, поддерживая его, когда он спотыкался, и стараясь подбодрить его своими неуклюжими словами.