Измена – билет в новую жизнь - Лена Ручей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через некоторое время Альберт повернулся на бок, ко мне лицом и шутливо потёрся носом об мой нос:
– Ну, что, танцующая Принцесса, не замёрзла ещё? – он ухватил меня за нижнюю губу своими твёрдыми губами, вызывая улыбку. Мы лежали поверх мохнатого пледа среди разбросанного белья, и я думала о том, как аккураттнее дойти до ванной, чтобы не запачкать вытекающим из меня эякулятом плед. Альберт, тем временем, просунул руку мне под талию и потянул к себе.
– Мне надо в душ, – упёрлась я ладонями ему в грудь и делая отчаянное лицо.
– Душ там же, где и у вас, только расположен зеркально, – отпустил он меня. Я боком сползла с кровати и посеменила к выходу. – Полотенца чистые на полке, а халат возле двери найдёшь. – Напутствовал он вдогонку.
После душа, закутанная в его махровый халат, вошла в комнату, и Альберт столкнувшись со мной в дверях, вскользь поцеловал и вышел. В ванной послышался шум льющейся воды, и я начала быстро одеваться, отыскивая разбросанное бельё. Когда шум в ванной стих, я, уже одетая, выходила на лестничную площадку.
– Ты, словно Золушка – бежишь, покидая дворец в полночь… – донёсся его укоризненный голос. – Останься.
Бежать я не могла. Ноги, словно превратились в желе и плохо слушались. Я вжалась в перила:
– Там дети… – вспомнила я веский повод уйти и продолжала упорно смотреть в пол, боясь встретить его чарующий взгляд.
– Дети сегодня с Натюшей, – приблизился он ко мне и, обжигая дыханием ухо, легко поднял на руки. – Я украл тебя и теперь ты до утра только моя… – Возле постели он в несколько движений стянул с меня всё, кроме чулок. – В платье ты Принцесса, а без него – богиня любви и красоты! – он сбросил с себя халат и я, чтобы не смотреть вниз, посмотрела в его почти чёрные из-за огромных зрачков глаза, – Обними меня, – распорядился он. Я послушно обвила его шею руками, а он подхватил меня за бёдра, и сел со мной на край кровати. Мне ничего не оставалось, как обвить его скрещенными ногами. Я почувствовала как подрагивает его горячая плоть касаясь моего живота. Альберт жадно, словно и не было только что нашей близости, приник к моим губам в глубоком нескончаемом поцелуе, перекатывая между пальцами упругие вершинки моей груди так, что вскоре я уже не смогла управлять собой, войдя в незнакомое ранее первобытное состояние ненасытной самки в период течки. Без мыслей, без стыда. Только чувства, страсть и трепетное желание принадлежать и подчиняться его требовательным ласкам.
Потом оказалось, что я запомнила сегодняшнюю ночь, почти в мельчайших подробностях, и недоумевала, что это всё происходило со мной. За два года брака с бывшим мужем, я даже представить себе не могла, что от близости может так сносить крышу.
Альберт, видя моё состояние, откинулся навзнич, позволяя мне неистово падать до желанной пронзающей боли и, в порывистом вдохе, взлетать ввысь. После моего судорожного пика и расслабления, следовали поцелуи и всё начиналось сначала.
Сквозь туман в голове проплывало недоумение: "Сколько в нём силы?" и "Разве такое возможно?"
Наконец, в безумной позе доведя до предела, он в кульминацию вошел со мной вместе. Я почувствовала как наши сердца пробили преграды, соединились и мы, бездыханные, улетели к тем звёздам, что мерцали над нами.
Я лежала на животе, распластавшись поперёк кровати, и не чувствовала своего тела. Альберт провёл ладонью по моим волосам:
– Тебя в душ отнести на ручках? – он коснулся губами моего уха.
– О, нет! – взвилась я, чувствуя, как внизу живота что-то предательски откликнулось на его прикосновение, и по телу прокатилась волна. – Отодвинься от меня. Я сегодня больше не танцую.
Он, раскатисто хохоча, откинулся на спину, и взгромоздил меня сверху. Я упёрлась ладонями ему в грудь, изо всех сил сопротивляясь и уворачивалась от поцелуя. Тогда он перекатил меня на спину и, прижав мои руки в позе "сдаюсь" нежно, мелкими поцелуями, начал трогать мои сомкнутые губы, пока я не расслабилась и не впустила его подвижный язык…
Пока Альберт был в душе, я не стала одеваться, просто сгребла свои вещи и в халате спустилась на цыпочках вниз. Благо двери не скрипели, и я смогла почти бесшумно вернуться в свою комнату. Укладываясь в постель, посмотрела на часы: волшебная, наполненная невероятными ощущениями и эмоциями ночь закончилась, уступая место новому, первому в этом году, дню.
Пробуждение было не из лёгких. Казалось, что по мне ночью прошёл гусеничный трактор, а голову наполнили чем-то вязким и тяжёлым, но в голосе Элины угадывались жалобные нотки, и я встала. Достала её из кроватки и, по привычке, коснулась лобика губами. Сразу проснулась, почувствовав, что головка горячая.
Напугалась. Нашла градусник, померила температуру: 38.1.
Раздела, чтобы поменять памперс, и заметила сыпь в паховой зоне и на животе. Чтобы успокоить, дала грудь, соображая, что делать и с чем может быть связана температура. Дети пока ни разу не болели, поэтому я запаниковала. Элина кушала, но было заметно, что беспокоится.
Проснулся Егор, и я мысленно обратилась к Натюше, чтобы пришла и помогла мне.
В силу мысли я не верила, но, с удивлением, услышала шаги и стук за дверью.
– Натюша, заходи! – откликнулась я.
– Доброе утро! Что это детвора так кричит с утра? – спросила она, потягиваясь.
– Натюша, недоброе… У Элины температура и сыпь. Я не знаю, что делать…
– Вот это да… Что делать? Надо звонить Татьяне Владимировне. – Натюша сокрушённо покачала головой.
– А не рано? Праздник ведь. Она ещё спит, наверно, – засомневалась я.
– Позвонишь и узнаешь, – настаивала она.
Элина покушала, но продолжала капризничать. Егорка тоже не спал, но жизнерадостно улыбался.
Я позвонила врачу, она ответила, но не сразу. Оказалось, что Татьяна Владимировна уехала к детям в другой город и вернётся не раньше, чем через неделю. Я попросила совета, пересказывая симптомы, но та ответила, что по телефону лечить ребёнка нельзя, и посоветовала вызвать скорую, пояснив, что в праздничный день врача из поликлиники можем ждать долго.
