Миллиардеры. История крупнейших финансовых династий - Гжегож Яшуньский

Вранье Риббентропа нас не удивляет. Труднее попять, как могли верить ему все эти джонсы, лотианы, галифаксы и чемберлены? Верили потому, что хотели верить…

Обходя имена многих известных «умиротворителей», хотим все же на минутку остановиться на особе Джеффри Доусона, который почти тридцать лет (1912-1941) – правда, с коротким перерывом – был главным редактором лондонской «Таймс». Эта газета пользовалась тогда огромным авторитетом и, хотя была частной собственностью (принадлежала династии Асторов), все же считалась не только в Англии, но и за ее пределами неофициальным органом правительства. В тридцатые годы «Таймс», возглавляемая Доусоном, решительно выступала за политику «умиротворения», в значительной мере формируя и популяризируя ее.

Среди многочисленных статей в «Таймс», призывавших к соглашению с Гитлером, назовем только две. Так, 7 сентября 1938 года, то есть всего за несколько недель до позорной мюнхенской сделки, Доусон написал редакционную статью, в которой требовал передать Судеты гитлеровской Германии. Разумеется, Гитлер мог истолковать эту статью только как поощрение к более сильному нажиму на Чехословакию. Затем, уже весной 1939 года, когда Англия с большим опозданием выступила в качестве гаранта Польши, тот же Джеффри Доусон выступил со статьей, в которой всячески преуменьшал значение этой гарантии. Цитированный выше Роуз пишет по этому поводу:

«Трудно удивляться тому, что Гитлер догадался (после статьи в «Таймс»), что мы не сдержим данного Польше слова».

Заметим, что в тридцатых годах Роуз был адъюнктом в знаменитом оксфордском «Олл соулс колледж» (“АН Souls College”), который стал местом встреч сторонников «умиротворения». В своей уже цитированной книге, изданной в 1961 году, Роуз, этот историк и поэт, безжалостно разделался с соглашателями, которых он прямо обвинил в политической слепоте. О Доусоне он пишет так:

«Он ничего не понимал в истории Европы, не разбирался в истории Германии, не знал ни одного немецкого слова, понятия не имел о немецком образе мышления. Однако он использовал все свое влияние – а оно было огромно – для подрыва Версальского договора и для выступлений в пользу Германии».

Наряду с указанным оксфордским колледжем другим центром сторонников соглашения с Гитлером был Кливден. И нам пора вернуться к Асторам.

Иван Майский, один из выдающихся советских дипломатов, в тридцатые годы был послом СССР в Лондоне. В своей книге «Воспоминания советского дипломата»[27] он отводит немалое место лорду Астору, его жене Нэнси Астор и их имению в Кливдене. Майский сообщает, что в 1931 году леди Астор вместе с Бернардом Шоу совершила поездку в Москву и даже виделась со Сталиным. На этом основании она считала себя «другом» Советского Союза и потому не раз приглашала посла И. Майского на свои знаменитые приемы.

Слева направо: Эми Джонсон – американская авиатриса, Чарли Чаплин, Нэнси Астор и Бернард Шоу в гостях у леди Астор. 1931 год

«Потом положение изменилось, – пишет И. Майский. – Чем ближе надвигалась Вторая мировая война, тем реакционнее становилось настроение Асторов. С приходом в мае 1937 года к власти Чемберлена окончательно сложилась “кливденская клика”, и салон леди Астор превратился в главный штаб антисоветских интриг и “умиротворения” Гитлера и Муссолини…»

По словам Майского, «в доме Асторов царили начала матриархата». Господствующей фигурой здесь была леди Нэнси Астор. Американка по происхождению, она после неудачного замужества и развода в Соединенных Штатах переселилась в Англию и здесь вновь вышла замуж за второго лорда Астора. В 1910-1919 годах Уолдорф Астор был членом палаты общин от города-графства Плимут. Когда он в 1919 году получил титул лорда и перешел в палату лордов, энергичная леди Нэнси выдвинула свою кандидатуру на его место в палату общин, выиграла избирательную кампанию и стала первой женщиной-депутатом этой палаты (разумеется, от Консервативной партии). Свой мандат она сохраняла до 1945 года. В палате общин леди Нэнси отличалась своими эксцентричными выступлениями.

Все это не имело бы большого значения, если бы не существовало «кливденекой клики». Поэтому снова обратимся к Ивану Майскому, который пишет о леди Нэнси Астор:

«Обычно в ее роскошном имении Кливден, под Лондоном, где она пыталась имитировать Версаль, встречались такие люди, как Невилл Чемберлен, лорд Галифакс, Сэмюэль Хор, Саймон, Кингсли Вуд, Лотиан, Том Джонс, Эрнст Браун и др. Особенно крупную роль играл здесь редактор “Таймс” Джеффри Доусон, являвшийся чем-то вроде идеологического вождя всей этой клики.

Человек крайне реакционный, религиозно настроенный, не имевший реального представления ни об Европе, ни, в частности, о Германии, Доусон преклонялся перед силой и, считая гитлеровскую Германию решающей мощью на континенте Европы, проповедовал самое беззастенчивое “умиротворение” нацистского диктатора. Влияние Доусона было настолько велико, что премьер-министры того времени – Макдональд, Болдуин, Чемберлен – обсуждали с редактором “Таймс” министерские назначения».

«Все эти печальной памяти герои недавнего прошлого, – продолжает Майский, – регулярно встречались в салоне леди Астор, пили, ели, развлекались, обменивались мнениями и намечали планы ближайших действий. Нередко между двумя партиями гольфа решались важнейшие государственные вопросы. Чем ближе надвигалась война, тем активнее становился Кливден. Салон леди Астор превратился в главную цитадель врагов Советского Союза и друзей англо-германского сближения. Отсюда шла наиболее энергичная пропаганда концепции “западной безопасности”; здесь смаковались картины советско-германского взаимоистребления, на осуществление которого и делали ставку завсегдатаи Кливдена. Салон леди Астор имел сильнейшее влияние на назначение министров, на формирование правительств и на определение политической линии этих правительств. Приход к власти Невилла Чемберлена ознаменовал собой усиление “кливденской клики”, что рождало в руководящих кругах Советского Союза лишь самые тревожные опасения. Ждать пришлось недолго».

Не преувеличивает ли советский посол? Неужели влияние Асторов и «кливденской клики» на британскую политику было действительно так велико? Ответы на эти вопросы мы находим в воспоминаниях английских государственных деятелей тридцатых годов (пожалуй, ни в одной стране не пишут и не публикуют столько воспоминаний, как в Великобритании) и в книгах, посвященных новейшей истории. В зависимости от своих политических взглядов и темперамента их авторы по-разному трактуют те или иные события, но в отношении зловещей роли салона леди Астор среди них царит единодушие.