Любовь - Макс Каменски

Леонард завернул за угол и наткнулся на шедший ему навстречу патруль.

– Стой! – скомандовал один из трёх воинов, хватаясь за эфес меча.

Первый Секретарь примирительно поднял руки.

– Не горячитесь, бравые воины! Я не желаю зла, и люблю Республику, – проговорил он мягким голосом.

– Ага, слышали мы такие байки! – забурчал другой вояка с алебардой в руке. – Потом проблем от вас, патриотов…

– Да и капюшон на голове тугой такой, – подключился третий.

– Что вы, что вы! Я мирный гражданин. Могу подтвердить сие вот этим, – Леонард протянул вперёд руку и раскрыл ладонь. Стражники сначала отшатнулись, но затем разглядели в руке старика блестящие камни и успокоились.

– Что думаете, парни? – засомневался первый, глава патруля.

– Мне кажется, почтенный гражданин не врёт, – пожал плечами второй.

– Достойный сын Умрада, – кивнул третий.

На том и разошлись. Это был третий патруль на пути Леонарда. Первые два обошлись обесценившимися золотыми кругляшами, в Верхнем городе, – там правила поведения были менее жёсткими, следовательно, и приставать к жителям можно было по ограниченным основаниям. А вот в Нижнем городе на улицу обычные граждане совали нос редко, а официальные лица – только в сопровождении стражи или даже темных ангелов. Здесь спрос с путников был куда более дорогим.

Леонард поморщился. Республика прогнила в первую очередь в умах, а не в институтах. Извращённый Сенат и его гноящиеся структуры – не более чем отражение нашего состояния. Эти стражники даже перед лицом врага торгуют родиной. Ведь сегодня они взяли рубины от незнакомца, а завтра незнакомец заберёт их жизни.

Однако Первый Секретарь продолжал беспокоиться. Рубинов на стражей ему хватит, ожидать особо идейных среди вояк не приходилось. Леонард боялся слежки, а также темных ангелов, но патрон обещал, что всё будет нормально: его люди должны незримо сопровождать Леонарда.

Петляя среди улиц, Леонард в очередной раз убедился в страшной разрухе, обрушившейся на город: большое количество домов превратилось в руины, остальные носили на себе следы сражений и грабежа. Людей на улицах видно не было, домашних животных – то же. В воздухе стояла тишина и удушливый запах гари и жареного мяса. С неба медленно падали хлопья чёрного пепла.

Обогнув неспокойные кварталы Нижнего, над которыми до сих пор колыхалось зарево пожаров, Леонард юркнул в Чёрный переулок. Ранее здесь несли вахту продавцы краденого. Нынче же в Чёрном переулке царила темнота и тишина: мало кому из лихих людей удалось устоять перед желанием бросится в общую анархию и борьбу за власть. Ещё меньше тех, кто после этого выжил.

Именно в Чёрном переулке патрон назначил встречу.

Леонард едва сдерживался от нетерпения! Последний раз патрон выходил на связь пятьдесят лет назад! Что он скажет теперь? Какие планы владеют его разумом? Особенно сейчас, когда мир трещит по швам?

Неожиданно что-то скрипнуло. Первый Секретарь замер.

Его вычислили?!

И тут нечто шлёпнулось ему под ноги. У Леонарда перехватило дыхание.

В темноте разглядеть что-то было трудно. Но нечто шевелилось перед ним. затем коснулось мантии и поползло вверх!

Де Севальвеж от страха не смел пошевелиться.

Неизвестное проползло по телу Леонарда и забралось на его сутулые плечи. А затем неожиданно засветилось оранжевым сиянием.

Поначалу Леонард зажмурился, оставаясь неподвижным, затем медленно открыл глаза и осторожно повернул голову: на плече сидел маленький поросёнок с мелкими коричневатыми волосками, аккуратненьким пятачком, острыми упругими ушками. кошачьими лапками и заячьим хвостиком. И непонятно от чего светился. А глаза! Большие глаза смотрели на Первого Секретаря осмысленно. И взгляд был подозревающий.

Рог’хар! Ну конечно! Патрон рассказывал об этих маленьких созданиях.

– Не волнуйся, Хрюшик. С ним всё в порядке, – произнёс человек, возникший из мрака улицы.

Леонард отшатнулся, и в тот же миг рог'хар перепрыгнул с его плеча на плечо незнакомца.

– Ты уверен, Ромунд? – с ядовитой усмешкой спросил другой голос. – Недавно таких, как Первый Секретарь, ты рассматривал исключительно в качестве врагов.

– Времена изменились, – ровным тоном ответил тот, кого назвали Ромундом. – Ему теперь нечего бояться.

А Леонард ничего не боялся. Он узнал второго говорившего.

– Айвар! – прошептали его губы. – Мой патрон…

Мрак расступился, и в его рассеянных клочках появилась худощавая фигура высокого человека в серой мантии.

– Леонард де Севальвеж, мой старинный друг, – прогудел голос такой же древний, как и сама Бездна. Первый Секретарь шлёпнулся на колени и поспешил припасть губами к руке серого человека.

– Мой патрон…

– Встань, друг. Не время лобызаться. Каждая минута в этом мире на вес золота. Следуй за мной. Ромунд, будь добр, наведи отвлекающий морок на нашу скромную обитель. Не хотелось бы пропустить слухачей в момент нашей встречи.

От яркого света Леонард зажмурил глаза. А когда открыл мрак Чёрного переулка сменился тёплым полумраком уютной комнаты: посередине стоял стеклянный столик на треноге в виде свившихся в клубок змей, рядом – высокие кресла из красной кожи, а напротив весело потрескивал дровишками камин.

– Присаживайся, Леонард, – молвил Айвар. Секунду назад кресла пустовали. Теперь в них сидели юноша и миловидная девушка. У обоих были хмурые и бледные лица.

.На коленях у молодых людей сидели известные Леонарду существа. На их милых и смешных мордашках запечатлелся неподдельный интерес к гостю.

Айвар стоял у камина, в его руках поблёскивал стакан с янтарной жидкостью. Такой же возник и в руках Леонарда.

– Таргос в городе, Севальвеж, – заявил Айвар. Признаться, смысл слов некоторое время доходил до Леонарда, и он замешкался. Маг же не торопил.

– Т-таргос? Здесь? Как такое… – зачастил Первый Секретарь.

– Он здесь был с начала беспорядков, – невозмутимо добавил Айвар.

– А мне казалось, что он подох вместе с эпидемией. Наверное, это он вместе с сообщниками притащил эту напасть.

– Это не они, – твёрдо ответил Айвар и внимательно посмотрел на Леонарда. От глубинного взгляда самой тьмы у Севальвежа побежали мурашки по телу. – И это не эпидемия, Леонард. Это вирус.

Во второй раз патрон смог ошарашить верного слугу. Тот даже потерял дар речи.

– И… и что? – пролепетали его пересохшие губы, когда он смог совладать собой.