Банк хранящий смерть - Дэвид Дикинсон

— Фрэнсис, — сказала леди Люси решительно. Среди ее родни, столь многочисленной, что, как заметил однажды Пауэрскорт, все эти люди могли бы составить население какого-нибудь захудалого городишки в дни накануне Билля о реформе, было немало военных. Возможно, чувство долга передается из поколения в поколение. — Я понимаю, что это ужасно, но выхода нет. Мы должны немедленно вернуться в Лондон. В любом случае я хочу поскорее увидеть детей. И ведь речь идет всего о нескольких днях, — она героически улыбнулась мужу.

Шомберг Макдоннел тем временем почти справился со своей рыбой.

— Могу я задать вам два вопроса, Макдоннел? — задумчиво спросил Пауэрскорт. — Конечно, я приду вам на выручку. Но как думает Доминик Кнокс, что может произойти, если он не отыщет эти винтовки?

Макдоннел отхлебнул кофе.

— Этот Доминик Кнокс весьма скрытная натура, — начал он.

«Владыка небесный, — подумал Пауэрскорт. — Поистине макиавеллевским умом должен обладать этот господин, чтобы Макдоннел считал его скрытным!»

— Мы не можем отменить парад. Мистер Кнокс предложил два способа обезопасить королеву: один — объявить о ее болезни, тогда она не поедет по улицам Лондона, а появится лишь на благодарственном молебне в соборе Святого Павла.

— А другой? — поинтересовался Пауэрскорт в восхищении.

— Подготовить двойника — пожилую даму такой же комплекции, одетую так же как Ее Величество, которая бы и выехала из Букингемского дворца для участия в параде.

Пауэрскорту на миг показалось, что Макдоннел сожалеет, что столь блестящая идея не пришла в голову ему самому.

— Все же это рискованно, — заметил он. — Что, если эту даму застрелят, и весь мир решит, что она-то и была королева?

— Зато королева останется в живых, — холодно возразил Макдоннел. — Вы сказали, что у вас два вопроса, лорд Пауэрскорт. Какой же второй? — Ясно было, что он уже торопился откланяться.

— Вы сказали, что привезли с собой в Брайтон три письма. Вот я и подумал, а не было ли их на самом деле четыре?

— И какое же было четвертое? — поинтересовался Макдоннел, укрывшись за внушительных размеров тостом с маслом.

— Думаю, первый абзац, содержащий поздравления по случаю спасения леди Люси, был заменен на соболезнования в постигшей нас неудаче. Но, полагаю, второй абзац, призывающий меня вернуться в Лондон, остался без изменений. Верно?

Шомберг Макдоннел, личный секретарь премьер-министра, доверенное лицо и соратник самого влиятельного человека Великобритании, рассмеялся.

— Боюсь, вы совершенно правы, лорд Пауэрскорт. Сегодня рано утром я первым делом разорвал то письмо на мелкие кусочки.

Пауэрскорт улыбнулся.

— Тогда нам лучше поспешить с отъездом.

У выхода из ресторана их радостно приветствовал Джо Харди. Он обнял леди Люси и горячо потряс руку Пауэрскорта.

— Просто хотел сказать вам, лорд Пауэрскорт, что я всегда в вашем распоряжении, если вы снова задумаете устроить какой-нибудь пожар. Пороховой заговор, повторение Великого лондонского пожара, поджог здания парламента — я всегда к вашим услугам. Это была лучшая ночь в моей жизни!

Доменик Кнокс расхаживал по кабинету, из окна которого был виден пост конногвардейцев.

Это был невысокий жилистый мужчина лет сорока. Но сегодня, подумал Пауэрскорт, ему можно было дать и все пятьдесят. Казалось, он не спал уже несколько недель кряду.

— Слава Богу, вы пришли, лорд Пауэрскорт! Я уже боялся, что будет слишком поздно. — Кнокс мрачно посмотрел в окно. Парк был полон людей, специально приехавших в Лондон посмотреть на юбилейные торжества, а пока они не начались, можно было полюбоваться на солдат, прибывших со всех краев света и расположившихся на солнышке в парке Сент-Джеймс.

— Не думаю, чтобы было слишком поздно, — возразил Пауэрскорт, опускаясь на стул у дальнего края огромного стола Кнокса. — Макдоннел сообщил мне, что у вас возникли какие-то проблемы с винтовками.

— У меня две проблемы, лорд Пауэрскорт, — отвечал Кнокс, испытывая облегчение от того, что может поделиться своими трудностями с коллегой-профессионалом. — Первая — это, конечно, винтовки. Вы лучше, чем кто-либо другой, помните, что два гроба, в которых спрятали оружие, были закопаны в могиле Томаса Карью, к югу от Грейстонса, а еще два — потеснили Марту О'Дрисколл на кладбище в горах Уиклоу. За обоими местами сразу же после вашего отъезда было установлено наблюдение. Один из гробов мы открыли через день, после того как вы их обнаружили, и нашли там четыре маузера самой последней модели.

Кнокс замолчал и переложил какие-то бумаги на столе. Пауэрскорт ждал.

— Два гроба по-прежнему в могиле Томаса Карью. Но из тех, что оставались у Марты О'Дрисколл, один исчез. Таким образом, четыре новехоньких винтовки покинули горы Уиклоу и скрылись в неизвестном направлении. Мы обнаружили это лишь два дня назад, когда вы были в Брайтоне.

— Боже! — сказал Пауэрскорт. — Помните, я говорил вам, что на самом деле не видел, как прятали винтовки? Я только обнаружил, что земля на могиле была только что перекопана. Они ведь могли положить один гроб к Марте О'Дрисколл, а другой куда-нибудь еще.

Кнокс мрачно кивнул.

— Конечно, я помню об этом, лорд Пауэрскорт. Мы проверили могилу на следующий же день и обнаружили три гроба, один — вдовы О'Дрисколл, а два других — те, что приплыли из-за моря. Мы открыли один из них и нашли там четыре винтовки.

— Я полагаю, что с тех пор вы следили за могилой?

— Само собой. — Кнокс остановился, чтобы прихлопнуть муху, которая ползла по столу, пытаясь добраться до секретных материалов. — Не знаю, как они ухитрились прошмыгнуть мимо нас! Возможно, наши люди проявили беспечность или заснули. Так или иначе, один гроб исчез. И проблема вот в чем, лорд Пауэрскорт. Майкл Бирн, человек, который, по моему мнению, стоит за всем этим заговором, посылал своих связных в Лондон. Мы выследили трех молодых женщин. Конечно, у каждой из них были вполне законные мотивы для приезда. Все они направлялись в дом одного учителя-ирландца. Я думал, что Бирн пытается провезти в Лондон одну или две винтовки. Конечно, по частям в разобранном виде, чтобы потом собрать их на месте. Но — нет. Все, что они привезли тому учителю, — это бутылка виски Джеймсона, две банки домашнего варенья и изрядное количество превосходного ирландского картофельного хлеба.

— Итак, вы решили, что они были подставными утками, задача которых — сбить вас со следа?

— Именно так, лорд Пауэрскорт. — Кнокс подошел к окну и решительно закрыл его. — Помните Веллингтона перед Ватерлоо, как он размышлял, с какой стороны будут наступать полки Наполеона? Он думал, что Корсиканец поведет войска в обход его фланга и попытается отрезать его от моря. Но вышло иначе: Наполеон направил свои части как раз между армиями Веллингтона и Блюхера. Когда Веллингтон узнал на балу у герцогини Ричмондской в Брюсселе, что Наполеон совершил неожиданный маневр, то воскликнул: «Наполеон надул меня!» Вот и я чувствую, что меня надули. И надул меня Майкл Бирн.

— Но в конце концов Веллингтон победил, не так ли? — напомнил с улыбкой Пауэрскорт. Он посмотрел на большую гравюру на стене, на которой был изображен предыдущий юбилей королевы Виктории — десятилетней давности. Толпы верноподданных граждан запрудили улицы. Гирлянды и транспаранты были вывешены по всему пути ее следования — на фонарях и между зданиями. Карета торжественно везла по улицам маленькую женщину. Пауэрскорт всмотрелся в окна домов, расположенных по пути следования процессии. Не укрылся ли в одном из них злоумышленник, прячущийся за занавесками в ожидании своего часа и нет ли с ним немецкой винтовки — самого смертоносного оружия в мире, выстрел которого может оборвать царствование императрицы в момент его кульминации?

— Винтовки, — произнес он внезапно. — Они что, забрали винтовки, а гроб оставили в могиле, или они увезли гроб вместе с содержимым?

— Они вывезли этот чертов гроб целиком, — ответил Кнокс, — там осталось теперь только два. Вы считаете, это — важное обстоятельство, милорд?

— Не уверен. — Мозг Пауэрскорта лихорадочно работал. — Знаете, я все время спрашивал себя, зачем они засунули винтовки в гробы. На первый взгляд, казалось бы, это вполне удобный способ их спрятать — под покровом ночи закопать ружья в невызывающих подозрения ирландских могилах, и дело с концом. Конечно, для покойников — некоторое неудобство, зато тайник вполне надежный. Но что, если это была не единственная причина? Что, если были еще и другие?

Пауэрскорт замолчал. Доминик Кнокс тоже ничего не говорил. Секунд двадцать царило полное молчание. Окно было закрыто, и в кабинет почти не проникал радостный уличный шум. Еще одна муха пустилась на разведку по столу Кнокса.