Деревянный ключ - Тони Барлам

— В некотором смысле — да, — засмеялся Ааро, — но не совсем. То, что ты видела, произошло не взаправду, а только в твоей голове. Магия моей музыки заключается в том, что с ее помощью можно заставить людей увидеть или почувствовать что угодно. Например, что они стали втрое сильнее, понимаешь? Люди вообще способны на гораздо большее, чем им кажется.

— Но как ты это делаешь?

— Я просто начинаю о чем-то крепко думать — и играю свои мысли. Все получается само собой.

— Просто… — Девушка закусила губу и глубоко задумалась. — Нет, боюсь, не получится.

— Но почему?

— Во-первых, ты для них чужак. Они любят и почитают тебя за то, что ты защищаешь их и лечишь, но ты все равно египтянин, а египтян они боятся. Особенно этой вашей магии.

— Моя магия — не египетская.

— Им все едино. Во-вторых, свою музыку ты думаешь все же на своем языке, а не на нашем, наверное?

— Нет, это совсем особый язык. Он не требует слов и управляет чувствами.

— Вот видишь! Вера невозможна без толики боязни. А музыка — даже твоя — страшной быть не может, если она без слов. К тому же ты слишком добр, мой возлюбленный. Ты ведь не сможешь заставить людей слушать твою музыку насильно, правда?

— Да, они должны сами захотеть. Иначе ничего не получится. — Ааро нахмурился. — Наверное, возможно сыграть и страшное, но я навряд ли сумею сыграть то, чего во мне нет. Страх…

— Страх, как и яд кобры, может быть полезен. Вот я — боюсь тебя потерять, боюсь огорчить, обидеть…

— Надо же, я только сейчас начинаю постигать, отчего у моего прадеда ничего не получилось с Эхнатоном!

— С кем?

— Ты слишком молода, чтобы знать, а память об этом фараоне приказано было стереть. Он был женат на хурритской принцессе. Мой прадед прибыл из Миттани вместе с нею в качестве личного врача. Поскольку фараон был чрезвычайно болезненным, мой дед лечил его. В частности — музыкой. И внушил ему… Впрочем, теперь неважно… Мне пришла в голову мысль. Что, если нам сделать такого пророка, которому твои сородичи поверят?

— Ты разумеешь — породить? Но для этого ты должен будешь взять меня в жены!

— Я с радостью женюсь на тебе, но сейчас я говорю о другом. Нам ведь нужен необычный, волшебный ребенок. Сделать — значит создать.

— Создать? Из чего?

— Да из чего угодно! Хоть из вон того полена. — Ааро поднялся на ноги и поставил стоймя валявшийся рядом кедровый каток. — Дай-ка мне свой платок!..

— Почему выбрал? Наверное, во-первых, потому, что они были народом Мириам. Во-вторых, будучи угнетенными и униженными, они оказались восприимчивее прочих к вере в Бога любви и мира. Как и первые христиане — рабы и пауперы — к вере в страдающего за них Бога.

— И что же дальше?

— А дальше произошло то же, что и с ноцаром Йеошуа. Народ, уверовавший в свою силу, возжелал себе более понятного — зримого бога. Ааро пошел на компромисс и сделал изображение…

— Золотого тельца?

— …нет, золотого круга — символа Атона. Впоследствии из-за неспособности найти логичное объяснение этому символу, а может, и нарочно, золотой круг — egul ha-zahav — превратили в золотого тельца — egel ha-zahav, всего-то одна буква, а смысл поменялся на противоположный, понятный недавним язычникам и негативный. Но народ не готов был принять абстрактное божество даже в таком виде. Ноцар же, ощущавший желания народа куда острее, чем Ааро, восстал против своего создателя, разрушил золотой круг и сделал вместо него другого идола — Медного змея — Нехуштана. Этот идол, кстати, потом стоял в Первом Храме вплоть до его разрушения. Произошло это, вероятно, тогда, когда евреи пришли в Мидиан и тамошний первосвященник Йетер захотел обратить их в свою веру. Чувствуя в Мосе огромную силу, Йетер обласкал его, женил на своей дочери и сделал все, чтобы физически отдалить от него Ааро. Мириам, которая всегда неотлучно находилась рядом с ноцаром, пыталась воспрепятствовать этому, но в итоге была заключена под стражу. Все более подпадая под влияние Йетера и настроения толпы, ноцар-диктатор легко убедил народ в том, что Сущий — это бог мидианитян, и провозгласил захватнический поход на Ханаан. Ааро с сыновьями и преданными ему левитами попробовал уничтожить свое творение, но потерпел поражение и был убит. Мириам вскоре скончалась, а без энергетической связи с обоими, так сказать, родителями ноцар тоже долго просуществовать не мог. Когда же он умер, то через короткое время, естественно, превратился в то, из чего был сделан. Обнаружив это, растерянные старейшины сообщили народу, что место своего захоронения Мосе приказал держать в тайне, а сами уложили странные останки вождя в специальный ковчег, сделанный на манер египетских, и понесли его дальше с собой, запретив простецам под страхом смерти даже прикасаться к нему. Видимо, народ все же инстинктивно ощущал нечеловеческую природу Мосе и боялся его, и оттого траур по вождю был не таким глубоким, как по Ааро и Мириам. По той же причине впоследствии была выдумана всем известная легенда про Моисея — косноязычного воспитанника фараоновой дочери — сказочная и путаная, но, по крайней мере, понятная и человечная история о рождении, жизни и смерти. По счастью, избранный преемником Моисея Йеошуа Бин Нун — великий воитель Иисус Навин — сохранил пиетет перед Ааро, а потому данные Мессией заповеди закрепились в иудаизме и сделались его незыблемой моральной основой. Несмотря на то что имя Атона было тщательно стерто из памяти народа теми, кому нужна была религия, более подходящая на роль государственной, а левитов — последователей Ааро — оттеснили на второстепенные позиции, в Храме благодаря им появились маленькие золотые кружки — символы Атона, которые использовались как особые храмовые деньги.{67}

— Так вот в чем, оказывается, причина традиционной привязанности евреев к маленьким золотым кружочкам!

— Возможно, именно в этом. Итак, левиты сохранили в веках кусок священного дерева и полотно, а также и магическую музыку, устно передавая ее втайне из поколения в поколения, пока не придумали способа ее записать, и всю эту историю, что я тебе сейчас рассказываю. Атон-Адонай же совершенно вернулся в иудаизм только после утраты евреями своей государственности и завоеваний — иными словами, когда еврейские пророки осознали всю тщету строительства земных царств и устремились мыслию к возведению царства духовного. Ведь Богу не нужны посредники для общения с людьми, как не нужны храмы, жертвы и вся эта мишура. Он создавал себе не рабов, иначе зачем бы создавал их по своему образу и подобию? Да и вообще — зачем высшему существу нужны униженные рабы? Как верно заметил пророк Исайя, Бог нам не хозяин, но партнер. Ведь Он не навязывался людям, а предложил им союз, условия которого следует понимать так: Я буду твоим Богом, если ты не убьешь, не украдешь, не возжелаешь чужого и далее по известному списку.

— Надо же! Все это ужасно занимательно и необычно, хотя я так и не уловила связи…

— Ах да, я же забыл сказать главное! Самка осла по-древнееврейски называется атон.

Пророк — Волшебнику.

Кабан встал на след.

Немедленно заройте все желуди.

Аист прилетит завтра в восемь.

Всю дорогу Рудольф бежал стремглав, отпугивая неожиданно наскакивающие на него из мрака деревья хилым светом фонарика. Лишь за сотню шагов до амбара перешел на скорый шаг и попытался успокоить истерически колотящееся о грудину сердце. Кое-как сладив с дыханием, погасил издыхающий фонарь и порадовался тому, что в темноте собеседники не увидят хотя бы так некстати разыгравшийся нервный тик левого глаза. Предупредительно кашлянул под дверью, выстучал условленный сигнал.

— Кто там? — донесся ернический голос Беэра.

— Конь блед, — раздраженно ответил Рудольф, входя. И конечно же зацепился за чертов порог и растянулся на полу.

— Осторожнее, Ванечка, там порожек! — пропел язвительный женский голосок по-русски.

«Ничего, птичка, сейчас ты у меня по-другому запоешь!» — утешил себя Рудольф, ощупью отыскал дверь и уселся, прислонясь к ней спиной.

— Как делишки? — Игривый тон давался ему с величайшим трудом. — Мы пришли к согласию?

— Пришли, пришли, — ответил ворчливо Роу. — Но у нас есть несколько организационных вопросов. Скажите, герр Рудольф, у вас хороший слух?

— Ну, вас слышу неплохо, а что?

— Я имею в виду — музыкальный.

— Как вам сказать… Если использовать русскую идиому, медведь на ухо мне не наступал…

— А жаль, — донеслось рычание медведя сверху.

— … Но какой-то среднего размера зверь на нем все же потоптался, — игнорировав укол, признался Рудольф. — А вы хотели предложить мне спеть с вами хором в романтической обстановке?