Тропа длиною в жизнь - Олег Микулов

Бесшумно встала с лежанки, бесшумно скользнула в угол, где стоят его копья. Она женщина, но управляться с оружием умеет не хуже мужчины-охотника. Взяла любимое, ни разу не подводившее в лесу. Храпи-храпи. Вот сейчас…

От занесенного копья полыхнуло светом и жаром, страшная судорога пронзила ее тело, неведомая сила отбросила назад, на свою лежанку… Она лежала на спине, слыша, как ворочаетсяДад. Спокойно, словно ничего не случилось, заговорил он:

– И не старайся. Они всесильны, против них не устоит никто. Твоя мать оказалась дурой. И тебя подвела. Ты бы могла стать еще сильнее, чем я. Ладно, все еще поправимо; только дурой не будь. Спи. Повернулся на другой бок и захрапел.)

– …Все пыталась: и убить его, и бежать… Все бесполезно. Говорю тебе: ты и представить не можешь всей его силы…

(Она попыталась бежать сразу, как только Дад ушел на встречу со своими Хозяевами-Покровителями. Вначале все шло хорошо: перебралась через поток там, где переправа наведена, обогнула гору и по распадку углубилась в лес. Итут… Она не сразу поняла, что кружит. А когда в третий раз увидела знакомый пень – оголенный с одной стороны, с расщепленным верхом, – пришла в недоумение: как же так? Места-то еще знакомые, и тропа намечена верно: вначале вон до той раздвоенной сосны, потом на три валуна, впереди покажется скала, от горы отставшая, а

там… А там в четвертый раз показался проклятущий пень. И в пятый. И в шестой. И так – до самого заката.

А на закате послышался вой. Тягучий, надрывный, похожий и не похожий на обычный гон. Три волка вышли из чащи прямо на нее, три могучих зверя, два выступали чуть поодаль, а один, самый крупный и совершенно черный – впереди. И не страх смерти – иной, неземной ужас охватил ее при виде этих жутких посланцев Властителей. Мада знала, для чего они здесь, и понимала, что сопротивляться бесполезно. И диковинные звери повели ее – двое по бокам, а черный впереди. Назад повели. К Хозяину. К Даду.)

– …Но это еще не все. Самое страшное потом началось…

(«Самое страшное»?Да что же может быть страшнее?)

– …Дад встретил меня у входа и ничего не сказал, только усмехнулся. А наутро сам начал разговор.«Ты видишь теперь, какова моя сила? А я ведь Им даже не Посвящен изначально, только принес жертву и дал обет – посвятить Им свою плоть и кровь. Так вот…»

Я оцепенела под его взглядом, пальцем не могла шевельнуть. А он глаз не отводит и медленно так, слово за словом:

«Ты должна… понимаешь? ДОЛЖНА помочь мне исполнить обет».

Я только и вымолвила: «Как?» —а он и говорит: «Родишь ребенка для того, чтобы посвятить его Им».

«Но кто будет моим мужем?»

«Я».

Аймик и сам словно оцепенел:

– И ты…

– Я догадалась, меня словно озарило. Понимаешь… Наши Тотемы, наши Первопредки… Они Устроители Мира, они нас всему научили и дали нам Законы… Ведь так?

Аймик молча кивнул. Он столько раз рассказывал об этом Дангору, и Мада слушала…

– Ну вот. Они скрепляют Мир, и нас друг с другом соединяют. А тот, кто служит Тем, Другим, должен порвать эти связи. Чем хуже для Закона, тем лучше для Тех… И тем большую силу он получит. Только я и другое поняла: от этого можно отказаться! И никто не заставит, ни Дад, ни его Хозяева. И меня вдруг отпустило. Я могла снова двигаться и говорить, что хочу. И сказала ему: «НЕТ! И знай: посмеешь меня коснуться, все равно не будет тебе ребенка. Клянусь Великим Тотемом, клянусь Предками – покровителями нашего Рода, – я сама уйду тогда на Ледяную Тропу. Сама. Не уследишь, и все твои помощники не уследят…» Ты знаешь, Аймик… ОН ИСПУГАЛСЯ! Я видела, что он испугался, хоть и трясется от злобы. И я поняла, что победила.

Несколько дней я жила одна и радовалась: проклятый убрался к своим Хозяевам. Думала: навсегда, быть может? И меня в покое оставит? Так нет же. Появился вроде бы чем-то довольный. Прежде всего еды потребовал, – видно, постился все дни. Пожрал, а потом и говорит: «Хорошо! Будет тебе муж-инородец, раз уж родной отец тебе не люб. Сам к нам пожалует, в эту же зиму – мои Покровители позаботятся. Но тогда смотри!»

Вот так ты и появился у нас, – грустно закончила Мада. – А что мне оставалось делать? Откажись я – ты бы и дня не прожил. Решила: будь что будет. Потом все мужу расскажу, может, и придумаем вдвоем, как спастись… Давно хотела все рассказать, да вот откладывала, откладывала… Спасибо, ты сам надумал.

Аймик что есть силы ударил кулаком по поверхности камня и даже не почувствовал боли.

– Хорошо, – процедил он сквозь зубы. – Я убью его! Скажи, откуда он взялся, этот… Ведь он сам тебе сказал, что не посвящен изначально своим… своей нечисти. Какому проклятому Роду он принадлежит? Мада опустила голову и еле слышно произнесла: – Роду Сайги…

4

Аймик чувствовал, как ледяные мурашки волнами пробегают от кончиков пальцев к плечам и обратно; немеют руки, подкашиваются колени… Он бессмысленно озирался вокруг, словно ожидая, что вот-вот, прямо сейчас, разразится что-то ужасное. Громовая стрела ударит

и испепелит их на месте… Или вновь, как когда-то, вдруг угаснет день и настанет Дневная Ночь. Только уже навсегда…

(Закон Крови… Великие Духи, ЗАКОН КРОВИ НАРУШЕН! И значит, его жена… СЫН… Да, она же сказала: «Чем хуже для Закона, тем лучше для Тех…»)

По-видимому, его лицо было достаточно красноречиво.

– Я так и знала! – Мада всплеснула руками и посмотрела на Аймика с такой горечью, что у него, невзирая на все услышанное, сердце защемило от жалости к этой женщине, которую он, ничего не подозревая, согласился назвать своей женой, которая принесла ему сына. Первого. Единственного.

– Так и знала! Теперь ты не только меня возненавидишь, ты и от сына отвернешься. Как же! Ведь он – нечистый; у него дурная кровь! А я… Мне все равно, чистый он или нет, я его люблю и не хочу, не хочу…

Она заплакала – эта молчаливая, неулыбчивая и уж тем более никогда не плачущая женщина. Вначале она еще пыталась что-то проговорить сквозь первые слезы, но они лились неудержимо; спустя какие-то мгновения рыдала взахлеб, тело ее сотрясалось. Мада не опустилась даже – упала лицом вниз прямо на речную гальку, и Аймик, глядя на вздрагивающие плечи, с ужасом заметил, как из-под рук, прикрывающих ее лицо, по камням потекла тонкая струйка крови.

Это вывело его из оцепенения. Опустившись наземь рядом с женой, Аймик сделал то, чего уже давным-давно и не пытался делать: приобняв за плечи, попытался притянуть к себе. Резко дернувшись, Мада взвизгнула: