Товар для Слона - Андрей Хазарин

— Конечно. И скажи, что билеты на концерт я взял.

На том и распрощались, оба очень довольные. Я — тем, чтополучила пароль, братец — что обошлось без занудного полоскания мозгов.

Димка со вчерашнего дня ходил как в воду опущенный. Мне так хотелось его порадовать — но я боялась сглазить, а потому сухо и без всяких комментариев проинформировала:

— Дима, я уезжаю на час-полтора по семейным делам. Вернусь — расскажу.

Вэ-А кивнул. Вчерашние новости его просто оглушили, не могу даже понять, почему. Я-то всегда знала, что из себя представляет Слон. Когда все его вранье вылезло наружу, я, конечно, не радовалась — нам это разоблачение жизнь никак не облегчит. Но и разочарования не испытывала. Ничего хорошего я от Дубова не ожидала. А вот на Димку злилась. Поверил, как дурак, этому мерзавцу! Теперь сидит, посыпает голову пеплом. Переживает крушение своих дедуктивных построений! Ладно, может, научится немного разбираться в людях. Пора уже, большой мальчик…

Докипала я в тридцать седьмом автобусе, который по коммерческим ценам, но без пересадок и лишних остановок вез меня прямо к «Орбите». И только когда вышла на нашей остановке, сообразила, что можно было ведь на метро доехать до новой станции…

Да, гастроном стал ещё лучше. И богаче. А наверху-то и вовсе «Rowenta» и прочий «Philips». Где бы только денег взять, чтобы все это купить? И тут же вспомнила Димкин рассказ вчера за завтраком. Действительно, психология нищего…

Анжелу по Алькиному описанию я узнала сразу. Действительно брюнетка, действительно натуральная. Высокая, с маленькой родинкой над левым глазом.

Я подошла деловым шагом. Ослепительно-профессионально улыбнулась.

— Здравствуйте, Анжела! Я старшая сестра Олега. Вам от него привет.

— Ой, вы, наверное, Асенька?! Здрасьте! Ой, извините, Ася Георгиевна…

«Асенька»? Оказывается, братец ко мне прилично относится. Или это читательница «Муму» от себя, из вежливости, такую формулировку придумала? И тут же смущение разыграла?

Да нет, вряд ли, у неё же все на лице написано. Димке бы понравилось, он любит, когда лицо живое, современных девчонок ни в грош не ставит, все свою любимую цитату твердит: «как эта глупая луна на этом глупом небосклоне»… Нет, правда, внешне девочка приятная. И что только мама в ней некультурного нашла? Молоденькая, миленькая. Глазки улыбаются… А «Муму»… Ничего, молодая, успеет ещё и «Трех мушкетеров» прочитать.

Я решила, что буду к ней хорошо относиться. Что бы мама ни говорила. На неё ни одна девчонка не угодит, как же, охотницы за сыночком, бесценным сокровищем…

— Анжела, а что у вас вкусненького найти можно?

На лице рядом с хорошим отношением возникла профессиональная гордость.

— Десертные вина у нас прекрасные! Не какие-нибудь виноматериалы, настоящие. Может, чуточку дорогие… Зато качество! Вот «Черный доктор», вот «Мадера».

— Я такой и не видела раньше!

— Пятилетней выдержки. Очень мягкая.

У этой «мягкой» медалей было побольше, чем у нашего некогда любимого генерального секретаря. Да и цена показалась мне менее кусачей, чем остальные.

— Беру!

Тут Анжела перешла на полушепот.

— А у Насти во фруктовом отделе есть отличные персики… Без пуха. «Нектарины» называются. Очень вкусные. И к вину хорошо подходят.

Я повернулась — но вместо фруктового отдела увидела аптечный киоск.

— Настю вижу — но, по-моему, это не совсем фруктовый отдел…

— Ой, так вы ж не туда смотрите! — засмеялась Анжела. — Фрукты левее! А это не Настя, это Света. Она новенькая. Раньше другая девочка работала, Рита. Но та после гибели мэра уволилась…

— Почему?

Анжела всплеснула руками:

— Так это же она ему нитроглицерин продала! Ну, а как убился он, решила, что подсунула ему что-то не то…

— Чушь какая-то!

— Так и мы все ей говорили. А она — «я его убила»… И прямо шестого заявление подала! Ну, сейчас желающих много, девятого уже Света вышла. Между прочим, с высшим образованием, фарминститут закончила!

— А почему она так решила — та, прежняя, Рита? Он что, принял и ему сразу плохо стало?

— Нет, конечно. Наоборот, по-моему. Зашел к нам пятого, за несколько минут до того, как «Время» началось… Вы не думайте, когда люди есть, мы в ящик не смотрим, но около восьми уже пусто…

Я посочувствовала:

— Ох и долгий же у вас рабочий день!

— И не говорите, Ася Георгиевна! Домой просто мертвая прихожу… Зато хоть платят прилично. Не то что в других местах. И потом, мы ведь по неделям работаем, неделю я — неделю Люба. Правда, когда у неё сессия, я её выручаю… Она умная, учится на журналистском факультете…

Самое время было пощупать её саму насчет умности, но тогда разговор совсем не туда уплыл бы. Надо быстренько возвращаться к теме.

— Так мы отвлеклись, что же Рита?

— А она уже закрывать собиралась. Но не каждый же день сам мэр приходит в магазин! Мы-то думали, им там все из спецраспределителя, а они сами и дороги в магазин не знают… Ну вот. Пришел он — и сразу к лотку. Нитроглицерин купил. А потом у Насти бутылочку минеральной львовской. Расплатился и сразу вышел.

— Так почему же Рита так беспокоится?

— А-а, так вы слушайте дальше! Он вышел, а мы сразу же к окнам выскочили… Сел Коваль в «Москвич» задрипанный…

— И уехал?

— Нет! Еще почти полчаса, а может, и сорок минут простоял. Только потом поехал.

— Значит, отсиделся. Легче ему стало…

— И мы ей точно так же говорили. Но Ритка наоборот… Что от минералки ему могло потом хуже стать, голова заболит или закружится, а она не предупредила…

— О чем?

— Ну, я не знаю. Кажется, что лучше не минеральной, а чем-нибудь другим запивать… В общем, уволилась Ритка. А жалко. Хорошая девка была. И в лекарствах разбиралась. И нам советовала, что когда… Жалко…

Я стояла и думала. Наверное, лучше бы помолчать, но девочка должна почувствовать, что сыграла в жизни какую-то важную роль.

— Анжела! То, что ты рассказала, невероятно важно. Это может невинных людей спасти от тюрьмы, а виновных — посадить…

Я прикусила язык. «А тебя саму — отправить на тот свет». Вздохнула, продолжила:

— Скажи, Анжела, а ты сможешь все это, если понадобится, повторить в милиции и в суде?

— Ух ты, вот это да! Конечно смогу! Ася Георгиевна, а в суд что надевают?

— Анжелочка, в суд одеваются красиво, но строго, а макияж — самый легкий.

— Ага… — Взгляд уплыл в стену, уже перебирает свой гардероб.

— Только вот что: пока что не звони направо и налево, как видела мэра. И девчонкам скажи. Есть люди, которым это может не понравиться.

Взгляд вернулся ко мне не сразу, постепенно стал серьезным, потом растерянным:

— А я уже всем рассказала, кому могла. И девчонки…

Я улыбнулась. А чего ещё от них можно было ожидать? Странно даже, что эта история не дошла до меня и до милиции неделю назад. Да, теперь уже поздновато осторожничать. Ну что ж, надо хоть перебить настроение, чтобы не оставлять её в страхе.

— Рассказала — и рассказала, теперь уж что. Но если все знакомые знают, тогда не так страшно… Ладно, спасибо тебе, Анжела, за вино… Да, чуть не забыла, Алька просил передать, что билеты на концерт он взял.

— Ой, классно как! Спасибо. Заходите, Ася Георгиевна. Я вам ещё что-нибудь хорошее оставлю. А персики возьмите. Они дешевле винограда базарного! А вку-усные…

Я распрощалась с новой Алькиной подругой, персики, как она советовала, все же купила. И вернулась в офис. Все-таки не на метро, а на том же тридцать седьмом. Медленнее, зато к автобусу и от автобуса немножко меньше пешком идти.

Я ехала и испытывала смешанные чувства. Как любит повторять Надежда Пална, смешанные чувства — это когда твоя свекровь в твоем «жигуле» падает с обрыва. Я радовалась, что сниму у Колесникова камень с души и он сможет снова поверить в свои дедуктивные способности. Я злилась, что Слону, сволочи, снова удастся вывернуться. Но Арсланов, выходит, ещё больший подлец, своего собственного человека не пожалел подставить под суд за взятку, лишь бы у Слона вырвать кусок, этот несчастный рынок. И мэра убил, гад!

Но ничего, никуда он не денется! Пока есть на свете женщины, которые все видят и все знают, этим сволочам жизни не будет!

После моего рассказа Дима подхватился как ужаленный. Чуть не заплясал. Меня на руки схватил, завертел по офису.

— Аська, золото мое рыжее! Да ты понимаешь, что ты сделала?!

Еще бы я не понимала! Он что, совсем меня за дуру держит?

Я высвободилась, подбоченилась:

— А ты понимаешь?

— А то!

— Не вижу знаков признательности!

— Сейчас бегу за бутылкой!

— Ха! — сказала я доцентским словечком. — Бутылку я и сама привезла!

— Ладно. Будет тебе другой знак признательности. А сейчас вот что: сгони Шварца…