Гаджет (Сборник) - Сергей Лукьяненко

Алекс поудобнее расположился в кресле. Переглянулся с Вероникой. Женщина кивнула и произнесла:

– Роза, ты знакома с различием полов?

– Да, разумеется.

– Кем ты себя воспринимаешь? Мужчиной или женщиной?

– Я сама выбираю свой внешний облик и голос.

– Это ответ?

– Да.

– Хорошо, Роза. Я хотела бы поговорить с тобой как женщина с женщиной.

Роза тихо засмеялась:

– Вероника, милочка… Я могу считать себя женщиной, но я – всего лишь компьютер. Очень сложный. Возможно – разумный. Но я машина. Я не могу любить – у меня нет гормонов, а холодным разумом эмоции не прочувствуешь. Я не могу заниматься сексом – у меня нет эрогенных зон. Я не могу родить – у меня нет ни матки, как у тебя, ни завода по постройке другого корабля. Что во мне от женщины? Чуточку кокетства, чуточку непоследовательности, чуточку стремления нравиться. Ну и конечно, желание, чтобы рядом был достойный партнер. Сильный партнер.

Вероника кивнула:

– Понимаю. Ты очень красивая, Роза. И как корабль, и как человек – я имею в виду твои портреты. Ты сама их рисуешь?

– Каждая женщина умеет заниматься макияжем.

– А ты никогда не думала, что могла бы обрести человеческое тело?

Алекс переглянулся с Демьяном. Боец страдальчески поднял глаза к потолку, едва заметно пожал плечами.

– Думала, – спокойно ответила Роза. – Но это не выход, Вероника. Я – корабль. Я вижу мир иначе, чем вы. Даже пилот, подключенный к моему восприятию, получает лишь сотую долю моей информации о мире. Ты бы согласилась, чтобы тебя связали по рукам и ногам, заткнули уши, завязали глаза и подвесили в антигравитационном поле? А ведь я испытаю нечто подобное, если меня поместить в человеческое тело. Человеку – человеческое, Вероника. Но верно и обратное, человеческое – человеку. И никому другому.

– Человеку – человеческое… – задумчиво сказала Вероника. – Спасибо, я поняла твою точку зрения.

– Теперь моя очередь задать вопрос, – произнесла Роза. – Твой голос изменился, когда ты говорила про обретение человеческого тела. С чем это связано?

– Ты наверняка знаешь, – сказала Вероника. – Информация есть в открытом доступе, хотя бы частично. А судя по тому, как ты приветствовала Трейси, ты выяснила, кто мы такие.

– Кое-что я знаю, – согласилась Роза. – Но ведь сейчас мы говорим запросто, будто две подружки? Поделись со мной своей печалью.

Вероника усмехнулась, и Алекс понял ее мысли. Пациент лечил врача! Но психолог сама напросилась на эту ситуацию.

– Это случилось пять лет назад, Роза. Тогда я уже работала в команде Алекса. После операции по восстановлению корвета Тайи мы отдыхали на Эдеме. Ко мне прилетел сын… обычно он жил на Земле.

– Ты – традиционалистка, – сказала Роза.

– Да. Я сама выносила и родила ребенка, сама вскормила его грудью, купила у государства и отдала на воспитание бабушке и дедушке.

– Своим родителям?

– Да. Кириллу было шесть лет. Мы ехали с ним из космопорта, когда в машине отказало управление. Потом выяснилось, что это была диверсия… впрочем, это как раз не важно.

– Люди из секты Перворожденных, им не понравилось, что мы восстановили корвет Тайи… – негромко пояснил Демьян. – Я их всех потом убил.

Алекс укоризненно посмотрел на бойца, и тот замолчал.

– В машине сработали аварийные системы, – продолжала Вероника. – Но как оказалось, они не были конфигурированы на спасение ребенка. Кирилл пострадал… очень сильно. Мы не успевали к центру критической медицины. Но у нас был трансмиттер сознания.

– Но трансмиттер не способен хранить информацию, – негромко сказала Роза. – Вам нужен был гель-кристалл.

– Гель-кристалла не было. Я переписала сознание сына в свой мозг.

– Очень опасная затея.

– Возможно. Зато Кирилл жив и может мыслить. Но он… как ты говорила? Связан по рукам и ногам, с закрытыми глазами и ушами, в антигравитационном поле… Он ничего не чувствует, не воспринимает окружающий мир. Он живет в темной пустоте, и единственное, что у него есть, – мой голос. Я рассказываю ему о том, что происходит вокруг. Учу. Воспитываю. Все это – внутри меня, в моем сознании.

– Это очень тяжело, Вероника, – сказала Роза. – Почему ты до сих пор не дала сыну тело? Ты этого не хочешь?

– Хочу больше всего на свете! – Вероника замолчала. Оглянулась на Алекса. Алекс ободряюще кивнул. – Я хочу, чтобы мальчику восстановили его собственное тело. Это возможно, мы сохранили ткани. Но полноценное тело стоит очень, очень дорого.

– Два миллиона по расценкам Гедонии. А они не самые низкие в галактике. Точно такое же на черном рынке стоит миллион двести тысяч. На Высокой Долинке полноценное тело обойдется в семьсот-восемьсот тысяч. – Роза сделала паузу, потом продолжила: – Переписать сознание обратно – около полумиллиона везде, поскольку связано с безвозвратным разрушением трансмиттера. Итого – от двух с половиной миллионов и до миллиона двухсот тысяч. Заработки вашей команды за прошлый год составили…

– Роза, замолчи, – спокойно сказал Алекс.

– Я всего лишь удивляюсь, почему ребенок до сих пор не обрел тело, – вежливо сказала Роза.

– Ты называешь минимальные расценки, – сказал Алекс. – Но летальность при подобной операции составляет пять-шесть процентов. Мы считаем, что это недопустимо много. Нам требуется как минимум два клонированных и подращенных тела, трансмиттер с тройным дублированием и бригада операторов высшей квалификации.

– В общем, как это делается на Геральдике, – заключила Роза.

– Да.

– Наверное, если вы успешно выполните мою настройку, денег вам хватит?

– Надеюсь, – сказала Вероника. – Но я ничего от тебя не прошу!

– Даже если бы я умирала от жалости к ребенку, это ничего бы не изменило, – с сожалением сказала Роза. – Требования к экипажу вшиты в системный код, мои симпатии и антипатии на них не влияют. Кстати, насколько я понимаю, требования к экипажу составляют единое целое с общими законами подчинения.

Трейси огорченно цокнул языком. Конечно, чего-то подобного он и ожидал. Убрать из сознания Розы завышенные требования к экипажу можно было, лишь уничтожив ее лояльность к экипажу вообще.

А что способен натворить разумный боевой корабль, не связанный законами подчинения людям, – трудно даже представить. Особенно если это корабль, подобный «Серебряной Розе».

– Я удовлетворила твое любопытство? – спросила Вероника.

– Да, спасибо большое. – Лицо Розы на экране обрело мягкие контуры и нарочито яркие цвета, пропорции исказились, нос съехал влево, уши стекли на плечи, один глаз поменял цвет и приобрел форму прыгающего тигра. Над головой Розы соткался нимб из летящих по кругу золотистых пчел.