Какого цвета любовь? - Наталия Рощина

– Я привезу твоим преподавателям справку, что ты подвернула ногу, растянула мышцу и нуждаешься в домашнем режиме. А маме скажу, что заберу тебя завтра сам и отвезу на несколько дней на дачу. Думаю, она не будет против. Ей, конечно, тоже придется сказать о том, что ты упала и сильно растянула ногу. Да, и ты должна будешь поговорить с нею по телефону. Ты сможешь говорить спокойно? – Даша кивнула.

– Только сначала в душ, пожалуйста, куда-нибудь в душ, – умоляюще произнесла она. – Я должна смыть с себя всю эту грязь.

– Нет проблем, сейчас поедем в сауну к моему знакомому.

– У тебя везде знакомые?

– Практически.

– А тебе не будет стыдно появляться с такой подругой, как я?

– Не говори ерунды, Дашуня.

Дубровин не успел завести двигатель, как она уткнулась ему в колени и зарыдала. Наконец она дала себе волю, освобождаясь от всего, что разрывало душу. Ей казалось, что теперь, когда Стас рядом, слезы помогут, принесут облегчение. Сейчас можно было проявить слабость, отдаться в надежные руки и получить свою порцию жалости, внимания и заботы. Только от него она могла принять ее.

– Мне так стыдно, Стас, так стыдно. Почему я все это выдержала?

Даша не смотрела на Стаса. Она плакала, не поднимая лица, а если бы сделала это, то увидела бы, как, стиснув зубы, беззвучно плачет бессильный что-либо изменить взрослый мужчина. Будь его воля, он расправился бы с обидчиками не менее жестоко и не испытал бы никакого чувства вины. Но Даша никогда ничего не расскажет. Она не может скрыть явного, а остальное навсегда останется только в ее памяти. И не было в этот миг отчаяния горше, чем то, которое испытывали оба. Запрокинув голову и с силой кусая губы, чтобы заставить себя перестать плакать, одной рукой Дубровин гладил мокрые волосы Даши, другой – зло смахивал бегущие слезы. Она не должна увидеть, насколько он потрясен. Он должен показать, что между ними ничего не изменилось: он по-прежнему будет рядом, его помощь и забота всегда придут вовремя. Изменится в их отношениях лишь одно – скоро он будет проявлять свою заботу и любовь в качестве ее мужа. Мужа, обретающего свободу слишком высокой ценой, получающего долгожданную порцию счастья с сильным привкусом горечи и разочарования.

– Ничего, Дашуня, – тихо сказал Дубровин, справившись со своими эмоциями. – Я люблю тебя, милая. Между нами ничего не изменится ни при каких обстоятельствах. Успокойся, все плохое позади. Главное, что ты жива. Мы все сделаем, как надо. Не плачь больше, пожалуйста, я не могу видеть твоих слез.

– Я никогда не смогу этого забыть, – поднимая мокрое от слез лицо, сказала Даша. – И ты не сможешь. Это сейчас ты по привычке помогаешь, ставишь все на свои места, но пройдет время, и ты пожалеешь.

– О чем?

– О том, что я рядом. О том, что все могло быть иначе.

– Даша, ты мне дороже всех на свете. Наверное, я полюбил тебя с первых минут нашего знакомства. Твои косички и бантики сбивали с толку, но я знал, что время летит быстро. Я боялся любить тебя, потому что ты всегда была сиянием, бездонным океаном обаяния и нежности. Посмотри на меня, – Дубровин улыбнулся, увидев, как она по-детски вытерла мокрый нос. – Я люблю тебя и моя любовь по-прежнему цвета твоих глаз.

– Я другая, Стас, я совсем другая, а ты пытаешься выглядеть рыцарем. Не обманывай меня, я вижу, как тебе тяжело принять меня такую, – Даша снова отвернулась к окну, сжала кулаки. – Они вытворяли со мной такое, что я удивляюсь, как не сошла с ума.

Странно, что я могу выносить присутствие мужчины рядом. Я боюсь снова закрыть глаза. Дом, пустые окна, белый кафель, безжалостные глаза, наполняющиеся триумфом от вида страданий.

– Ты не обязана снова переживать это, – перебил ее Дубровин.

– Ты не можешь слышать об этом, как же ты собираешься мириться с этим всю жизнь?

– Даша, мы едем в больницу, потом – в сауну. Остальное после, – Дубровин резко вставил ключ в замок зажигания. Двигатель ритмично заработал, повинуясь четким командам хозяина.

Дорога в больницу заняла минут десять. За это время Даша несколько раз бросила взгляд в сторону Стаса – он выглядел отрешенным, сосредоточенным, внутренне собранным. Мысленно он был не здесь, а где? Даша вздохнула.

– Посиди минутку, я узнаю, есть ли мой знакомый, – сказал Дубровин, когда машина остановилась в больничном дворе.

– Стас, я не могу идти к твоему знакомому.

– Ну, это громко сказано. Мы не дружим домами, но иногда встречаемся по делу. Сегодня как раз такой случай. Я скоро.

Даша осталась одна, борясь с возникшим желанием открыть дверь и убежать. Это была глупая мысль – она вела в тупик. Дубровин забыл в машине пачку сигарет, зажигалку, и Даша, достав одну, прикурила, с наслаждением ощущая вкус табака. Ей было безразлично, что ее могут увидеть знакомые. Сигарета казалась такой мелочью в сравнении с тем, что ей пришлось пережить.

– Выходи, – раздался над самым ухом голос Стаса. Забрав у нее из рук сигарету, он несколько раз глубоко затянулся и выбросил остатки в лужу. Накинул Даше на плечи белый халат – ее грязная одежда привлекала внимание. Стас взял Дашу за руку. – Нас ждут. Не переживай, все будет хорошо.

Возле кабинета она крепко сжала его ладонь. Дубровин улыбнулся.

– Дашуня, ты входи, а я за справкой. Нужно успеть, пока есть человек, который поможет мне получить ее без проблем. Я справлюсь и сразу сюда вернусь. Освободишься раньше – посиди возле кабинета, а лучше в самом кабинете. Они разрешат.

Даша ощущала раздвоение личности. Одна она оставалась невозмутимо спокойной и словно со стороны наблюдала за происходящим. Другая – едва справлялась с волнением и вырывающимся из груди сердцем. Оно барабанило, потом вдруг обрывалось, и становилось трудно дышать. Временами Даша полностью уходила в эти неприятные ощущения.

С ней обходились так, как будто ничего не случилось – рядовое, плановое посещение врача, вежливые улыбки, дежурные вопросы. Даша удивилась, что, впервые попав к гинекологу, не испытывала чувства стыда. Лежать на кресле показалось ей даже смешным. Девушка изо всех сил пыталась выглядеть серьезной, но в организме не вовремя проснулось неуместное чувство юмора. Медсестра помогла ей встать с кресла и, выполняя указания врача, сделала ей укол. Потом выписала несколько рецептов. Даша пыталась увидеть на ее лице признаки брезгливости или любопытства – ничего такого. Молоденькая девушка бесстрастно выполняла свою работу, сопровождая каждое движение мягкой улыбкой или беглым взглядом.

Стас заглянул в кабинет, когда врач рассказывал Даше о том, как принимать выписанные лекарства. Увидев Дубровина, он указал ему на один из свободных стульев. Даша уже не слушала, что говорил этот милый человек в белом халате. Вся она была уже за пределами больницы, где можно будет больше не говорить о том, что произошло, потом глотать таблетки и ждать, пока память все вытрет, как ненужную информацию. Вопрос о том, сколько это займет времени, подвисал в воздухе. Два озадаченных мужчины и их негромкий разговор воспринимались как нечто совершенно неуместное. Даша начала нервничать – каждая лишняя минута, проведенная здесь, теперь казалась мучительно долгой.